Михаил Серегин - Афромент

— Что вы имеете в виду?

— Еще не понял? Эх ты, ребенок! Ну ладно, слушай. Известно ли тебе, о достойный курсант Ганга, что во всех мало-мальски серьезных гостиницах есть своя отлаженная система вызова девочек в номер?

Федя только головой помотал. Он о таком, конечно, слышал, но был уверен, что это практикуется лишь в западных странах.

— Святая невинность! — Дирол возвел глаза к небу. — Ну так вот, мы выяснили, что гостиница «Счастье Калошина» получила свое название совершенно незаслуженно. И очень странно, что до сих пор ее не переименовали.

— Что, здесь такой системы нет? — догадался Федя.

— И в помине, — подтвердил Зубоскалин, скорбно вздыхая. — Так что мы решили это исправить и хотя бы на один вечер привести гостиницу в достойный вид.

— Вы что, решили открыть здесь бордель? — изумился курсант.

— Не просто решили, а уже открыли. И ты, кстати, являешься его владельцем и полноправным хозяином.

Федя совершенно потерял дар речи. Он знал, что Утконесовы вместе с Зубоскалиным могут натворить много дел, но и не подозревал, насколько далеко заходят их шутки. Некоторое время он сидел с открытым ртом, давая своим собеседникам возможность насладиться произведенным эффектом. Потом тихо заговорил:

— Не кажется ли вам, что это переходит все границы?

— Спокойно, Федя, спокойно, — ответил Дирол. — Я же сказал, что не дам тебя в обиду. Помнишь? Бордель, конечно, не настоящий. Просто в холле я пару раз подмигнул администратору гостиницы, потом в приватной беседе дал ему понять, что три женщины устали от деспота-мужа и истосковались по грубой мужской ласке.

— Какие еще три женщины? — не сразу понял Федя.

— Слушай, а эта Мона тебя точно не изнасиловала? — поинтересовался вдруг Дирол. — Какой-то ты стал тормозной. Да это же мы с близнецами — три твои жены.

— И вы что, будете в борделе…

— Нет, Ганга, больше мы тебя на такие ответственные задания не посылаем. Совсем ум потерял. Нас там вообще не будет, понимаешь? Ну, разве что рядом, для веселья. Там в этот момент будут Леха и эта дама, — Зубоскалин на секунду задумался и подобрал четкое и емкое определение: — Кошкофилка.

Когда Федя все наконец понял, ему стало жаль Пешкодралова. Ни в чем не повинный курсант ушел спать после праведных трудов, а ему приготовили такое развлечение. О своих мыслях Ганга сообщил заговорщикам.

— Ничего-ничего, ему полезно, — тут же ответил Антон, а Андрей добавил:

— Небольшая встряска ему не повредит.

13

Домна Мартеновна пребывала в приподнятом состоянии, которое она сама определила как легкое радостное возбуждение. Подумать только, свидание с темнокожим иностранцем, не говорящим по-русски, поздно вечером в номере гостиницы. Что же может быть романтичнее?

Даже три жены иностранца не омрачали настроения. Подумаешь, жены. В конце концов, Залипхина не собиралась заводить с ним постоянных отношений. Так, две-три встречи, может быть, несколько дорогих подарков. И пусть отправляется обратно вместе со своими женами. Ведь у Домны уже была любовь всей жизни, и изменять ей, в смысле любви, она не собиралась.

— Ах, мальчик мой, где ты? — Женщина томно вздохнула и предалась воспоминаниям.

Так недавно это было, когда плечистый сексуальный парень пересек порог ее квартиры. Он напомнил ей папу Мартена и сразу покорил ее пьянящим ароматом молодости и нерастраченной мужской силы. И вот теперь она мечется по свету, пытаясь отыскать хоть след, хоть напоминание об этом юном мальчике.

Крошечная слезинка пересекла щеку Домны Мартеновны и спряталась в морщинке около рта. Но воспоминания воспоминаниями, а пора собираться на свидание. Немногим более часа осталось до романтической встречи с таинственным Мбангой.

В этот момент в дверь постучали.

— Кто там? — крикнула Домна.

— Это горничная, мадам. Я принесла вашего котика.

Домне понравилось и обращение «мадам», и то, что девушка назвала Мессира котиком. Обычно те, кто поближе с ним знакомился, выбирали другие выражения, например бестия или монстр.

— Входите, милочка, там незаперто, — отозвалась хозяйка.

Девушка, а это оказалась Анечка, вошла в номер, держа Мессира на вытянутых руках подальше от себя. Поскольку зверь был неплохо откормлен и весил вполне прилично, делать это было довольно трудно. Проблем добавляло также то, что кот размахивал лапами, настойчиво пытаясь дотянуться когтями до Анечкиных рук.

— Закройте дверь, пожалуйста, иначе, если я его выпущу, он снова убежит, — дрожащим голосом попросила девушка.

— Никуда он не убежит от своей мамочки, — возразила Домна, но дверь все-таки закрыла. Характер Мессира был ей хорошо известен.

Анечка вполне могла бы ей возразить. Например, она могла бы рассказать, как пять минут назад, рискуя жизнью, вытащила кота из огромной кастрюли с вареными сосисками, чем снискала огромную благодарность повара. Потом котяра вырвался, оставив девушке затяжку на фирменной юбке и кровавую царапину на руке, и кинулся прямиком к копченым куриным крылышкам. И пока его от них отрывали, он глотал куски курицы не жуя, при этом умудрялся орать как ненормальный и не изъявлял никакого желания попасть в объятия своей «мамочки».

Она могла бы много рассказать Домне Мартеновне про разбойные деяния ее обожаемого котика. Но она прекрасно знала, что этим рассердит Залипхину, а это не входило в Анечкины планы. Поэтому она скромно промолчала.

— Как вас зовут, милое дитя? — спросила Домна, которая успела рассмотреть царапину и побоялась, что девушка потребует компенсации. Поэтому она решила отделаться лаской.

— Аня.

— Приятное имя. Только какое-то простое. Вам не кажется? Я думаю, что вам больше бы пошло что-нибудь аристократическое. Ариадна, например, или Аглая?

— Вообще-то мне нравится мое имя, — робко возразила девушка.

— Да? Хм, — Домна наморщила нос. — Ну, тогда хотя бы представляйтесь Анной, а не Аней. Вы бы еще сказали «Анечка».

Анечка, которую все знакомые только так и звали и лишь повариха тетя Маша называла Анютой, слегка покраснела.

— Хотите печенья?

Девушка перевела взгляд на столик, где стояла вазочка со сладким печеньем.

«Ужас, сколько же в нем маргарина?» — ужаснулась она. Как профессиональная охотница за миллионерами, Анечка внимательно следила за своей фигурой, посещала спортзал и бассейн, соблюдала режим питания. И ни в коем случае не позволяла себе ничего нездорового.

— Нет, спасибо, — вежливо отказалась она.

— Как хотите, — Домна пожала плечами. — А я, пожалуй, съем.

Пережевывая печенье, она с удивлением увидела, что глаза у девушки полны слез. Еще через полминуты горничная совсем зарыдала.

— Что с вами, милочка? Вам больно? Кажется, мой котик вас оцарапал? Садитесь на стульчик.

— О, пустяки. Я сама виновата, — Анечка вытирала слезы, но они все равно текли рекой.

— Тогда что с вами?

— О, это ужасно. Обещайте, что никому не скажете! — попросила девушка.

Естественно, это обещание она тут же получила. Как и всякая женщина, Домна Мартеновна обожала разного рода тайны. А как женщина на пенсии, она была удалена от многих источников этих самых тайн. Поэтому теперь она с радостью согласилась выслушать Анечку и присела рядом.

— Я знала, что могу на вас положиться, — прошептала девушка сквозь слезы.

— Конечно, милая, конечно. Рассказывайте, что там у вас стряслось.

Анечка, всхлипывая и размазывая тушь по щекам, начала свой рассказ:

— Год назад в гостинцу приехал очень красивый и богатый молодой человек. Он сорил деньгами направо и налево. Это был иностранец из далекой страны, и он совершенно не знал русского языка.

Тут Домна Мартеновна вздрогнула.

— Такое здесь часто бывает? — спросила она.

Да, случается. Иностранцы часто не говорят по-русски. Так вот, он был сказочно красив и сразу влюбился в приятную горничную. Девушка тоже испытывала подобные чувства, но демонстрировать их не спешила.

— Я боялась, — всхлипывала Анечка, — что ему нужно… только… ну, вы понимаете.

— И что же?

— Ах, он так красиво ухаживал!

Иностранец дарил ей цветы, конфеты, водил на концерты. Он так молил ее своим нежным и страстным взглядом. И девушка не устояла. Одной жаркой летней ночью она отдалась ему в его номере. Но разочарование все же настигло ее, правда, слишком поздно. Иностранец уехал, не оставив даже адреса. Анечка скоро поняла, что беременна.

— И что же ты сделала? — всхлипывая, спросила Домна. Сама того не замечая, она начала плакать вместе с девушкой.

— Я оставила малыша. Всего четыре месяца назад я родила прелестного мальчугана с шоколадной кожей.

— И что теперь? Почему же ты плачешь?

Анечка внимательно посмотрела на Домну Мартеновну.