След смерти - Марина Серова

Вот досада! И где теперь его искать? Прибежище их разогнали. И где теперь он собрался обитать? И до выздоровления ещё надо было бы отлежаться. Похороны… Что-то сегодня день богат на эти печальные события.

Стоп! А ведь друг-то его Василий так и не объявлялся. Неужели это он? Его похороны? Следовало ожидать. Уж своих эти дружки-бомжи ни за что не бросили бы. Надо было бы раньше поискать Василия.

Сев в машину, я позвонила Андрею Мельникову, попросив взглянуть на сводки погибших. Не значится ли там Василий Порошин? Андрей тут же ответил, что был такой бомж. И обнаружили его на свалке.

Я завела мотор и поехала к Заброшке, которая являлась временным пристанищем бомжей. Может, хоть там что-то узнаю.

Заброшка — это часть города, в котором предполагалось строительство нового района. Но, как всегда бывает, что предполагается сразу, увы, исполняется не скоро. Жильцов из домов выселили, а снос и строительство пока заморозили. Поэтому у бомжей появился вариант — использовать этот район как жилища.

Я выбрала дом, из которого пахло подогретой пищей. Где еда — там и люди. И пошла на запах. Он меня привёл на второй этаж. Я отворила приоткрытую дверь и шагнула внутрь. Каково же было моё удивление, когда посреди комнаты увидела стол, полный нехитрой снеди. Но ещё больше поразили неоткрытые бутылки спиртного на столе. Около стола суетилась тётка, одетая в траур. Из-под тёмной кофты выглядывала цветастая юбка. Она обернулась ко мне, вперив в меня подозрительный взгляд.

— Даже человека в последний путь проводить не дают. У нас всё честь по чести. Что тебе надо ещё?

— День добрый! Скажите, а кого провожаете, не Василия ли?

— Его, горемычного! Уж не ты ли тоже его провожать пришла? По тебе не похоже, что с такими, как мы, знаешься!

Тётка всхлипнула и начала вытирать рукавом полившиеся из глаз слёзы.

— А где народ-то? Кто провожать-то будет?

— Ушёл недавно народ на кладбище. А меня тут приготовлять оставили. Вот ты небось думаешь, что никчемных людей и проводить некому. А Василий-то наш был не такой. Он всего лет десять назад был большим человеком, и много денег у него водилось.

— А что же с ним случилось? Почему оказался среди вас?

— А вот и случилось. Брат у него был, Гришка. Да только гадом он оказался. Пустил под откос весь бизнес его, а денюжки прибрал себе. А Ваську под суд подвёл. Что у Василия оставалось, всё ушло на судебную тяжбу. От тюрьмы его отсудили адвокаты, отделался условным сроком. Но так и оказался он тут без гроша в кармане. Но Бог есть, недолго попользовался добром брата. Застрелили его вместе с женой. И деньги прахом ушли. А поговаривали, что их малолетний сын это сделал. Но доказать ничего не смогли.

— А сына Григория не Вадимом звали?

— Кажись, так.

Как, оказывается, тесен мир. Какое у тебя, Вадюша, содержательное прошлое.

И опять я сделала философский вывод о жизни. Наше существование — как пианино: белая клавиша, чёрная клавиша… Крышка. А в данном случае у Василия — крышка гроба.

— А где же хоронят Василия?

Тетка назвала кладбище, которое находилось довольно далеко. На машине я могу успеть отыскать Венчика там. Что поделаешь! Мы в ответе за тех, кого приручили. И я поехала туда.

Подъехав к кладбищу, я быстро отыскала сторожку, где поинтересовалась сегодняшними захоронениями. Получив у сторожа инструкцию, как найти нужное место, отправилась туда.

Как и предполагала, там пока никого не было. И я начала осматриваться вокруг, прогуливаясь по дорожкам. Прошла чуть ближе к началу кладбища. И тут мой взгляд упал на заросшую могилу с помпезным памятником, на которой красовалось имя «Григорий Порошин». А рядом чуть поскромнее — «Галина Порошина».

Вот и родственнички твои, Василий. И по всей вероятности, тоже получили по заслугам от своего родного сыночка, что они, надо сказать, заслужили. Хотя надо в этом ещё мне покопаться, ведь тётка говорила, что убийство родителей сыном не было доказано. Но, видимо, Вадим к своим родителям на кладбище для покаяния не появляется. Могила хоть и богато обставлена, но сильно заросла.

И тут я увидела небольшую группу бомжей, которая шествовала мне навстречу. И среди них неуверенным шагом ступал Венчик в пожертвованной в больнице одёжке. Скоро к могиле подъехала неказистая похоронная машина с дешёвым закрытым гробом, и начались похороны.

После погребения и без того печальному и бледному Венчику стало совсем плохо. И он тихо свалился на землю. Я попросила его сопровождающих дотащить Вениамина до моей машины и повезла его снова в больницу.

Там доктора, ругаясь и чертыхаясь, приступили к его оживлению, что увенчалось успехом. Живуч всё-таки простой русский человек! Да и врачи у нас хорошие.

Через час мне разрешили посетить его на минутку. И это только для того, чтобы объяснить Венчику, что нельзя нарушать больничный режим и чем ему это грозит.

Я вошла в палату, где находился мой подшефный. Он лежал бледный и несчастный, а по его щекам бежали слезы.

— Танечка! Ангел мой! Нет моего Василия! Моего друга сердечного!

— Венчик! Успокойся! На всё воля божья! Только ты больше не бегай, иначе спасать тебя уже не придется. Лучше ответь мне на вопрос: почему вы поехали в эту злополучную деревню?

— Так это же родина Васькина! Знал бы, сам не поехал и его не пустил.

— А не знаешь, Васька с племянником своим давно виделся?

— С Вадькой-то? Этот перец часто в деревню наезжал. Но Василий его видеть не хотел. Говорил — змеёныш он.

В это время в палату вошёл врач и попросил меня выйти.

Глава 6

Я вышла из больницы, город встретил меня начинающимся дождем. Крупные капли застучали по мостовой. Листья на деревьях зашумели от сильных порывов ветра. Запахло прибитой к земле пылью, в небе зарокотали раскаты грома, разгоняя малочисленных прохожих, которые спешили укрыться от непогоды. И я заспешила в своё укрытие, которое стояло на стоянке. Но, как я ни спешила, всё равно дождик окатил меня холодными каплями до нитки. Опасаясь простудиться, я полезла за предусмотрительно приготовленным мною кофе в термосе.

Итак, первым делом еду домой. Природа внесла коррективы в мои планы, нужно переодеться. Дальше — нужно разузнать новости обо всех, кто фигурирует в деле Гаруты, в первую очередь о ставшем мне настолько