Невеста Василевса - Надежда Салтанова

поднимаясь на цепях вверх. Противовесами служили бронзовые девы с рыбьими хвостами. А прикрепленная к чаше бронзовая стрела отмеряла часы, размеченные на мраморной колонне. Доходя до верха, чаша, видать, задевала рычаг, открывающий воду, чтобы вновь ее наполнить.

Отвернувшись от часов, Нина увидела дородную красавицу с неприкрытыми гладкими черным волосами. Стало понятно, почему Ерофей запнулся. Туника на ней надета непристойно короткая, едва колени прикрывает, да еще и без рукавов. А смуглое тело упругое и гладкое, как подрумяненная булочка. Нина подошла к ней:

— Спасибо тебе, что пустила меня.

Агафья неласково глянула на Нину, протянула кусок чистой ткани.

— Ступай. Мыльный корень там найдешь, уже разведен. Масла не дам, свое приносить надобно. — Она махнула рукой в сторону резной двери. — Уф, навозным духом несет от тебя. Отмойся хорошенько, прежде чем в бассейн идти.

Смутившись, Нина поспешила в тепидариум[30].

Баню Нина любила. Да и тем, кто в аптеку за помощью приходил с разными хворями, частенько советовала. После мытья, жаркого воздуха и прохладного бассейна и сон крепок, и усталость уходит, и ломота в суставах облегчается. Лишь женщинам, что в тяжести, в калидариуме[31] сидеть не следует, если не хочет потерять дитя. Хотя девицы при лупанариях и для таких недобрых целей использовали бани.

Нина остервенело терла себя жесткой холстиной с отваром мыльного корня. Кожа ее покраснела. Однако вместе с грязью уходили и обида, и стыд, и усталость. Окатив себя теплой водой, Нина выдохнула. Закрутив мокрые волосы жгутом, она обмотала вокруг себя широкое чистое полотно. На выходе Нина задумалась. Вроде нет времени рассиживаться во фригидариуме[32], но хотелось все же заглянуть туда. Может, что новое услышит про пропавших девиц. Авось та женщина, что говорила об эпархе, еще не ушла.

Фригидариум был невелик. В центре небольшой овальный бассейн с мраморными ступенями манил прохладой чистой воды. Вдоль противоположной от входа стены стояла скамья с высокой спинкой. На ней, завернувшись в ткань, сидели трое. Две женщины, склонившись к сидящей между ними девице, что-то ей шепотом втолковывали. У той, что сидела в центре, полыхали багрянцем щеки, в глазах стояли слезы. Судя по долетевшим до слуха Нины фразам, речь шла о нежеланном замужестве и близящейся первой брачной ночи.

Несколько женщин сидели на краю бассейна, делая вид, что не прислушиваются к происходящему на скамье. С ними Нина была знакома, склонила голову, они тоже ее сдержанно поприветствовали.

В углах прятались две полукруглые ниши-экседры, с вделанными в них мраморными скамьями. Своды их были украшены резным узором. Кое-где камень треснул, где-то обвалился, и орнаменту не хватало завершения.

Вдруг из левой экседры Нину окликнули. Узнав голос, она едва не застонала. Клавдия же, напротив, обрадовалась, подошла, потянула за собой в нишу:

— Нина, то я тебя по полгода не вижу, то второй день подряд. Как ты тут оказалась? Что-то я тебя в этой бане ни разу не видала. — Она тараторила так быстро и громко, что у Нины заломило виски.

— И тебе доброго дня, Клавдия. Вот, решила разок зайти в эту баню. Ты здесь часто бываешь?

— Часто. Она к дому-то ближняя, а мне с моими коленями далеко ходить не сподручно.

Нина сочувственно покивала. Увидев, что Клавдия уже открывает рот, чтобы закидать ее вопросами, торопливо спросила:

— Ты не слыхала что новое про тех пропавших девиц? А то на базаре и не поговорить толком было.

— Ох, жалко ты ушла быстро! — покрутила подбородком Клавдия. — Я этому кузнецу устроила банный день. И другие женщины ко мне на помощь пришли. Крик стоял — ты бы слышала. А то ходят тут, делают вид, что никто не пропадал. А ну как на тебя или на меня нападут?

— Ты ж говорила, что девицы пропадают.

— Да не только! Вот, говорят, вдова пропала одна с четвертого холма. Ой, Нина. Страшно жить стало в городе, — покачала головой сплетница. — Вот мне Цецилия, как услышала о таких делах, разрешила брать раба в сопровождение. Для охраны. Любит она меня, ценит. А на эпарха да его сикофантов никакой надежды нет.

Патрикия Цецилия, хозяйка Клавдии, и правда любила свою бывшую няньку, об этом Нина знала.

— Что же ты, Нина, с перстнями в баню ходишь? И не боишься потерять? — Клавдия ткнула пальцем в кольцо у Нины на указательном пальце.

Кольцо было простое, с выдавленным в серебре вензелем василиссы. По этому кольцу аптекаршу пропускали во дворец. Она накинула на руку ткань:

— Да вот, забыла дома оставить. Тут же тоже деть некуда, пришлось с ним и мыться.

— Ты смотри, не носи пока украшения-то. Не след сейчас себя напоказ выставлять, — завистливо усмехнулась Клавдия. — Довольно уж ты неприятностей и слухов приманила. Надобно скромно себя держать да замуж выйти. Вот не путалась бы со всякими иноземцами, уже была бы замужней матроной.

Нина застыла. И ведь ответить нечего. Ни слова неправды Клавдия не сказала. Желание узнавать про пропавших девиц испарилось. Нина поднялась:

— Ты, Клавдия, за свои советы попробуй плату брать. А то коли бесплатно да непрошено их раздаешь, так им ни цены, ни веры никогда не будет.

Оставив озадаченную Клавдию, Нина поспешила к выходу. От злости на себя и на седую сплетницу даже заломило виски. Права Гликерия, надо, чтобы все своим делом занимались — аптекарша снадобья готовила, а эпарх и его равдухи[33] да сикофанты пропавших девиц искали.

Выйдя в аподитериум[34], Нина наткнулась на Агафью. Та откинула прядь волос за крепкое плечо, оценивающе оглядела аптекаршу. Молча ткнула пальцем в стопку одежды на мраморной скамье. Нина развернула лежащую сверху столу, повернулась к банщице.

— Это не моя одежда.

— Потом занесешь, — кивнув, равнодушно произнесла банщица.

Нина вздохнула. Выбирать не приходится. Не пойдет же она в изгвазданном во дворец. Это была простая одежда, лишь с незамысловатым узором по вороту, что у каждой второй горожанки можно было увидеть. Не для дворца, но зато чистая. Одевшись, подошла к Агафье:

— Спасибо тебе, красавица. Выручила ты меня. Я одежу постираю да принесу на днях. И за баню заплачу.

— За тебя Ерофей платил, его и благодари. — Агафья окинула Нину ревнивым взглядом и отвернулась.

Бросив взгляд на стоящую в зале бани искусно украшенную клепсидру, аптекарша мысленно помянула всех святых. Вода уже поднялась к отметке полудня. Нине и корзинку как-то разыскать надо, и во дворец надо поспешить, а она тут с Клавдией беседы ведет. Торопливо переодевшись, Нина прошла по переходу и спустилась в комнатку истопника. Ерофей сидел на ступеньке в проеме двери, строгая тонким