Погром среди ясного неба - Наталья Николаевна Александрова

Дверь была открыта, я увидела длинный коридор, старуха в синем сатиновом халате возила шваброй по серому линолеуму.

– Чего тебе? – Она поглядела сердито. Ходят, мол, топчут, только вымыла, а они опять прутся.

– Бабушка, а вы давно тут работаете? – Я осторожно приблизилась.

– Давно, – буркнула старуха.

– Ой, как хорошо! – обрадовалась я. – Так вы мне поможете?

– Это с каких таких пряников? – удивилась старуха. – Я тебя первый раз вижу, с чего мне тебе помогать?

– Ясное дело – не за просто так, договоримся, – я сунула руку в карман и пошуршала там бумажками – старым чеком, трамвайными билетами и просроченным буклетом на скидку в хозяйственном магазине: в кармане вечно копится какая-то бумажная дрянь.

Бабка мой жест поняла, она разогнулась и облокотилась на швабру.

– Чего надо? – деловито спросила она.

– Надо найти документы одной женщины, которая рожала здесь двадцать лет назад… И ее саму вспомнить.

– Двадцать лет? – поскучнела старуха. – Двадцать лет назад я не то что в этой больнице, я и в городке-то этом не жила! Жила под Владимиром, дом был большой, от родителей еще остался, сад, в саду вишни… Весной во двор выйдешь – деревья как молоком облиты, пчелы жужжат – рай земной, да и только! А сын женился, да и осел в этих местах. И все пишет мне: мама, приезжай, у нас квартира трехкомнатная, все удобства, будешь в старости на покое жить… Ну, продала я дом, приехала, деньги сыну отдала, он машину купил. Квартирка хоть и трехкомнатная, но маленькая, одна комната проходная, детей двое… Ну, разместились кое-как. А после сын ехал как-то на машине ночью в дождь, да и разбился насмерть.

– Ой! – вскрикнула я.

– Что делать? Дома нет, денег нет, невестка совсем голову потеряла, детям сколько всего нужно. Вот устроилась сюда санитаркой, хоть накормят… Невестка-то ко мне хорошо относится, мама, говорит, только не уезжайте, куда я одна с двумя-то? А куда я денусь? Так что прости, девонька, ничем тебе помочь не могу.

– И где же мне искать сведения? – задумалась я. – Кто здесь в больнице вспомнит Надежду Сарафанову?

– Так тебе Надька Сарафанова нужна? – обрадовалась старуха. – Так бы сразу и говорила! Этой беде я помогу, Надежду знаю. Значит, сейчас выйдешь и пойдешь все прямо, потом свернешь налево у магазина. Там еще будет дом недостроенный, так тебе туда не надо, ты в следующий проход иди, а там третий дом от угла, с флюгером, это и будет Сарафановых дом!

Я немного обалдела – значит, Надежда Сарафанова жива? Может, не та Надежда? Или та, утонувшая двадцать лет назад, была вовсе не Надеждой Сарафановой? В любом случае надо идти и поговорить.

– Нет-нет! – Старуха замахала руками. – Не надо мне денег, я ничего не сделала!

– Ну, хоть шоколадку возьмите, чаю попьете!

– Это – ладно, – согласилась старуха, – за твое здоровье.

Я вышла во двор. Погода стояла отличная, майское солнце грело, как в разгаре лета, на клумбе перед главным входом ровными рядами алели тюльпаны.

Вдруг из-за одноэтажной пристройки вынырнул кривоногий человек неопределенного возраста, в выцветшем ватнике и кирзовых сапогах. Он замахал руками, чтобы привлечь мое внимание. Я сделала к нему несколько шагов и спросила:

– Это вы мне сигналите?

– Ага, те… тебе, до… дочка! – проговорил он, сильно заикаясь. – Я те… тебе что скажу!..

Вслед за ним из-за той же пристройки выглянула озабоченная женщина средних лет в белом крахмальном халате. Недовольно оглядевшись, она окликнула:

– Кузнецов! Где тебя черти носят? Я тебе еще утром велела ящики от котельной убрать! Там скоро транспорт подъедет, а встать некуда! Весь проезд ящиками завален! За что мы тебе деньги платим? Кузнецов, чтобы сей же момент…

Дядька в ватнике испуганно обернулся и забормотал:

– Чичас, Вериванна! Бу… буквально через ми… минутую все приберу! Вы и гла… глазом моргнуть не успеете!

– Через «минутую»! – передразнила его женщина. – Давай быстро, пока Павел Сергеевич не увидел, а то, сам знаешь, вылетишь ты с нашей ведомости на счет раз!

– Чичас, Вериванна! – повторил злополучный Кузнецов и быстро прошептал, перестав заикаться: – Приходи, дочка, ко мне через час или через полтора, я тебе важное расскажу!

– Насчет чего? – спросила я удивленно.

– Насчет того, чем ты интересуешься! Я ведь давно в этой больнице работаю, все помню, так что ты приходи, не сомневайся… – и он кинулся к флигелю, шустро переставляя кривые ноги.

– Да куда приходить-то? – спросила я вдогонку.

Он обернулся и ответил:

– Туда, к ко… котельной, я там и живу!

Дом Сарафановых я нашла без труда, старуха описала все точно. Дом был большой, недавно покрашенный яркой желтой краской, так что солнце играло на вагонке и чисто вымытых окнах. К дому вела аккуратно выметенная дорожка, вымощенная осколками кирпича. Вдоль дорожки росли желтые нарциссы. За домом виднелись фруктовые деревья, яблони еще в бутонах, вдоль забора непроходимой стеной стояли кусты. Небольшая лужайка перед домом была покрыта желтыми одуванчиками.

Мне представилось, как после нарциссов расцветут на участке желтые тюльпаны, а вон там, у забора, вырастут подсолнухи, и в огороде будут радовать глаз цветы тыквы, потом распустятся золотые шары, и так все лето участок будет полыхать разными оттенками желтого и оттого казаться солнечным и праздничным.

Кусты шевельнулись, и на тропинку вышел большой рыжий пес, как видно, все здесь было выдержано в одной цветовой гамме. Пес потянулся и зевнул с подвыванием, потом почесался и прошел мимо, не обратив на меня ни малейшего внимания.

– Хозяева, дома ли? – крикнула я в пространство, сообразив, что веду себя неприлично – вошла без приглашения.

Никто не ответил. Крыльцо было новое, с красивыми резными столбиками, на ступеньках лежал чистый половик. Я помедлила – все же нехорошо входить в дом незваной. Тут дверь тихонечко приоткрылась, и в щелочку протиснулся кот. Котяра был рыжий, огромный и пушистый – правильно, другим в этом доме не место.

Котяра сладко потянулся и поглядел на меня вопросительно.

– Мне бы хозяев… – промямлила я.

Кот сел, подобрав под себя лапы, и посмотрел строго – слушаю вас, что хотели? Ясно, что считает себя хозяином.

Я наклонилась, чтобы почесать его за ухом, и тут услышала за домом голоса. Кто-то пел колыбельную:

Баю-баю-баиньки,

Купим дочке валенки,

Наденем на ноженьки,

Пустим по дороженьке…

Радио, что ли, работает? Я оставила кота и заглянула за угол. Кот тут же прыгнул с крыльца на завалинку.

Будем валенки носить,

В темный лес гулять ходить, —

пел женский голос.

Нет,