Дарья Донцова - Фея с золотыми зубами

Ознакомительный фрагмент

– Отличная идея! – обрадовалась я. – Диктуй. И не забудь про телефон.

Трубку в квартире Яркина взяли моментально.

– Че надо? – грубо рявкнули из аппарата.

– Можно поговорить с Олегом?

– Вечером, – захрипел бас, – после восьми.

– Олег на работе? Не подскажете, где он служит? – спросила я.

– На рынке, блин, – закашлялся незнакомец, – в Тушине.

– Сделайте одолжение, подскажите, в каком магазине торгует Яркин? – допытывалась я.

Телефон заклокотал, забулькал и выдал:

– Он дерьмовец.

– Уж простите, – заныла я, – вероятно, вы в обиде на Яркина, но я вам ничего дурного не сделала, помогите мне, пожалуйста. Рынок-то огромный.

– Никаких обидок, – удивился мой собеседник, – сказано: он дерьмовец. Ищи около сортиров, Яркин бабло с тех, кому посрать приспичило, собирает. Царь туалетных кабинок.

– А-а! – дошло до меня. – Дерьмовец – это не характеристика личности, а название профессии?

– Слишком ты умная, – недовольно произнес незнакомец, и разговор завершился.

Я засунула мобильный в карман. «Такие дети долго не живут на свете», – пронеслось в голове. Я неожиданно рассердилась на Юру, не к месту процитировавшего Шекспира, нацарапала для Лизы записку, положила ее на стол, поправила на вдове плед и поехала в Тушино.

Абсолютное большинство москвичей ругает пробки. Я тоже исполняла свою партию в общем хоре, пока не сообразила: я могу изойти на мыло, извертеться за рулем, довести себя до нервного припадка, но от этого движение на шоссе не станет быстрым. Пробка – неизбежность, ее надо полюбить и использовать потраченное время с пользой. Вот сейчас, намертво встав у выезда на Волоколамское шоссе, я позвонила Нине Журовой, которая не первый год работает врачом в поликлинике, и попросила ее прочитать мне лекцию о раке легких. Может ли он протекать бессимптомно, незаметно для больного?

Журова не подвела. Вскоре я узнала, что некоторое время болезнь может не тревожить человека. На легкий кашель и небольшую одышку люди, как правило, не обращают внимания, никто регулярно не сдает анализ крови на онкомаркеры. Но с течением времени неприятные симптомы начинают нарастать, и становится ясно: пора бежать к доктору.

Патологоанатом сообщил Арону Яковлевичу о метастазах в органах Ласкина, и это удивительно: находясь в такой фазе заболевания, Виктор должен был испытывать серьезный дискомфорт. Но он по описанию жены выглядел здоровым, вел привычный образ жизни, играл в теннис, курил.

Поток машин двинулся, я обрадовалась и отпустила педаль тормоза. Надеюсь, Олег Яркин поддерживает связь с сестрой.

Возле голубых кабинок восседала на табурете толстая старуха, замотанная, несмотря на конец марта, в бесчисленное множество шалей, полушалков и платков.

– Где Олег? – спросила я.

Баба оглушительно чихнула.

– Не надейся!

– На что? – не поняла я.

– На все, – философски заметила пенсионерка. – Денег он не отдаст и не женится. Ты не первая.

Я притворилась расстроенной.

– Правда?

– На хрена мне врать? – элегически протянула бабища. – Смысла не вижу. А вот и ен, родименький. Олежка, к тебе новая докука приперла. Лови его!

Последние слова адресовались мне. Я сделала шаг вперед, не понимая, где брат Кати, и вдруг увидела, как от толпы отделилась квадратная фигура в темно-красном длинном пальто и споро двинулась к ограде.

– Олег! – крикнула я. – Подождите, поговорить надо.

Мужчина продолжал убыстрять шаг, я заорала:

– Яркин, всего на пару слов!

Брат Кати опрометью кинулся к дощатому сараю, я бросилась следом и схватила беглеца за рукав.

– Слышь, погоди маленечко, – захрипел Олег, пряча опухшее лицо в воротник явно женского пальто из драпа, на отделку которого пошла шкурка невинно убиенного неизвестного зверя, – отдам после обеда. Все до копейки!

Сильный запах перегара не помешал мне сосредоточиться.

– Вы у меня ничего не брали.

– Да ну? Точно? – переспросил Олег.

Я поняла, что он задолжал всем вокруг, боится неминуемой расплаты, которую устроят ему кредиторы, и успокоила горемыку.

– Просто поговорить хочу.

Но маргинал занервничал еще сильнее.

– Неси ПМК, тогда потолкуем.

Я попыталась сообразить, что означает эта аббревиатура. Переносной малый компьютер? Полный мешок кактусов? План местных катакомб? А Олег занудил:

– Много вас таких, один раз-то небось и трахнулись по пьяни, а потом всю жизнь тебе алименты плати? Это справедливо? Дети должны по общему договору получаться, а не от пустого сексу.

– ДНК! – осенило меня. – Генетический анализ, подтверждающий отцовство! Успокойтесь, я с таким, как вы, не лягу в кровать даже под дулом автомата.

К сожалению, я порой абсолютно некстати сообщаю людям правду. Сейчас Олег обидится и конструктивный диалог не состоится.

– Фу, – выдохнул Яркин, – если не бабки и ты не беременная, чего тогда надо?

Я решилась не затягивать беседу.

– Где найти Катю?

Олег икнул, и мне пришлось сделать пару шагов назад: похоже, дяденька никогда не чистит зубы, а умывается только на Пасху и Рождество.

– В сапогах, – изрек Яркин, – возле китайца, который лапшу разливает.

Я не поверила своей удаче.

– Катя торгует обувью?

– Ушла с пуховиков, – деловито просипел Олег. – Ахметка к ней приставал, а Генка, хозяин контейнера с ботинками, к бабам не вяжется. Ступай по центральной аллее до дубленок, там налево.

– Спасибо, – от всей души сказала я.

– За спасибо не поешь, – изрек Олег.

Я протянула ему десять рублей и не удержалась от замечания:

– Не перестанешь бухать, заработаешь цирроз печени.

– Че, правда? Тогда побегу, запишусь в библиотеку, – хмыкнул Яркин, – буду этого читать, ну… в общем, Пушкина.

Я побежала искать китайскую столовую, очень быстро нашла железный вагончик, около которого сидела пара грязных собак, и спросила у сильно опухшей тетки, сгорбившейся на стуле возле вывески «Сапоги на любые ноги».

– Где Катя?

– Иван Михайлович прислал? – задала вопрос бабенка. – Пусть не спешит. Дерьмо привезли, ему такие боты носить стыдно. Новая поставка будет в начале апреля.

– Мне нужна Катя, – повторила я.

– Ну? Это я, – ответила тетка.

Я оторопела. По моим расчетам, сбежавшая супруга Ерофеева должна быть молодой и красивой. Но, с другой стороны, если каждый день прикладываться к бутылке, то быстро станешь похожа на старого поросенка.

– Вы Яркина?

Баба встрепенулась.

– Кто?

– Екатерина Яркина, – повторила я, – сестра Олега, который при туалетных кабинах служит.

– Избави дьявол от такого родства, – хрипло засмеялась бабища. – Олега знаю, он мне на реализацию сапоги иногда притаскивает, не спрашивай, где берет, не мое это дело. Сестра! Ха! Хорошо хоть женой не обозвала!

Забыв поблагодарить женщину, я обогнула собак, в тщетной надежде взиравших на китайскую еду, и вернулась к сортирам. Яркин дремал, облокотившись на столбик, на котором висел рулон туалетной бумаги.

– Послушайте, – начала я.

– Хорошая, мягкая, трехслойная, – не открывая опухших век желто-фиолетового цвета, протянул Яркин, – вам одну порцию или пару открутить? Пять рублей за штуку.

– Дороговато за клочок, размером с ладонь новорожденного лемура, – крикнула я, решив, что пришла пора применить грубую силу, сначала вербальную, а дальше как получится. Те, кто не первый раз встречается со мной, знают, что я имею большой опыт общения с алкоголиками,[7] детство и отрочество будущей писательницы Виоловой прошло не с гувернантками, боннами и няньками, а среди запойных пьяниц.

– Слушай сюда, заканчивай дрыхнуть, отвечай на вопросы! Иначе получится как всегда, – завершила я фразу, – придут трое и протрут тебе пятак наждаком.

Олег приоткрыл глаза и простонал:

– Че? Катьку не нашла? Сказал же, у китаезной жрачки.

– Я ищу твою сестру Екатерину Ярцеву, а не бабу, которой сдают краденые вещи, – объяснила я.

– Катюху? – выпучил мутные глаза Олег.

– Дошло наконец, – обрадовалась я, – просветление в мозгу случилось.

– Она померла, – равнодушно сообщил братик, – давно, не один год прошел.

– Точно знаешь? – расстроилась я. – Ты на похороны ходил?

Олег потер кулаком нос.

– Не, меня не позвали.

– Тогда почему ты решил, что сестры нет в живых? – насела я на пьянчужку.

– Не звонит, не приезжает, денег не дает, – начал загибать пальцы информатор, – всегда мне помогала, и вдруг тю-тю. Катька брата не бросит. Померла она.

– Если предположить на секунду, что Катерина жива, то где она может быть? – не отставала я.

Яркин оторвал от рулона кусок бумаги, звучно в него высморкался и неожиданно сказал:

– А у Стефки Миль. Где же еще?

– Давай адрес и телефон, – приказала я.

Яркин продемонстрировал задатки бизнесмена:

– И чего получу взамен?

Пришлось вытащить из портмоне новую десятку.

Конец ознакомительного фрагмента