Сергей Лавров - Пустырь Евразия

— Ни за что! — вскричал Можаев, заметив некоторое колебание Грешникова.— Мы не в Азии все ж таки, а в Европе, черт побери! Виновные должны нести наказание, а не безвинные! Должно же в России наступить царство закона!

Белла покачала головой:

— Боже мой, какой вы еще наивный ребенок…

— Минуточку! — вмешался Грешников — Вы по какому это праву, дамочка, здесь командуете? Сделку она будет предлагать! Это я тебе предлагаю сделку, слушай сюда! Завтра же… Нет, сегодня же твои поганцы-вьеты заберут свои заявления против моего гениального друга! Если они это очень проворно сделают, то, может быть… Повторяю, может быть, я растрогаюсь и оставлю на тебе только обвинение в убийстве гражданки Тишининой! Этого и так тебе по гроб жизни хватит! Но если они этого не сделают вовремя, я из кожи вылезу, а докажу, что ты организовала убийство собственного сына. Кроме того, ты ответишь за убийство Трофима и этого проходимца Отца Никона! Я подведу твою китайскую узкоглазую мафию и тебя саму под организацию преступного сообщества! Повешу на вас ченовскую наркоту! Мы от твоего змеиного королевства камня на камне не оставим! Я до генерала дойду, в конце концов!

— Мы обратимся к общественности! — выбросил ему в поддержку главный демократический козырь Авенир.

Королева вьетов скептически скривила тонкие губы:

— Я была о вас лучшего мнения, Авенир. Человек вашего уровня — и общественность… Вы, безусловно, талантливы, но ваш друг, он правильнее понимает механизм управления русскими людьми. Он бьет в точку. Я вынуждена согласиться, но при одном условии. Прежде чем забрать меня, вы дадите мне возможность увидеться с вьетами. Сейчас же!

Через полчаса машина Грешникова остановилась в Евразии, перед входом во вьетскую обитель. Белла вышла из салона и остановилась на пыльной дорожке, прямая, сухая и строгая. Ни испуга, ни раскаяния не было в ее тонких чертах. Друзья-сыщики встали вплотную по бокам от вьетской королевы.

Поначалу ничего не происходило. Потом в окнах и коридорах появилось некоторое движение. Захлопали двери. Движение нарастало, стали слышны поспешные шаги многих ног по коридору и голоса. В вестибюле появилось множество черноголовых людей, молодых и старых. Вскоре они уже не помещались внутри здания и вынуждены были выйти на крыльцо, потом спуститься к дороге… Через пять минут темная многоголовая толпа сгрудилась в беспорядке и замешательстве напротив двух мужчин и высокой женщины в черном. Из толпы, поддерживаемый под руки Айни, вышел старый вьет. Ни он, ни его дочь даже не глянули на Авенира и Грешникова. Глаза их были устремлены только на свою королеву.

Белла сделала короткие распоряжения. Старик обернулся и громко сказал что-то на вьетском слабым дребезжащим голосом. Тихий вздох пронесся по толпе и покорно утих.

— Когда я вернусь, все будет по-прежнему,— сказала Белла, окинув взглядом свое маленькое королевство.— А сейчас идите.

И она поклонилась в пояс маленькому черноголовому народу. И весь народ, от мала до велика, поклонился ей еще ниже. И Айни со стариком поклонились тоже.

Потом королева что-то быстро сказала.

— Что она говорит? — спросил, вслушиваясь, Грешников.

Белла продолжала втолковывать нечто старику на вьетском, и он кивал.

— Прекратите, Белла Андреевна! — вмешался Авенир.— Говорите только по-русски! Это некультурно, в конце концов!

— Успокойтесь, Авенир Аркадьевич,— усмехнулась она.— Я даю им советы о том, как вести домашнее хозяйство в мое отсутствие…

— Григорий! Гриша! Забирай ее немедленно! Поехали, поехали!

Толпа вьетов зашумела, качнулась, сделала шаг вперед. Потом еще один, и еще…

— Нет! — подняла руку их королева.— Так мы все погибнем! Сделайте, как я сказала!

И она сама величественно села в маленький тесный автомобиль оперуполномоченного.

Грешников отвез и сдал Беллу женщине в форме и тут же подписал бумаги об освобождении Вероники.

— Не дай бог, если попадут в одну камеру! Хватит на сегодня покойников. А Вероника теперь — богатая вдовушка! Женись! — подтолкнул он локтем в бок Авенира.

Можаев покачал головой.

— Теперь, когда все кончилось, может быть, ты расскажешь мне про пустяк, который тебя тревожит? — спросил он Монумента.

— Придется! — вздохнул Грешников, поглаживая толстым пальцем морщины на переносице.— Понимаешь, я тут перенервничал с этим делом и решил кое-что проверить. В общем, я пошел в этот вьетский клуб и, чтобы не привлекать внимания, стал потихоньку играть по маленькой, чисто символически… Ну и проиграл кое-что.

— И что?

— Видишь ли… А, все равно надо сознаваться! В общем, я играл на твои деньги. На деньги с твоей кредитной карточки, которую дал Никон. Она у меня осталась с той поры, как я тебя из милиции вытащил.

— Откуда же ты номер узнал?!

— Ты же у нас гений! — хмыкнул Монумент.— Догадайся с трех раз. Но это еще не все. Когда деньги кончились, я вспомнил про твою золотую карту.

— Ну и как? — ехидно спросил Авенир.

— Ничего не вышло! Ее нельзя передавать! Аннулировали, гады, да еще вывели из клуба под руки, как шулера. Беда с этими азиатами! Ты извини, что так получилось.

— Это все? — сурово спросил Можаев.

Монумент потоптался с ноги на ногу, развел руками и сказал:

— Все.

И вытер вспотевшее квадратное лицо.

— Уф-ф! Даже полегчало.

Авениру Можаеву, безусловно, было жалко денег. Но какой же русский интеллигент признается в том, что деньги представляют для него такую же ценность, как и для всех прочих, не пораженных вирусом интеллигентности, людей?

— Это пустяки,— криво улыбаясь, сказал Авенир.— Дай мне двести рублей, выплатить премию моей старухе. И еще: ты теперь мой должник. Поэтому следующее интересное дело — мое, понял? Мне теперь без этого — не жить!

Монумент отсчитал ему денег, радуясь втихомолку, что так дешево отделался.

— Ты полагаешь, это дело закончено? — спросил он замечтавшегося Авенира.— Хотел бы я знать, что именно втолковывала Белла своим подданным на этом птичьем языке. Может, чтобы завтра скормили нас муравьям у себя в подвале.

— Может быть… — почти не слушая его, ответил Авенир.— Но этого мы или никогда не узнаем, или узнаем в ближайшем будущем. Воспримем такое положение как достойное испытание и будем жить и делать свое дело, не страшась угроз, как мужчины. Живи опасно, мой друг! Так говорил Заратустра.

Примечания

1

О приключениях Лехи Малинаржа читайте в книгах С. Лаврова «На золотом тельце сидели» и др.