Людмила Милевская - Веселая поганка

Ознакомительный фрагмент

О том, что пистолет в моих руках, они узнали по выстрелу. Не могу сказать, что я куда-то попала, но «братанов» от меня как ветром сдуло.

— Э-эй, ч-чокнутая, — слегка заикаясь закричал тот, которому я задвинула локтем. — Это тебе, блин, не игрушка.

— Знаю, Феликс, знаю, — пятясь вдоль перил, поведала я. — И сейчас ты это поймешь. Я мастер спорта и в темноте попаду в глаз любому, кто дернется.

Здесь я врала: я, конечно же не мастер спорта, но в глаз вполне попасть могла бы, если бы стреляла в упор. Однако «братаны» впечатлились.

— Феликс, хрен с ней, — сказал тот, которому я — коленом. — Ты же видишь, бля, баба на нерв заезжает. У нее с крышей полный голяк.

«Конечно — голяк, — удовлетворенно подумала я. — Это очевидно, разве нормальная женщина рискнула бы намертво схватиться с двумя такими лбами? Нормальная женщина с жуткими воплями покорно пошла бы умирать.»

— Чего ты хочешь, заполошная? — почти ласково спросил Феликс, явно обращаясь ко мне.

Я честно призналась:

— Хочу жить, как бы вам это ни было противно.

— Какой базар, живи, — милостиво разрешил тот, которому я — коленом.

— Но это не единственное мое желание, — тут же разочаровала его я. — Хочу чтобы вы с поднятыми руками сели в джип и отчалили. И руки, руки повыше поднимите, — здесь я грозно потрясла оружием.

— Лады, лады, — согласились «братаны» и с поднятыми руками попятились к своему джипу.

Я же, крепко сжимая в руке пистолет, продолжала двигаться вдоль перил, что, как позже выяснилось, было очень неразумно. Я не знала того, что ограда моста давно требовала ремонта и местами держалась на честном слове, я же нешуточно опиралась на перила, поскольку была на высоких каблуках, лишавших меня той устойчивости, которой требовали обстоятельства.

«Братаны» пятились к джипу, я передвигалась вдоль ограды, и когда они уже были готовы погрузиться в машину, а я уже собралась свободно вздохнуть, вдруг за моей спиной образовался провал. Раздался самопроизвольный выстрел, я даже не осознала, что выстрелила сама, лишь увидела испуганные лица «братанов», панику в их глазах и почему-то следом за ней просветленную радость. На все это хватило мгновения.

Дальнейшее было уж совсем отвратительно: я, не расставаясь с пистолетом, полетела вниз самым неудобным образом — спиной к реке. Так мешком и вошла в воду и это при том, что великолепно умею нырять. Просто стыд и срам.

Напрасно переживала я, что первый разряд по плаванию не даст мне утонуть. Лишь только я попала в ледяную воду, как сразу же забыла об этом разряде и попыталась устроиться на дне реки, намокшие пальто и сапоги очень к тому располагали.

Однако располагали, видимо, недостаточно, потому что мне и на дне не лежалось и в конце концов я всплыла, судорожно глотнула воздуха, бодро крикнула «ма…» и сразу пошла на погружение, но, так и не встретившись с дном, тщательно повторила процедуру: всплыла, глотнула, крикнула «ма» и вновь погрузилась. Тонуть приходилось в жутчайших условиях: страх неизвестности, обжигающе ледяная вода, разбухшее тяжеленное пальто…

И в этом хаосе я пыталась взывать к Всевышнему. Не могу сказать, что складно это у меня получалось — грешная жизнь сильно мешала тому. Из головы не шли мирские дела. Как, к примеру, теперь узнает баба Рая, что наша новая кофемолка у Старой девы? Без принуждения Старая дева ничего обратно не отдает. И у сапожника остались мои туфли с новыми набойками. Кто их теперь заберет? А Санька?! Мой сын! Как я раньше о нем не подумала? Кто теперь позаботится о сироте?!

Ужас, испытанный от этой мысли, затмился следующим ужасом, испытанным от того, что я увидела в тусклом свете луны: прямо передо мной (а я как раз только что вынырнула и собиралась бодро крикнуть традиционное «ма»), точнее прямо на меня двигалась мощная шея, на которой держалась огромная бритая голова…

В долю секунды уложились часы размышлений. Чего только не мелькало в голове. «Неужели „братан“, увидев с моста, что я недостаточно эффективно тону, решился мне помочь? — паникуя, подумала я. — А мне даже нечем по этой роже садануть. Ничегошеньки нет, кроме кулака. Но разве кулак этой роже помеха?»

И тут я с удивлением обнаружила, что по-прежнему сжимаю в руке пистолет. Объяснив это чудо своей неподражаемой любовью к оружию, я, ни секунды не раздумывая, въехала пистолетом в мерзкую физиономию бритоголового и…

И мгновенно получила ответный удар. Поскольку удар был неслабый, я сочла за благо тут же лишиться чувств, чтобы не видеть дальнейшего безобразия. Уже сквозь пелену небытия я ощутила как хватают меня за пальто чужие руки…

И все, больше не помню ничего. Теряя сознание, я искренне считала, что расстаюсь с жизнью навсегда, однако не все так хорошо кончается, как пишут в книгах — меня угораздило выжить.

* * *

Очнулась я в очень неплохих условиях: было темно, но достаточно сухо и тепло. Приятно пахло дымком. Это позже я с ужасом узнала, что там дымится, а пока пребывала в благодушнейшем спокойствии.

«Если это ад, — подумала я, не рассчитывая попасть в рай, — то и здесь вполне можно жить.»

Естественно, меня интересовало на чем я лежу. Причем не только я на чем-то лежала, но и что-то лежало на мне. Я вытянула вперед руку и принялась это «что-то» исследовать, приговаривая:

— Мохнатое, мохнатое, лысое, лысое, пальцы, пальцы — следовательно нога. Судя по количеству волос, мужская.

«Ага, значит в аду водятся мужчины,» — с некоторой радостью заключила я и принялась обследовать то, на чем лежу.

— Мохнатое, мохнатое, лысое, лысое, пальцы, пальцы — следовательно вторая нога и тоже мужская, — пришла я к новому выводу.

Само собой, захотелось знать нет ли поблизости еще мужских ног, и я продолжила исследование. В результате оказалось, что в пределах досягаемого мужских ног больше нет, но сама я лежу в чем мать родила.

«В объятиях мужчины, одна его нога подо мной, другая на мне — интересно что здесь было и как далеко наши отношения зашли?» — не без трепета подумала я, механически поглаживая закинутую на меня ногу.

Да, забыла сказать: ногами дело не ограничилось. Мускулистые и волосатые руки обнимали меня. Обнаженная я была как бы накрыта мужским телом, что очень волновало. К сожалению мужчина не подавал признаков жизни, но на ощупь был очень горяч.

«Спит он что ли?» — с легкой обидой подумала я и вновь принялась исследовать его тело в тайной надежде вызвать к себе интерес.

Я начала с самой периферии, приговаривая:

— Пальцы, пальцы, мышцы, мощные мышцы, волосатое колено, опять мышцы, мощные мышцы… Ого! Пардон, мсье!

Можно догадаться на что я наткнулась.

— Что вы делаете? — возмущенно раздалось над моим ухом. — Прекратите, я вас прошу!

«Волнующий бас, — удовлетворенно подумала я, — но с акцентом. С английским, не сойти мне с места. Если уж быть до конца точной, то с американским. Следовательно, это не „братан“. Откуда у „братана“ возьмется американский акцент? А если это американский „братан“? Думаю, есть и там такие. Может приехал перенимать опыт у нашей „братвы“ или делиться своим. Скорей перенимать. Чем им делиться? Они же там все нетворческие люди.»

И тут меня осенило:

«Это шпион! Американский шпион. Во всех приличных шпионских фильмах простачек, вроде меня, вербуют именно в интимной обстановке. Номер в „Хилтоне“, джакуззи… Ах, он негодник!»

С этой мыслью я вновь тронула предмет, на который меня пытаются подцепить.

— Да прекратите же, — опять возмутился его обладатель.

Я обиделась:

— Не понимаю вашего возмущения. Что я такого сделала, чтобы вот так на меня кричать?

— Зачем вы хватаете меня за это? — уже спокойней поинтересовался волнующий бас.

Кстати, я «это» к тому времени уже отпустила, так что тема исчерпалась, зачем же кричать? Почувствовав себя оскорбленной, я не могла смолчать.

— Ой-ой-ой, — с презрением пропела я, — будет вам строить из себя недотрогу. Не для этого ли вы меня раздели и сами раздеться не забыли?

— Для чего — для этого? — с флегматичным спокойствием поинтересовался бас.

— Вы уж не маленький, судя по размерам, — сами знать бы должны, — с осуждением ответила я. — Для чего раздеваются женщины и мужчины?

— Чтобы содержать тело в чистоте, — не задумываясь просветил незнакомец, изрядно поставив меня в тупик.

«Странный ход мыслей,» — подумала я и уточнила:

— А как же быть со всем остальным?

— Для остального не стоит раздеваться, — ответил незнакомец.

— Но вы же меня раздели, — напомнила я.

— Да, — согласился он, — раздел, чтобы согреть вас своим телом и просушить вашу одежду. Я вынужден был принять эти меры, иначе не имело смысла вас и спасать. Все равно вы погибли бы — ночи еще очень холодны, а вода ледяная.

— Так это вы меня спасли? — наконец-таки прозрела я.

— Да, — скромно ответил незнакомец. — И сделать это было непросто: вы оказывали яростное сопротивление. Но я вас спас и сразу сделал шалаш из камыша, где мы сейчас и лежим. А почему вас сбросили с моста?