Слезы Вселенной - Екатерина Николаевна Островская

– Да ладно, – еле сдерживая смех, махнул рукой Сорин, – мы и так с самого начала поняли, о ком речь. У тебя все?

– Почти. Так вот, Портнягин сказал, что та баба теперь работает муниципальным депутатом и ворует деньги, которые выделяются на благоустройство территории.

– Это потому что Жорик не довел свое дело до конца, – подытожил Ничушкин, – то есть до конца он довел, но закончить не мог. А если бы все не в кустах, а по любви, может, эта баба была бы сейчас честным человеком и снималась в кино в голом виде…

Мужчины засмеялись, Вероника посмотрела на них и обратилась к обоим:

– Вам не стыдно веселиться: совсем недавно убили нашего хорошего знакомого, а вам весело?

– А почему бы нам не веселиться, – улыбнулся Сорин, – мы-то живы. Все у нас хорошо, вот мы и веселимся. Как там в студенческом гимне поется: гаудеамус игитур, ювенес дум сумус. Будем веселы, пока мы молоды. Ты же должна это помнить. Ты же моя студентка.

– Ты меня этому не учил. Мне кажется, что…

За дверью раздались шаги, и на пороге появился полковник юстиции Гончаров. Он зашел в бильярдную и произнес, как будто объясняя причину своей задержки:

– Я тут побродил немного по территории и увидел еще одни ворота и калитку.

– Это технический въезд, то есть если прибывает машина с каким-нибудь грузом: щебенку привезут или песок, грунт или саженцы, – объяснил Сорин. – Этим въездом крайне редко пользуются. Но здесь кратчайший путь до трассы, ведущей в город, и не надо проезжать через шлагбаум и будку охранников на въезде в поселок. Вы же заметили, что наша территория на самом отшибе, хотя мы первыми здесь построились, а потом уже был утвержден генеральный план поселка, в который включили и наше поместье. Я… то есть мы с Вероникой специально так задумали генеральный план, чтобы быть отделенными от всех других домов рощей, в которой жители поселения теперь выгуливают своих собак, а еще собирают грибы. Близких отношений с соседями у нас нет. Здороваемся с ними при встречах, и только. Но случайных людей здесь не имеется, и с уголовным прошлым тоже.

– У кого ключи от вторых ворот?

– Ключи от въезда есть у Николая. У охраны, само собой.

– Камеры там нет?

– Почему? – удивился хозяин. – У нас везде видеонаблюдение.

Открылась дверь, и в бильярдную заглянул майор Егоров.

– Простите, – произнес он, – но тут одна дама требует отпустить ее домой. Я бы выпустил ее, но ваш приказ, господин полковник юстиции… А ей очень плохо, потому что убитый Курочкин – ее близкий друг, и у нее больное сердце.

– А как же она за руль сядет, если ей очень плохо и у нее больное сердце? – удивился Гончаров и посмотрел на Веронику: – У вас комната для гостей найдется?

– Разумеется, – ответила хозяйка. – И даже не комната, а комнаты. И в одной уже сегодня кое-кто останется.

– Тогда, может, и вам не спешить, – обратился полковник юстиции к Ничушкиным. И махнул рукой Егорову: – Заводите сюда эту даму.

Майор юстиции вышел и очень скоро вернулся, медленно ведя под руку подругу Курочкина.

– Посидите пока здесь, сейчас вам полегчает, – ласково произнес Егоров. – Вам же дали таблетку. А потом я лично вас с мигалкой до дома доставлю.

– И спать уложит, – шепнул своей жене Ничушкин.

Но шепнул так громко, что подруга Курочкина услышала, вскинула брови, хотела возмутиться, но передумала, оставшись такой же печальной и слабой.

Гончаров махнул рукой, подзывая к себе подчиненного, и, наклонившись, что-то шепнул ему, но так тихо, что никто не услышал.

Егоров молча кивнул и удалился.

Когда за ним затворилась дверь, Игорь Алексеевич окинул взглядом оставшихся в бильярдной и произнес:

– Господа, я попросил вас задержаться немного, чтобы прояснить некоторые вещи…

– Ни фига себе попросил! – возмутился Ничушкин. – Да вы нас силой заставили! Эти ваши менты… простите, ваши сотрудники чуть ли не силой меня сюда загнали. Да еще сказали, что мне здесь теплее будет. Мне теплее дома, в крайнем случае в моей машине, в которой, между прочим, и спальное место имеется. Теперь, после всей сегодняшней канители, я сюда больше ни ногой, и вообще мне теперь лечиться надо в теплых краях и с вас получать за лечение.

– Сейчас я вам все объясню, – продолжил спокойным тоном полковник юстиции. – Вам в первую очередь объясняю, господин Ничушкин. Пару лет назад был застрелен некто Бражников. Старое преступление, можно подумать, но совсем недавно, и двух недель не прошло, был убит Степан Пятииванов… И, как выяснилось, застрелены оба они были из одного и того же пистолета.

– Ко мне-то какие вопросы? – удивился Альберт Семенович. – Я не знаю этих людей.

– Сейчас вы, господин Ничушкин, намеренно вводите нас в заблуждение. Наверняка помните, как пару десятков лет назад в принадлежащее вам игорное заведение ввалилась толпа рэкетиров, среди которых были Пятииванов (по прозвищу Хомяк), Геннадий Партыко (или просто Геныч), Виктор Коновалец (он же Хромой)… – не буду перечислять всех. Вы позвонили своей «крыше», которую вам предоставил уже тогда всесильный Лев Борисович Карпоносенко. Очень быстро приехали несколько вооруженных не только пистолетами людей, которых возглавлял именно Бражников.

– Может, такое и случилось, – рассмеялся Альберт Семенович, – но когда это было? И что теперь, я должен помнить всех этих хромых хомяков? Кстати, меня о нем уже спрашивал покойный ныне Роман Курочкин, в обстоятельствах убийства которого вы хотите разобраться. Только это не ко мне, господин полицейский, я с Романом едва был знаком, общих дел не имел, и ни он мне, ни я ему не должен ни рубля.

– Знакомы вы с ним были – причем давным-давно познакомились. Он у вас просил денег на бизнес, вы отказали, но свели его с Карпоносенко – популярным в те времена инвестором.

– Не помню такого, чтобы я кого-то с кем-то как сводник… – начал было Альберт Семенович. – Вы уж если что-то заявляете, то предъявите сначала доказательства, а то…

Он замолчал, и Евгений Аркадьевич тут же решил сменить тему.

– Я тут пошустрил по интернету по поводу замечательного слепого поэта, который, между прочим, меня с господином Ничушкиным на преферансе прокатил, – произнес он. – Так вот, сдается мне, что этот божий одуванчик крепко связан с криминалом.

– Именно, – поддержал приятеля Ничушкин. – Говорил с нами на разные регилиозные темы, а сам по фене прекрасно ботает…

– Религиозные, – поправил приятеля Сорин.

– Да какая, к черту, разница! Всех этих Хомяков, Герычей и прочих хромоногих и знать не знаем.

– И в самом деле, – поддержал приятеля Сорин, – к чему