Мэри Поппинс. Финальный акт - Марина Серова

— Вот это сволочь! — зло пробубнил Дима. — Ну как так вообще можно…

— Да, не говори, я сама в шоке. Такая гадость!

— Так, а почему ты думаешь, что это не она вынашивала месть все это время. У нее даже мог пропуск в театр сохраниться старый, не?

— Потому что в день, когда Светлана рухнула с высоты, Лена находилась в Костроме у своих родителей. Я тебе пришлю ее имя, фамилию и всякое такое, сейчас узнаю у Кати, можешь проверить по своим каналам железнодорожные билеты. Я думаю, если уж совсем «припрет», то мы найдем немало свидетелей, которые подтвердят ее алиби, но если честно, то не стала бы тратить на такое время!

— Ладно, понял тебя. Какой план на сегодня?

— Сейчас позавтракаю и хочу заглянуть в театр. Есть разговор к Алексу. Чисто «по-дружески» хочу на будущее рассказать ему, как надо обращаться с женщинами.

— Таня, ты меня пугаешь, — захохотал Дима. — Если он окажется виновным, то он должен дожить до суда, хорошо?

— Ага. Постараюсь! — Я улыбнулась, хотя Дима меня не видел, попрощалась и повесила трубку.

День был ясным, хотя и не жарким, и это был уже рекорд для Петербурга. Такой большой процент солнечных дней, с ума сойти! Я решила прогуляться до театра пешком, чтобы освежиться и проветрить голову. К тому же так мне всегда лучше думалось. Ехать на такси с водителем или тискаться в общественном транспорте совсем не хотелось.

У театра я зашла в знакомую кофейню, взяла себе большой кофе и двинулась в сторону уже до боли знакомых дверей служебного входа. У дверей на небольшой площадке было создано некое подобие курилки: стояло несколько лавочек и была установлена урна-пепельница. Обычно, когда я шла мимо, там никого не было. Сегодня же какая-то девушка сидела там в «гордом одиночестве». Подойдя поближе, я узнала ее. Это была Елизавета, которая исполняла роль Джейн и которая была свидетелем жуткого падения Светланы с потолка сцены.

— Здравствуйте! — Елизавета приветливо улыбнулась мне. — Вы опять к нам?

— Добрый день, Елизавета! Вы абсолютно правы, я снова по ваши души!

Девушка рассмеялась, и я не могла не ответить ей улыбкой. Сегодня она не нервничала, как тогда, на репетиции, и казалась умиротворенной и радостной. Я присела рядом на скамейку, потому что, если честно, то идти в театр у меня не было особого желания.

— Как у вас дела? Репетиции продолжаются? Что-нибудь известно про главную роль? — Я начала светскую беседу, но, понятное дело, всегда не упускала возможности узнать что-то полезное для нашего с Димой расследования.

— Да, пока решили делать сцены, где нет Мэри Поппинс, но на самом деле это трудновато, потому что их не так много. А что по поводу замены, то я лично ничего не знаю. Алекс бегал к директору, совещался с ним несколько раз, но пока к какому-то решению, видимо, так и не пришли, — Елизавета пожала плечами, — сложно все это. Мюзикл мощный, масштабный, со всякими техническими штуками и приспособлениями. Теперь вряд ли кто-то захочет под потолок подниматься. Но иначе никак, потому что все должно соответствовать тому мюзиклу, права на который они купили. Еще и фестиваль скоро, мы к нему старались успеть, чтобы с этим спектаклем там засветиться. Это потом помогло бы грант получить на поездку.

— Да уж, ситуация непростая, — кивнула я. — А Мирослав как поживает? Ходит на репетиции?

— Репетиций как таковых не было еще. Я вам сказала, что решили делать сцены без Мэри Поппинс, так это пока думали, пока договаривались Алекс с директором, пока то да се, так что мы еще с остальными актерами не встречались. Так что Мирослава я тоже не видела. Ему теперь придется несладко без мамочки своей. — На милом лице девушки проскочила мрачная ухмылка.

— А вы не думали, что без Светланы его могут сместить с этой роли?

— Ой, не знаю. Было бы здорово, конечно, чтобы Паша вернулся к роли Майкла, — я опять заметила румянец на ее щеках, и ухмылка сменилась мечтательной улыбкой, — но вы просто не знаете мощи нашей примы! Она с больничной койки будет всем рулить и всех прокачивать, я больше чем уверена. Так что Мирославу можно не опасаться за свою роль, я думаю.

— А с Алексом вы не общались? Как у него дела? На нем же, по сути, вся ответственность…

— Так это он трос перерезал? — Елизавета испуганно вскинулась и уставилась на меня светлыми глазами, которые на солнце вообще казались прозрачными.

— Елизавета, вы что! Ответственность в плане за спектакль, за репетиции, за сроки! Я только это пока имела в виду. Про трос пока нет никакой ясности.

— А, фух, я уже испугалась, что мы лишились не только главной актрисы, но и режиссера. Хотя, конечно, режиссера заменить проще, чем Светлану.

— Почему? Вы думаете, что в Петербурге не найдется больше талантливых актрис с яркой внешностью?

— Найдутся, конечно же. Я думаю, что у директора есть с ней какие-то договоренности, по которым ее никто не может заменить! — Елизавета многозначительно подняла брови.

— Вот тебе и на! Почему вы так считаете, если не секрет? — Я навострила уши, вспомнив наш откровенный разговор с директором.

— Когда Пашу заменили Мирославом, Алекс что-то пробубнил насчет второго состава, вроде как чтобы Паша не расстраивался или чтобы мы не подумали, что это все с легкой руки Светланы получилось. Но я думаю, что сказал он так, чисто чтобы нас успокоить и чтобы мы не поняли, почему так произошло. Но мы-то все не совсем идиоты. А потом я слышала разговор Алекса с Пашей. Паша, естественно, напрягся, а Алекс ему на достаточно повышенных тонах заявил, что ничего не может с этим поделать и что только приму никто не сможет ни сместить, ни заменить, потому что так приказал директор… — Елизавета замолчала и взглянула на меня, как будто бы ожидая новых вопросов.

— И вы, конечно же, не знаете наверняка.

Это был не вопрос, так что Елизавета кивнула:

— И я, конечно же, не знаю наверняка. Может, спонсоры какие-то с ней связаны. Она же такая тусовщица и была, и есть. Постоянно какие-то встречи, тусовки, банкеты, премьеры. Вероятно, она привела к нему каких-нибудь богатеньких дядей, и если он ее сольет, то и дяди улетучатся. А наш директор очень гордится нашим театром вообще и его финансовым благополучием в