Приключение — что надо! - Уэстлейк Дональд Эдвин

— Радируй в полицию. Радируй британским солдатам в Холдфэст.

— Радирую, как только взлетим, но проку от этого будет немного. Если Валери не ошибается, у нас нет времени звать на помощь. А так мы, даст бог, чуть задержим их.

Инносент взглянул мимо Кэрби на Валери, сидевшую в соседнем кресле. Она собиралась лететь, потому что надеялась отыскать то место, где была. Теперь она, склонив голову, сосредоточенно привязывала бечевки к кускам ткани.

— Господи, она жива, — выдохнул он.

— И наша сделка в силе, — сказал Кэрби.

— Видать, так, — печально ответил Инносент.

Лжегурки вошли в деревню.

Валери подняла голову, когда самолет вдруг рванулся вперед. Она взглянула на Кэрби, потом — на разбегавшихся индейцев. Инносент Сент-Майкл с грустной улыбкой махал ей рукой. Валери заколебалась, но в конце концов тоже улыбнулась и помахала в ответ.

Может быть, она ошиблась на его счет? Может быть, он вовсе не злодей? Как он обрадовался, когда увидел, что она жива. На миг в его глазах даже блеснули слезы. Это не могло быть притворством. Но если Вернон и тощий негр действовали не по его приказу, то кто командовал ими? Чей замысел воплощали они?

Вряд ли за всем этим стоит Кэрби Гэлуэй. Он тотчас же откликнулся на крик о помощи и бросился выручать индейцев, которых в жизни не видел. Да и вообще, стоит только разок взглянуть на него без меча в руке, и сразу станет ясно, что он не из таких.

Но кто же тогда?

Ей вспомнились последние слова, которыми обменялись Вернон и тощий негр там, в хижине: «Скажите это вслух, Вернон. Скажите, чего вы хотите». И Вернон ответил, помолчав: «Она должна умереть».

Это был его приказ. Значит, Вернон и есть главарь? Что-то не очень похоже.

Рев, скорость, тряска — совсем не как в нормальном воздушном лайнере. Но вот тряска кончилась, рев стал менее яростным, и Валери увидела, что земля удаляется от нее.

— Вяжи узлы! — заорал Кэрби.

— Ой! Да, извините. — Она снова склонилась вперед и взялась за бечевку. Потом взглянула на Кэрби. Сидя в профиль к ней, он протянул руку к микрофону и стал крутить диски на приборном щитке. Валери придвинулась к нему и спросила:

— Вы знаете человека по имени Вернон?

— Вернон? Какой еще Вернон? — Кэрби нахмурился.

— Это неважно, — ответила Валери и снова занялась узлами. Кэрби нервно и озадаченно взглянул на нее, потом зажал микрофон в сложенной чашечкой ладони и забубнил в него.

— Он должен быть здесь, — сказал Вернон, медленно ведя фургон и вглядываясь в правую обочину.

Джунгли были зеленые, густые и мокрые. Сидевшие сзади журналисты начали собирать свои пожитки.

— Да, вот, — Вернон затормозил и медленно съехал на проселок, поросший травой и корневищами.

Мотор взревел, фургон с трудом пополз вверх по склону, ветки и лианы начали скрестись о борта. Вернон вцепился в руль, потому что колеса натыкались на валуны и сталкивали машину с колеи то в кювет, то в заросли. Даже при скорости три мили в час фургон так трясся, что пассажирам приходилось держаться.

Нет. Дорога слишком узкая и крутая. Вернон остановил фургон и заглушил двигатель.

— Дальше пойдем пешком, — сказал он в наступившей тишине.

— Погоди-ка, приятель, — крикнул Скотта. — Нам сказали, что туда можно проехать.

— Здесь не проедешь.

— На «лендровере» можно, — заявил американский фотограф Том.

— Мы все не поместились бы в «лендровере».

— Неужели нет деревень, в которые легче попасть, чем в эту? — спросил Скотта.

— Ладно, ладно, — сказала Морган Ласситер и, открыв дверцу фургона, выбралась наружу.

Это решило дело. Присмиревшие мужчины последовали за женщиной, на ходу отводя ветки и вешая на плечи парусиновые сумки с аппаратурой.

— Сюда, — сказал Вернон. Ноги у него дрожали, колени были ватные, но он не подавал виду. Скоро все кончится. — Сюда.

«Зачем я это делаю? — думал Кэрби. — Самая глупая из всех совершенных мною глупостей. Глупее даже, чем покупка земли у Инносента.

Во-первых, номер не пройдет. Во-вторых, эта Валери Грин — первопричина всех моих недавних неурядиц, женщина, которую я терпеть не могу. Не пойму, почему я до сих пор не вытолкал ее из самолета!

В-третьих, удастся мой план или не удастся, итог будет один: крушение всей аферы с храмом. Инносенту уже многое известно, Валери Грин с минуты на минуту тоже догадается обо всем, даже чиновники возьмутся за меня, как только утихнет шум.

В-четвертых, это вообще не мое дело».

Валери, вязавшая узлы, сказала:

— Я очень вам признательна, мистер Гэлуэй. Честное ело во. Не знаю, как вас и благодарить.

— Пустяки, — ответил Кэрби.

Индейцы-киче из Западной Гватемалы не говорят на языке кекчи, поэтому в деревне гуркских солдат приветствовали совсем на другом языке. Их встретили улыбками, кивками, жестами пригласили присесть на минуту-другую и выпить воды.

Гурки озирались по сторонам и, казалось, не знали, что им делать. Они переговаривались на своем непонятном наречии, бессмысленно улыбались крестьянам и бродили вокруг трех хижин, разглядывая их. Один из них поднял поросенка над головой, и тот завизжал. Солдат с хохотом опустил его на землю.

Странные какие-то гурки попались, и все жители деревни сразу это почувствовали. Они не были похожи на своих предшественников из первых двух групп. Не чувствовалось дружелюбия. Один из них даже вошел в хижину без приглашения, без спросу взял апельсин и вышел на улицу, жуя его.

Молодой парень из семейства Альпуке посмотрел на колею, которая вела к дороге, и сказал:

— Еще кто-то пожаловал.

— Вы можете сделать еще один круг? — попросила Валери. Теперь она вязала петли на веревках.

Кэрби немножко злился. Он резко завалил «Синтию» на крыло.

— Сами же говорили, что надо торопиться.

— Я хочу удостовериться. — Валери смотрела вниз, на зеленые и бурые джунгли. — Да! Вот ручей, в котором я… Который я видела утром.

Кэрби развернул «Синтию».

— Понятно, — произнес он. — А отсюда — точно на север, так они говорили? В часе ходьбы?

— Да, — ответила Валери.

Лжегурки увидели, что крестьяне смотрят на проселок, и начали собирать свои автоматы «стерлинг». Жители деревни, уже почуявшие неладное, отпрянули и вытаращили глаза. Маленькая полянка притихла, если не считать визга поросенка, все еще протестовавшего против унижения, которому его подверг один из солдат.

Небо было высокое, ясное и синее. Густые кусты и громадные деревья опоясывали поляну, и солнечный свет, пробиваясь сквозь ветви, падал на хижины, на людей, на пальцы, лежащие на спусковых крючках.

Восьмилетняя девчушка из семейства Эспехо подняла поросенка и начала укачивать, будто младенца. Стук ее сердечка успокоил маленькую свинку, и та затихла.

В конце поляны появилась группа из восьми человек, потных, разгоряченных и ослепленных солнцем. Они медленно вступили в поселение и начали озираться по сторонам.

Вернон увидел гурков с автоматами, застонал и рухнул на колени, напрочь забыв о журналистах, которые изумленно смотрели на него.

— Нет, — произнес он, но было уже поздно.

— Последний, — сообщила Валери, надевая последнюю петлю на последнюю шею.

— Хорошо.

Теперь, когда работа была окончена, Валери смогла впервые по-настоящему разглядеть эти штуковины. Взяв по фигурке в каждую руку, она нахмурилась.

— Это… Вы уверены, что это подлинники?

— Вон там стоит фургон, видите?

Валери увидела белую блестящую крышу машины, стоявшей носом на запад в зеленом обрамлении джунглей.

— Должно быть, это здесь!

— И гости уже прибыли.

Самолет резко накренился и нырнул к земле, а Валери судорожно вцепилась в Зотцев Чимальманов.