Лживые свидетели - Марина Серова

— Потому что я боялась, — глухо проговорила Анастасия, глядя прямо перед собой. — Да, я действительно хотела уйти из коттеджа, исчезнуть, испариться, оказаться где-нибудь далеко от этого места. Я даже была согласна провести ночь в камере, но только не оставаться в коттедже. Я так и сказала об этом их главному, вы, кажется, назвали его Кирьяновым.

— А чем же вы, Анастасия Михайловна, были так напуганы, что предпочли тюремную камеру пребыванию в доме своих родственников? — спросила я.

— Я боялась, что следующим трупом после Константина буду я. Если я останусь в коттедже.

— Но почему вы так думали? Кто мог совершить на вас покушение? Да еще тогда, когда в коттедже собралась команда полицейских и экспертов? — спросила я.

— Потому что той особе, что видела меня, терять было нечего. Она боялась разоблачения, вы совершенно верно сказали, что коттедж был полон полицейских. И именно поэтому выскользнуть из него было очень затруднительным делом. Она не стала бы так рисковать, поэтому ей пришлось бы меня убрать.

— Анастасия Михайловна, будьте добры, скажите прямо: кто эта особа, которая видела вас и поэтому ей необходимо было, как вы выразились, вас убрать, — попросила я.

— Говорю прямо: это — та самая девица, которую привел на день рождения Константина его друг детства Владислав.

— А, так вы говорите о Екатерине Белоголовцевой, невесте Владислава Безрассчетнова. Верно?

— Хм… невеста, вы сказали? Невеста без места. — Анастасия Пантелеймонова презрительно ухмыльнулась.

Женщина раскрыла сумочку, вынула из нее сигареты и закурила, выпуская кольцами дым.

— Да, я об этой проститутке, — подтвердила Анастасия. — Наверняка снял ее на Большой Казачьей, на этой шлюшьей ярмарке. Схватил первую, кто под руку подвернулся. Скорее всего, и выбирать не стал, и о цене не договаривался.

— Скажите, Анастасия Михайловна, а почему Екатерина Белоголовцева собиралась вас убить? Вы же это имели в виду? — спросила я, не обращая внимания на «лестные» эпитеты, которыми супруга Иннокентия Пантелеймонова щедро наградила Екатерину.

— Да, это, — подтвердила женщина, — а видела я ее, когда эта штучка выходила из кабинета Константина. Точнее сказать, как она выметалась оттуда, как будто ее ошпарили кипятком.

— Вот как? А как вы там оказались? — спросила я.

— Все началось с нашей с Иннокентием ссоры. Это произошло еще тогда, когда все собрались за праздничным столом. Ну, у нас такие разборки уже вошли в привычку, хотя другим такое могло не понравиться. Вот и Константин высказался в том духе, что нечего прилюдно устраивать скандалы. Короче, он отправил нас искать другое место для того, чтобы «полаяться», как он выразился. В принципе, я была с ним согласна: незачем выносить сор из избы, согласно русской поговорке. Ну, мы с Иннокентием и ушли. Поднялись на второй этаж, вошли в комнату, которая уже стала нашей, потому что мы всегда в ней жили, когда приезжали в коттедж. Там мы с Иннокентием еще немного поговорили. Ну как поговорили, — Анастасия невесело усмехнулась, — высказали друг другу все, что накипело. После этого Иннокентий вышел из комнаты, хлопнув дверью.

— Куда ушел ваш супруг? — спросила я.

— А я знаю? — Анастасия пожала плечами. — Он мне не докладывал, да я и не интересовалась. Наверное, снова отправился к гостям.

— А вы, Анастасия Михайловна?

— А что я? Я осталась в комнате. Достала сигарету, закурила, потом просто сидела. Тупо сидела и старалась ни о чем не думать. Не знаю, сколько времени я так сидела, только вдруг я услышала приглушенные голоса. Как будто бы кто-то ругался или ссорился. И это были мужчина и женщина. Я сначала подумала, что это слуховая галлюцинация, потому что ведь совсем недавно примерно так же ссорились и мы с Иннокентием. Вот и… думаю, что наша ссора так на меня подействовала, что я начала слышать неслышимое. Но потом поняла, что нет, ничего мне не послышалось, конфликт был реальный. Я прислушалась и поняла, что голоса доносятся из кабинета Константина. Да, я узнала его голос. А вот голос женщины я не смогла идентифицировать. Она истерила что есть силы, это я хорошо запомнила. Константин говорил ей, что она очень пожалеет о своем поведении и что он все равно получит свое.

— А женщина? Вы слышали, что она говорила? — спросила я.

— Она сказала, что он ничего не добьется, и назвала его старым ублюдком. И тогда я узнала голос. Он принадлежал как раз этой «невесте», невесте Владислава.

— И вы нисколько не сомневались в том, что в кабинете Константина Вячеславовича находилась именно Екатерина? То есть хозяин коттеджа и эта женщина? — спросила я.

— Сначала я не была уверена на все сто процентов, — призналась Анастасия, — все-таки раньше я с ней не была знакома. Да и когда они с Владиславом приехали в коттедж, я с ней не общалась. Но потом, когда она вдруг выбежала из кабинета Константина, у меня уже не осталось никаких сомнений. Да, в кабинете находились они вдвоем. А эта Екатерина, выбежав в коридор, еще какое-то время пыталась сориентироваться, как выйти из коттеджа. Вероятно, сначала она хотела выбежать через дверь для прислуги, но потом вернулась обратно в кабинет и только тогда вышла в оранжерею, а затем — на территорию коттеджа. И вот тогда-то она меня и увидела: я же стояла на втором этаже и была как на ладони. Я даже встретилась с ней взглядом, представляете? Но что самое важное, так это то, что Константин больше не сказал ей ни слова! А ведь она снова появилась в его кабинете. И это говорит о том, что Константина уже не было в живых. Возможно, жизнь в нем еще и теплилась, не знаю…

Анастасия замолчала.

— А что было в руке у Екатерины, вы обратили внимание? — спросила я.

— Нет, я особо и не смотрела.

— Может быть, она держала в руке нож? Могло такое быть? — продолжала я допытываться.

— Нет, кажется, ножа у нее не было. Но это ни о чем не говорит, она же запросто могла оставить его в кабинете, то есть там, где она убила Константина.

— Но в кабинете ножа не было, — возразила я, — он вообще не был найден. По крайней мере, ни в коттедже, ни на территории.

— Ну, тогда… эта девица выждала момент и позже снова пробралась в кабинет и взяла нож.

— И когда все это произошло? В какое время? — спросила я.

— Ну, я не могу сказать точно: во-первых, у меня не было часов, а во-вторых, я была так потрясена всем увиденным и услышанным, что мне и в голову