Невеста Василевса - Надежда Салтанова

поесть, ни переодеться. Открыв окошечко в двери, поднесла светильник. За дверью стоял Никон. Аптекарша застыла.

— Нина, ты дверь-то открой. Или так и будем через окошко друг на друга любоваться? — проворчал сикофант.

Впустив гостя, Нина заперла за ним дверь, почтительно кивнула, жестом пригласила присесть на сундук с подушками. Сама настороженно опустилась на скамью у стола. Сикофант оглядел хозяйку аптеки, покачал головой:

— Ну что молчишь, даже не спрашиваешь, по какому делу я к тебе пришел?

— Да уж в ночи с добрыми вестями не приходят. Случилось что, почтенный Никон?

Никон кивнул. Поднял глаза к потолку, где привязанные пучки ароматных трав отбрасывали причудливые тени, перевел взгляд на ряды кувшинчиков и глиняных горшочков на полках, снова внимательно посмотрел на аптекаршу.

— Как твой подмастерье? Помогает?

Нина вздохнула:

— Не томи, почтенный, если дело какое — поведай. А нет — не обессудь, устала я, пустые разговоры вести не могу. — Она развела руками. Плащ при этом разошелся, обнажив темные пятна на столе.

Сикофант нахмурился:

— Что это у тебя на одежде?

— Ох ты ж. — Нина опустила глаза на столу. — Да я во дворце лекарю Панкратию помочь пыталась. Одному несчастному пришлось ногу отнимать. Я под рукой оказалась, вот и перепачкалась. Да только вот в дом вошла, переодеться не успела.

— Поблагодарил тебя почтенный Панкратий за помощь? — усмехнулся Никон.

Нина нахмурилась, сложила руки на груди. Но собеседник примирительно поднял руку:

— Не сердись, Нина. Слыхал я, что Панкратий тебя не жалует. Я не ссориться пришел.

Нина не отводила от сикофанта настороженного взгляда. Он почесал бороду, вздохнул.

— Ты же слыхала, что девицы в городе пропадают?

— Слыхала. Говорят все из простых да неустроенных.

— В том и беда, что неустроенных. Нет жалоб от семьи, так и искать не велено.

— Не по-христиански это, — покачала головой Нина. — Но ты, верно, ищешь?

— Да какое ищу… — Он махнул рукой. — Пришел тут к эпарху на поклон.

Никон замолчал, перевел взгляд на окно, где меркли багряные отблески вечерней зари.

— И что же эпарх? — не выдержала Нина.

— У эпарха ответ простой — мало ли, говорит, где те девицы шлялись. А безмозглых баб, говорит, искать — никакой казны не хватит.

— Так пропадают же — на базаре болтают, что уже немало пропало за этот год. Надо искать! Кто еще о жителях позаботится, если не эпарх? — Она растерянно развела руками.

— Сама знаешь же, где деньги, там и приказы. А с безродных да одиноких какой прок? — Никон смущенно пожал плечами. — Я еще к чему, Нина. Ты бы поостереглась. Ты же тоже одна. С тех пор как этот твой славянин уехал, ты вроде как без защиты. Может, тебе нанять кого в провожатые? От этого твоего подмастерья толку мало — хиловат да растяпист.

— Спасибо за заботу, почтенный. Найму. Да только неужто ты ко мне пришел, чтобы совет дать? Ты уж не ходи огородами, скажи, что тебе от меня-то надобно.

Сикофант снова почесал бороду, произнес негромко:

— Мне твоя помощь нужна, Нина. — Помолчав, он продолжил. — Мне-то искать не велено, а ты и по домам, и по тавернам, и даже во дворец вон вхожа… Словом, собери слухи да мне расскажи. Может, и сама поймешь, где нам этих душегубов искать. А может, и вместе что надумаем.

— Почему душегубов? Неужто убитыми девиц этих нашли? — Нина в ужасе прижала пальцы к губам.

— Не понять мне, как они пропадают, — не отвечая на ее вопрос, произнес Никон. — Все ворота города под охраной, товары ввозимые и вывозимые проверяются. Значит, где-то в городе их прячут. В лупанариях я уже беседовал. Нет у них никого из пропавших. Вот и пришел к тебе за помощью.

— Ты, почтенный, с чего это взял, что я могу тебе похитителя найти? — растерялась аптекарша. — Ты же сам в прошлый раз говорил мне не путаться у тебя под ногами. Еще не хватало, чтобы какая-то аптекарша за сикофантов работу выполняла. Даже и не проси, почтенный. Ступай лучше опять к эпарху — пусть прикажет искать!

— Говорю тебе, ходил уже. Он лишь велел назавтра разослать по регионам[36] указ, чтобы искали пропавших да выделили еще стражей на охрану улиц. — Он поднял на Нину усталый взгляд. — А после приказал не вспоминать боле о том. Нет от родственников прошений, значит, и искать некого, говорит.

— Я-то тут чем помогу? — растерялась Нина. — Пусть лучше жена твоя слухи собирает. Чай, она тоже и в лавки, и на базар захаживает.

— Ты же знаешь Евдокию. Ум короток, язык без костей. В таком деле от нее толку мало. Да и в любом… — Он отвел взгляд.

Нина молчала, сложив руки на груди. Смотрела в сторону. Никон вздохнул:

— Нам бы лишь понять, как этих девиц крадут. Тогда хоть к эпарху будет с чем идти. А без того не прикажет безродных баб искать. Нужны они ему больно.

От таких слов Нина зябко повела плечами. И правда, кому безродные одинокие женщины нужны. Пропала, и ладно. Новые для работ вон в очередь небось выстроились.

— А ты-то отчего печешься о девицах, коли они никому не надобны? — настороженно спросила аптекарша.

— Я, Нина, не люблю, когда в моем городе людей крадут. Когда страшно женщинам по улицам ходить. И ежели он до тебя доберется? — Никон замолчал, поднял на нее глаза. Споткнулся взором на выскользнувшем из-под платка непослушном черном локоне. Перевел взгляд ниже. Нине стало не по себе, она потупилась, торопливо затянула потуже и без того скромный ворот столы.

В маленькой аптеке стало тихо, лишь слабо потрескивали угольки в очаге. Наконец аптекарша подняла на него глаза и, вздохнув, кивнула:

— Поговорю на базаре и в лавках. Если смогу чем помочь, пришлю весточку.

Закрыв за сикофантом дверь, Нина задумалась. Зачем Никон приходил? Будто без аптекарши ему не справиться. Однако женщины и правда пропадают. Недобро это. Может, и впрямь порасспрашивать в таверне да в лавочках. Гликерия за такое не похвалит, опять скажет, что подруга ищет себе бед да хлопот. Но если хоть что-то удастся разузнать, может, найдет Никон тех, кто девиц крадет.

Нина вздохнула. Завтра пойдет к мяснику поутру, а потом, может, в таверну заглянет, с Марфой поговорит. Та тоже сплетни собирать горазда, не хуже Клавдии. Но это завтра. А сейчас сил уже нет ни на что.

Глава 6

Спала Нина плохо. Проснулась еще до рассвета, лежала в темноте, распахнув глаза. Похищенные девицы не шли из головы. Не легче было и оттого, что в разговорах с ней каждый