Лоуренс Блок - Бросок в Европу

Глава девятая

Бутек проспал двенадцать часов, в два раза дольше привычных, как он уверял меня, шести. Я и не пытался его будить. Знал, что, отдохнув, он двинется дальше в превосходном настроении, а сам я никуда не спешил. Пока Ева спала, я сидел на кухне, пил кофе и читал достаточно подробную биографию Лайоша Кошута, венгерского национального героя, возглавлявшего революцию 1848 года. К тому времени, когда Ева проснулась, книга вернулась на полку, а я — в кровать. Она пришла ко мне, довольно мурлыча, теплая от сна. А через час, полностью удовлетворенная, отправилась на кухню готовить завтрак.

Я тоже сделал много чего полезного. Нарубил дров большущим колуном, принес два ведра воды из колодца, растопил камин. Дочь Евы позавтракала с нами, а потом побежала на шоссе дожидаться школьного автобуса.

— Каждый день она ходит в школу, — сказала Ева, — а по вечерам я объясняю ей, что практически все, чему ее научили, — ложь, Она у меня девочка умная, так что быстро соображает, что к чему. Конечно, мне следовало бы держать ее дома и учить самой, но закон этого не допускает.

Мы говорили о музыке и литературе, политике и совершенно не упоминали о наслаждении, которое доставили друг другу. Я подумал о моем сыне, Тодоре, и задался вопросом — а не одарил ли Еву в эту ночь любви таким же сувениром.

Мысль эта меня встревожила. Не хотелось, знаете ли, превращаться в вечного странника, оставляющего за собой шлейф рожденных вне брака детей. Но, с другой стороны, эта же мысль и грела. Приятно осознавать, что у тебя есть дети, особенно, если они не путаются под ногами.

Я настолько глубоко ушел в себя, что Ева даже спросила, о чем я думаю.

— О том, какая же ты красивая, — без запинки ответил я. Она густо покраснела, и у нее вдруг нашлись неотложные дела в другой комнате.

А вскоре появился Бутек, одетый, заметно посвежевший. Пока Ева кормила его, я вернулся в свою комнату и написал записку на венгерском: «Если наша любовь принесет плоды, я бы хотел знать об этом. Ты всегда сможешь найти меня через Ференца Миколаи». Добавил будапештский адрес и оставил записку там, где ей не составило бы труда ее найти.

К полудню мы уже шагали к Дебрецену.

В Шандоре Кодали тело борца сочеталось с головой средневекового философа: длинные вьющиеся волосы, глубоко посаженные глаза, тонкие черты лица. В свои пятьдесят с небольшим он уже овдовел и воспитывал троих неженатых сыновей. Ему принадлежала довольно большая ферма неподалеку от Дебрецена, которая процветала, несмотря на пятилетние планы и новые экономические политики. Я никогда не встречался с ним раньше, но и он сам, и окружающая обстановка показались очень знакомыми. Мне потребовалось несколько минут, чтобы понять причину этого экстраординарного deja vu. Он и его сыновья являли собой центрально европейскую версию семьи Картрайт, телевизионный сериал «Золотое дно»[2], перенесенный на венгерскую почву.

— Значит вы — Ивен Таннер, а ваш спутник...

— У него временная потеря памяти, — ответил я за Бутека. — Он забыл свои имя и фамилию, да и я, признаться, тоже.

— Ага, — Кодали кивнул. — Это разумно. Иной раз человеку лучше оставаться безымянным. Нельзя выдать то, чего не знаешь, не так ли? Вот и я никому не смогу сказать, кто ваш спутник, если не буду знать его имени и фамилии.

— С вашей стороны предательства я не опасаюсь.

— Почему?

— Потому что доверяю вам.

— Да? Но ведь это глупо. И я вот не такой глупец. Я вам не доверяю.

Милан, стоявший справа от меня, сохранял героическое спокойствие. Я тоже старался ничем не выдать своего волнения. А поскольку сказать мне на это было нечего, я терпеливо ждал продолжения.

— Ваша просьба достаточно проста. Попасть в Чехословакию через восточную границу. Никаких проблем. Я там часто бываю по делам. Так что я без труда могу вам в этом помочь. Вопрос в том... — он выдержал театральную паузу, — ...в моих ли это интересах.

— Что вы хотите этим сказать?

Он поднялся.

— Сначала я хочу прояснить несколько моментов. Вы утверждаете, что вы — Ивен Таннер, но Ивена Таннера я знаю лишь по переписке. Из которой я могу сделать вывод, что Ивен Таннер на стороне ангелов. Я бы предпочел более весомые гарантии того, что вы — это вы, то есть именно тот человек, которому я всегда соглашусь помочь. Кто в моей стране знает вас? Кто встречался с вами лично и может опознать вас? Кто этот человек, которого я тоже знаю и могу доверять?

— В Будапеште есть молодой человек, которого зовут Ференц Миколаи. Однажды он помог мне пересечь южную границу Венгрии.

— Правда? — он повернулся к двери. — Эрно! — в комнату вошел его младший сын, ростом с отца, но стройный, как тростинка. — Ты знаешь Ференца Миколаи из Будапешта, не так ли? Внимательно всмотрись в этого человека. Запомни его лицо. Потом поезжай в Будапешт и спроси Миколаи, так ли выглядит Ивен Таннер и что он знает об Ивене Таннере.

Синие глаза Эрно уставились на меня. Создалось ощущение, что меня фотографируют, а через десять секунд он откроет рот и протянет мне полароидный снимок. Я, в свою очередь, смотрел на него, а Милан Бутек переминался с ноги на ногу рядом со мной.

— Можете вы произнести одну или две фразы, которые помогут Миколаи опознать вас?

Я на мгновение задумался.

— Да. Вы можете сказать ему, что человек, который не является мне дядей, в настоящее время горит в аду.

— Он поймет, что сие означает?

— Да, и порадуется этому. В последний раз, когда я виделся с Ференцем, он помогал мне переправлять на Запад словацкого нациста, что его совсем не радовало. Он будет счастлив, что мой недядя отправился к праотцам.

— Повторите, пожалуйста.

Я повторил.

— Эрно, повтори сказанное этим человеком и запомни.

Эрно повторил все слово в слово, после чего Кодали отправил его на автомобиле в Будапешт с наказом вернуться как можно быстрее.

Эрно ушел. Милан спросил меня на словенском, как скоро мы расстанемся с этими безумцами. Я ответил, что не имею ни малейшего понятия. В моих ли силах ускорить процесс? Я ответил, что очень в этом сомневаюсь.

— Таннер, до возвращения Эрно из Будапешта вы и ваш спутник будете моими гостями. Но одновременно и моими пленниками. Мои сыновья и я вооружены. Так я бы не советовал вам покидать дом.

— У меня и мыслей таких нет.

— Очень хорошо. А пока к вашим услугам еда, выпивка, кровати, если вы устали. Книги, если хотите почитать. Вы играете в шахматы? Или ваш друг?

Я играю, но не так, чтобы хорошо. Милан сказал, что играет, и Кодали предложил ему помериться силами. С чувством глубокого удовлетворения я наблюдал, как Милан выиграл у него шесть раз подряд.

Эрно, должно быть, любил ездить на пределе скорости. Во всяком случае, вернулся он к обеду повидавшись с Ференцем.

— Этот человек, несомненно, Ивен Таннер — доложил он отцу, — и Ивену Таннеру нужно доверять и помогать.

— Понятное дело, — кивнул Кодали и повернулся ко мне. — Надеюсь, вы не обиделись на меня из-за того, что я по природе осторожный человек?

— Разумеется, нет.

— Тогда давайте пообедаем, а еще через час вы будете в Чехословакии.

— Папа, это еще не все, — Эрно шагнул ко мне. — Ференц познакомил меня еще с одним человеком, который сказал, что знает вас. Его зовут Лайош, — я вспомнил высокого мужчину с большим лбом и аккуратно подстриженными усиками чиновника министерства транспорта и связи — Лайош просил передать вам вот это, — он протянул мне толстую папку. — Сказал, что вы возможно, знаете, что это такое и что с этим делать.

Заинтригованный, я взял папку, раскрыл. Вроде бы в ней лежали документы. Сплошь на китайском.

— Это китайские документы, — с умным видом заявил я.

— Лайош так и предполагал.

— Что ж, он не ошибся. Что в них?

— Он не знает.

— Где он их взял? И когда?

— Он не сказал. Подумал, что вы, возможно, сможете их прочесть. Может, они важные.

— Может, и важные, — согласился я. — А может, это квитанции из прачечной.

— Простите?

— Неважно, — я достаточно хорошо говорил на китайском, чтобы понять, не оскорбляют ли меня в ресторане или прачечной, но не более того. А вот читать так и не научился. Не отпускало меня чувство, что никто не умеет читать по-китайски, даже сами китайцы. И мне оставалось только гадать, где Лайош раздобыл эти документы и почему решил повесить их на мою шею.

Хотелось, конечно, бросить их в камин, но я на такое пойти не мог. Вдруг это были действительно важные документы. Так что мне не оставалось ничего другого, как доставить их из пункта А в пункт Б.

А я-то собирался путешествовать налегке...

— Вы можете их прочитать, мистер Таннер?

— Нет.

— Они важные?

— Не знаю.

— А что вы с ними сделаете?

— Тоже не знаю, — я взвесил папку на руке. — Тяжелая. Ты должен мне помочь, Милан. Шандор, есть здесь комната, где мы можем уединиться? И мне нужны ножницы и несколько ярдов клеенки.