Тайна цветочного рая - Дарья Александровна Калинина

— Интересно, кто этим занимается? Неужели Кристина?

На этот счет их просветил подошедший работник кладбища. Он сам проявил интерес к женщинам, ошибочно приняв их за родственниц кого-то из покойных, желающих привести надгробие в порядок.

— Что вас интересует? Не нужно ли что-нибудь поправить?

— Да, спасибо. Нам бы хотелось, чтобы могила нашего дорогого усопшего дядюшки выглядела как-нибудь так.

И Оля указала на надгробие, украшающее могилу Утюга.

— Не в плане декоративности, — пояснила она, — а вот в плане ухоженности. За могилой так хорошо ухаживают. Кто этим занимается?

— Конкретно за этой могилкой у нас Сергей смотрит. Его участок. Но любой другой сотрудник будет стараться не хуже. Дело-то ведь лишь в цене. Если готовы платить, то хоть каждый день будем вашему покойнику свежие цветы таскать и вам фотоотчет скидывать.

— А так разве можно?

— Отчего же нет? Если у людей нету времени, чтобы самим следить за могилкой дорогого усопшего, то они могут заключить договор с администрацией кладбища. И будет за их могилкой наилучший присмотр.

— А я думала, что за могилой могут только родственники или друзья усопшего ухаживать.

— Нет, — покачал головой работник. — Конкретно насчет той, что вас заинтересовала, так я даже и не припомню, чтобы к нему кто-нибудь хоть раз приходил.

— Как? А жена?

— Никакой жены я тут никогда не видел. Если и появлялась, то цветов не приносила.

— Но цветы свежие! Их явно принесли сюда не далее как сегодня утром.

— Все верно. Сергей их и принес. Купил в нашем магазине, чек и фотографии отправил клиенту, все как полагается.

— То есть за могилой ухаживает специально нанятый для этого человек? За деньги?

— Не только за этой могилой, но и за многими другими тут. У друзей и родных почивших денег много, а времени — наоборот. Но они хотят, чтобы могила дорогого им человека выглядела ухоженной. И готовы за это платить. А бывает и так, что деньги за оплату услуги внесены на много лет вперед. Уже и в живых-то никого нету из близких почившего, а наш сотрудник все равно продолжает выполнять условия договора. И пока деньги не закончатся, он не перестанет это делать.

— А можно узнать, кто заказал уход за данной могилой?

— Боюсь, что я не в курсе. Но если вам очень нужно, спросите в администрации. Возможно, там вам помогут.

— Скажите, а могло такое быть, чтобы под видом одного человека у вас на кладбище похоронили кого-нибудь другого?

— Сейчас такое невозможно.

— Сейчас? А раньше? Например, еще лет двадцать назад.

— При прежнем руководстве, поговаривают, тут много всяких нехороших вещей творилось. Да и время какое было. Нельзя нынешним аршином мерить то, что происходило в девяностых и нулевых. Бывало, что и в одном гробу по два тела хоронили. А бывало, что и в свежие могилки ночью еще кого-нибудь подкладывали. Ну или, наоборот, вынимали. Сейчас время совсем другое, о таком и думать невозможно. А тогда все можно было.

— И в начале нулевых тоже?

— И тогда еще постреливали. Многие не могли из разборок девяностых так сразу вылезти.

— А пустые гробы приходилось хоронить?

Если рабочий и удивился такому вопросу, то виду не подал и ответил:

— Сам лично в таких мероприятиях не участвовал. Но если гроб закрытый, почему бы и нет?

— А закрытым гроб бывает, когда тело находится в плохом состоянии, так ведь?

Тело Утюга было сильно обезображено пулями. Такую информацию Оля нашла в газетных статьях, которые успела почитать по дороге до кладбища. Личность покойного Утюга долгое время не давала покоя журналистам, так что информации о его убийстве в средствах массовой информации было много, кое-что можно было найти даже сейчас. И конечно, хоронить должны были в закрытом гробу, в который можно было положить кого угодно. А можно было вообще никого не класть.

Оля хотела задать еще пару вопросов словоохотливому рабочему, но тут у нее зазвонил телефон. Увидев, кто звонит, она была вынуждена ответить. А ответив, не пожалела.

Звонивший ей следователь Никита Максимович был счастлив. А еще он пребывал в совершенном упоении от собственной проницательности.

— Все-таки я был прав насчет криминального внутреннего мира нашего с вами сбежавшего доктора! Никто мне не верил, все надо мной смеялись, а я оказался прав!

— Что случилось?

— Случилось? Вы еще спрашиваете!

— Да, я спрашиваю.

— Так это же он украл лошадь! Красавчика! Переоделся в ветеринара, загримировался и прикатил за Красавчиком под видом нового ветеринарного врача.

— Роберт Владленович забрал с конюшни Красавчика? Вы уверены?

Никита Максимович услышал нотки недоверия в голосе Оли и обиделся. Было понятно, что не на такую реакцию он рассчитывал.

— Конечно, я уверен. Преступник погрузил лошадь в коневозку, доехал на ней до леса, там он бросил машину, вывел коня наружу и после этого вскочил верхом и ускакал на нем куда-то.

— Не может быть!

— Еще как может! Мы нашли и коневозку. И следы на влажной земле. По ним совершенно ясно видно, что человек и конь были вдвоем. Конь вел себя совершенно спокойно. Был покладист. И он совсем не возражал, когда ветеринар вскочил ему на спину. О том, что конь ускакал с грузом, ясно из следов его копыт. Они глубже, чем вначале, что говорит, лошадь везла на своей спине приличный груз — человека.

— Но почему вы решили, что ветеринар — это и есть наш Роберт Владленович, пусть и переодетый?

— Мы нашли фирму, где была арендована коневозка. Он заключил договор на свое имя. И у них на парковке есть камера, когда «ветеринар» приехал забирать арендованный им фургон, то он посмотрел прямиком в ее объектив.

— Если он собирался на фургоне красть чужого коня, то зачем он арендовал его под своим именем? Да еще заявился за фургоном, как я понимаю, не загримировавшись? Неужели нельзя было придумать что-нибудь, чтобы так явно не светиться? Уверена, есть немало частных лиц, которые готовы дать свой фургон на время лишь под залог, не спрашивая у клиента лишних документов.

— Вероятно, такие есть. Но Роберт Владленович мог не иметь их координат. Или у него не было денег для залога.

— А мне кажется, что он специально хотел, чтобы мы все знали, кто украл Красавчика.

— Да? — хмыкнул следователь, которого слова Оли явно не впечатлили. — И зачем ему это?

Ответить на его вопрос Оля не могла. И разговор у них прервался. Когда Оля убрала