Скандал с Модильяни. Бумажные деньги - Фоллетт Кен

– Здесь есть очень хорошие произведения, контесса, – сказал он.

Она так быстро показала ему остальную часть дома, словно оба уже понимали, что это простая формальность. Когда они вернулись к лестнице, она остановилась и спросила:

– Могу я предложить вам чашку кофе?

– Спасибо, не откажусь.

Они спустились в гостиную, хозяйка с извинениями оставила его, чтобы пойти на кухню и отдать распоряжение насчет кофе. Липси ждал, кусая губы. Но вывод оказывался неутешительным: ни одна из картин не стоила дороже нескольких сотен фунтов, и Модильяни в этом доме не обнаружилось.

Контесса вернулась.

– Можете закурить, если хотите, – сказала она.

– Спасибо, я воспользуюсь разрешением. – И Липси раскурил сигару.

Он достал визитную карточку, на которой значились только его фамилия, адрес и номер телефона, но не упоминалось о профессии.

– Позвольте снабдить вас своими координатами, – сказал он. – Когда вы решите продать свою коллекцию, моих знакомых в Лондоне это может заинтересовать.

На лице контессы мелькнуло выражение разочарования, как только она окончательно поняла, что сам Липси ничего у нее не купит.

– Насколько я понял, вы мне показали всю коллекцию? – спросил он.

– Да.

– И никаких других картин не может храниться, например, на чердаке или в подвале?

– Боюсь, что нет.

Вошла служанка с кофейником на подносе, и хозяйка сама разлила напиток по чашкам. Потом принялась расспрашивать Липси о Лондоне, о моде, о новых магазинах и ресторанах. Он, как умел, удовлетворял ее любопытство.

Но ровно через десять минут светской болтовни опустошил свою чашку и поднялся.

– Вы проявили исключительную любезность, контесса. Пожалуйста, дайте мне знать, когда в следующий раз посетите Лондон.

– Мне доставил удовольствие ваш визит, мистер Липси.

Она проводила его до выхода из дома.

Липси поспешно прошел по дорожке и сел в машину. Сдав назад в сторону особняка, заметил, что хозяйка все еще стоит на пороге, провожая взглядом отъезжающий автомобиль.

Липси до крайности расстроился. Как оказалось, его усилия пропали даром. Если потерянный Модильяни когда-то и находился в шато, сейчас его там уже не было.

Разумеется, существовала другая вероятность, и он совершенно напрасно не подумал о ней раньше. Этот американец, дружок мисс Слейн, мог намеренно пустить его по ложному следу.

Неужели он в чем-то заподозрил Липси? Что ж, не исключено, а Липси всегда считал необходимым принимать во внимание любые вероятности. Со вздохом он принял решение: ему придется следить за сладкой парочкой, пока не убедится, что они тоже поставили крест на своих поисках.

Проблема состояла в том, как именно сесть им на хвост. Он едва ли мог держаться за ними постоянно, как сделал бы в городских условиях. Теперь же придется то и дело наводить справки об их передвижениях.

В Польо он вернулся другим путем, воспользовавшись третьей из дорог – той самой, что вела к деревне с запада. Не доехав до Польо примерно милю, он заметил при дороге дом с рекламой пива в окне. Снаружи стоял единственный круглый металлический столик. Похоже на бар.

Липси чувствовал голод и жажду. Поэтому он свернул на потрескавшуюся от зноя землю стоянки перед заведением и заглушил мотор.

Глава вторая

– Насколько же ты умело врешь, Майк! – воскликнула Ди. Ее глаза округлились в притворном ужасе.

Его пухлые губы скривились в усмешке, но глаза оставались серьезными.

– Лишняя щепетильность ни к чему, когда имеешь дело с подобными типами.

– Какими типами? Мне этот человек показался довольно приятным. Хотя немного скучноватым.

Майк потягивал уже пятый кампари и сунул в губы очередную сигарету. Он курил длинные «Пэлл Мэлл» без фильтра и, как догадывалась Ди, именно так приобрел свой низкий, с хрипотцой голос. Выпустив струйку дыма, он объяснил:

– Само по себе его появление здесь одновременно с нами – слишком маловероятно для случайного совпадения. Пойми, сюда не заезжает вообще никто. Даже любители одиночества. Но фотография послужила последним штрихом. Россказни про дочь стали быстрой импровизацией с его стороны. Он разыскивал именно тебя.

– Я опасалась, что так ты и подумаешь. – Она взяла его сигарету, затянулась и вернула.

– Он прежде не попадался тебе на глаза? Ты уверена?

– Абсолютно.

– Хорошо. Теперь подумай: кто еще может знать о Модильяни?

– Ты считаешь, причина в этом? Кто-то другой охотится за картиной? Выглядит несколько надуманно и мелодраматично.

– Ни черта подобного! Послушай, милая, в мире искусства такие новости распространяются быстрее, чем венерические заболевания в районе Таймс-сквер. Вспомни, кому ты рассказала об этом?

– Клэр слышала, как я полагаю. По крайне мере, я упоминала о картине, когда она была у нас дома.

– Клэр не в счет. Ты писала кому-то в Лондоне?

– О боже, да, конечно! Я написала Сэмми.

– Кто он такой?

– Она. Актриса Саманта Уинакр.

– Я слышал о ней, но не знал, что вы знакомы.

– Мы встречаемся редко, но прекрасно ладим друг с другом. Мы вместе учились в школе. Она чуть постарше, но и в школу пошла позже. По-моему, из-за того, что отец любил путешествовать и повсюду возил ее с собой. Или из-за чего-то в этом роде.

– Она поклонница изобразительного искусства?

– Насколько я знаю, нет. Но у нее, вероятно, есть друзья из числа любителей живописи.

– Ты писала кому-нибудь еще?

– Да, – ответила Ди после небольшой заминки.

– Выкладывай.

– Дяде Чарльзу.

– Владельцу художественных галерей и салонов?

Ди безмолвно кивнула.

– Боже милостивый, – вздохнул Майк. – Вот тебе и ответ на все вопросы в подарочной упаковке!

Ди его слова повергли в шок.

– Ты считаешь, что дядя Чарльз мог в самом деле попытаться раньше меня найти мою картину?

– Он прежде всего делец, не так ли? И потому маму родную продаст за подобную находку.

– Вот ведь старый хрыч! Но теперь все в порядке. Ты ловко пустил того типа по следу, ведущему в никуда.

– Да, на некоторое время это даст ему чем заняться. Отвлечет ненадолго.

Ди ухмыльнулась:

– В пяти милях к югу отсюда в самом деле есть шато?

– Какого лешего мне знать? Но рано или поздно он там найдет что-то подобное. Потом потеряет время в попытках подобрать предлог, чтобы проникнуть туда. Еще больше уйдет на поиски Модильяни. – Майк поднялся. – А это дает нам шанс опередить его.

Он расплатился по счету, и они вышли под ослепительное солнце.

– По-моему, лучше всего начать с церкви, – предложила Ди. – Викарии всегда все про всех знают.

– В Италии их называют священниками, – поправил ее Майк. Он сам воспитывался в католической вере.

Взявшись за руки, они пошли по главной улице. Жестокая жара, казалось, привила и им неспешный образ деревенской жизни. Они двигались медленно, говорили мало, подсознательно приспосабливаясь к диктату климата.

Так они добрались до привлекательной маленькой церквушки и несколько минут постояли в тени, наслаждаясь хотя бы некоторой прохладой.

– Ты уже думала о том, как поступишь с картиной, если найдешь ее? – спросил Майк.

– Да. Я много размышляла над этим, – ответила она, наморщив нос в характерной только для нее гримасе. – Прежде всего я бы хотела внимательно изучить ее. Из этого можно было бы почерпнуть мыслей, которых хватит на добрую половину диссертации. А остальное – лишь дополнения и примечания для солидности. Но…

– Но что?

– Сам мне скажи.

– Но вопрос еще и в деньгах.

– Верно, мать твою! О, черт! – Она выругалась непроизвольно и сразу оглядела церковный двор, не слышал ли кто.

– Причем речь идет о крупном деле.

– В смысле денег? Я знаю. – Она поправила волосы. – Я не занимаюсь самообманом, хотя деньги меня интересуют меньше всего. Мы могли бы продать картину тому, кто пообещает давать мне к ней доступ в любое время. Ну, какому-то из музеев.