Антология - Пустой дом Шерлока Холмса (сборник)

Страшнее этого времени я не помню. Мы организовали госпиталь в заброшенной церкви, и наша работа в нем свелась не к спасению жизней, а к приближению смерти. Почти весь запас морфина ушел в первый же день. Мы могли только перевязывать раны и провожать несчастных к Богу, и никто не думал, на благо или на муки. Воздух смердел смертью. Земля вокруг церкви была пропитана кровью, и мы привыкли к неутихающим стонам и крикам.

Однажды в конце июля я осматривал раненого. Кусок шрапнели пробил насквозь его правое легкое и торчал из спины. Когда я смотрел на парня, которому суждено было умереть молодым, мне в голову вдруг пришла мысль, что его еще не было на свете, когда я впервые встретился с Шерлоком Холмсом, моим другом. Правда, сейчас наши приключения казались мне не более серьезными, чем крики продавца газет, не ведающего о том, как много боли и зла в этом мире. И этот мальчик умирал у меня на импровизированном операционном столе.

Мыслями я вернулся к годам, прожитым на Бейкер-стрит: потрескивающие в камине дрова, удобные кресла, где я так любил сидеть, Холмс, стоящий возле огня и играющий на скрипке. Когда же раздавался стук в дверь, это означало, что пришел еще один страдалец за помощью к великому Шерлоку Холмсу. И какой бы сложной ни была загадка, казалось, Холмс способен ее разгадать и наказать любое зло. Но Холмс ушел на покой и живет на своей пасеке, я не видел его уже больше десяти лет, и злу теперь не грозит разоблачение.

Мальчик на столе умер, крича и задыхаясь, как многие до него, моля о чуде, которое так и не произошло. С моего фартука капала кровь, а я смотрел, как из тела мальчика уходит жизнь.

А потом я выбежал из церкви, проклиная день, когда вызвался служить и оказался на этой проклятой войне. Вдруг я заметил что-то краем глаза, но, когда попытался сосредоточиться и понять, что я вижу, мне показалось, что у меня начались галлюцинации. На другой стороне площади, отделявшей церковь от брошенного селения, стоял Шерлок Холмс.

Во всяком случае, я решил, что это он. Человек, на которого я смотрел, был одет как нищий, он горбился и шел, опираясь на палку. Но что-то в его манере двигаться, в выражении его глаз позволило мне думать, что передо мной мой старый друг.

Повинуясь внутреннему порыву, я пошел к нему. Мне не было дела до льющегося дождя, до толпы людей, я должен был с ним поговорить. Но к тому времени, как я пересек площадь, его там уже не было. Я стал лихорадочно оглядываться, привлекая к себе внимание стоявших неподалеку солдат, но мне было наплевать. Я протолкался сквозь толпу и двинулся вдоль ближайшей аллеи, куда он мог бы направиться. Пока я шел по полуразрушенной деревне, вокруг меня сгущались тени.

Когда я уже почти отказался от надежды его отыскать, я почувствовал, как взявшаяся из ниоткуда рука тянет меня за рукав рубашки. Обернувшись, я увидел того старика нищего. Он заговорил по-французски, и я не понял ни слова, но в его глазах горел тот самый знакомый огонек.

– Холмс? – Должно быть, в моем голосе сквозило отчаяние, потому что Шерлок рассмеялся почти смущенно.

– Мой дорогой друг Уотсон, что вы делаете в таком страшном месте?

Я глубоко вздохнул, отпуская туго скрученную пружину эмоционального напряжения, которое я постоянно испытывал в этом чистилище. Я смотрел на своего старого друга, Шерлока, и боль уходила.

– Холмс, вы не представляете себе, как я рад вас видеть!

– И я вас, старина, но я вас умоляю, говорите тише! Я ношу эту маскировку не ради развлечения.

Он поманил меня за собой, и я зашел глубже в тень. Мы присели на груду камней.

Я жадно вглядывался в лицо своего друга. Даже сквозь грим я видел, как немилосердно обошлось с ним время со дня нашей последней встречи. Ему больше не приходилось рисовать морщины и белить волосы фальшивой сединой. Но, разговаривая с ним, я понял, что он остался прежним Шерлоком Холмсом и все так же силен духом.

– Вы наверняка сидите и задаетесь вопросом, чего ради я оставил спокойную жизнь пасечника и приехал сюда?

– По правде говоря, Холмс, я бы обрадовался вам не меньше, если бы вы приехали сюда просто выпить чаю. Эта война пожирает меня заживо.

Холмс молча посмотрел на меня, затем тяжело вздохнул и вытащил свою старую трубку из вишневого дерева.

– Мне было очень жаль услышать о вашей жене, Уотсон…

Боль пронзила меня, как раскаленная игла. Вдобавок ко всему пережитому воспоминание о смерти жены от болезни, которую я не смог вылечить, причинило мне невыносимые страдания. А я уже не думал, что мне может стать больнее, и украдкой смахнул слезу. Я не знал, радоваться ли мне тому, что я все еще могу чувствовать.

– Расскажите, Холмс, как вы сюда попали?

Холмс тихо улыбнулся и похлопал меня по коленке.

– Это произошло пару недель назад. Я тихо жил на своей пасеке в Суссексе и не горевал о том, что война собирает свою жатву без моего участия, как вдруг к моим воротам подъехал автомобиль. Дружище, у вас не найдется спичек?

Я покачал головой в ответ: прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я бросил курить.

– Ну, что поделаешь. О чем это я? Ах да, водителем той машины оказался мой брат Майкрофт. Как вы понимаете, Майкрофт в силу своего положения имеет отношение к этой войне, поэтому я сразу понял, что он приехал не с простым визитом. Так и вышло: он настаивал на том, чтобы я сопроводил его на север Франции по неотложному делу.

Я слушал спокойную речь Холмса и понимал, что тут не обошлось без давления со стороны его старшего брата.

– Мы прибыли в небольшой городок недалеко от линии фронта, и Майкрофт, ничего не объясняя, сразу повез меня в армейский госпиталь. Он ограничился одной фразой: «Я только могу сказать тебе, Шерлок, что там сложилась ситуация, для разрешения которой требуется твой опыт». «Едва ли мы говорим о моем опыте разведения пчел», – возразил я.

«Оставь свое легкомыслие, Шерлок. Это весьма деликатное и важное дело».

«Не нахожу себе места от нетерпения», – сказал я и велел себе успокоиться. Вы понимаете, Уотсон, что я не был расположен к беспрекословному подчинению.

Попав в госпиталь, я увидел то, к чему вы, наверное, уже привыкли, но меня это зрелище отрезвило. Нас проводили в небольшую отдельную палату, в которой лежал человек, лишившийся ног. Судя по его виду, он находился при смерти. «Зачем мы здесь, Майкрофт?» – «Подожди. Лейтенант? Вы меня слышите?» Раненый с трудом открыл глаза, но не сказал ни слова. Я смотрел на Майкрофта, ожидая объяснений.

«Шерлок, это лейтенант Прендергаст. Три месяца назад его взяли в плен недалеко от Вердена. На прошлой неделе ему удалось бежать, и он пересек линию фронта. Когда мы нашли его, он истекал кровью на полях Фландрии, где, как мы считаем, он и получил свежие раны. С тех пор он то приходит в сознание, то снова теряет его, но даже в забытьи он тщательно хранит одну тайну. – Майкрофт наклонился и заговорил прямо в ухо раненому: – Прендергаст, расскажите нам о вашем секрете, о котором сказали сиделкам».

На какое-то мгновение, Уотсон, мне показалось, что Прендергаст скончается прямо у нас на глазах. Его било крупной дрожью, и он взмок от пота, но каким-то образом он нашел в себе силы заговорить.

«Я слышал их. Они думали, что я мертв, а я слышал их…»

«Что вы слышали, Прендергаст?» – спросил Майкрофт.

И тогда Прендергаст поднял голову и посмотрел ему прямо в глаза.

«Шпион, сэр… немецкий шпион, на Сомме… У нас немецкий шпион!»

«Это точно?» – спросил я.

«Я слышал, как они разговаривали… Солдаты, которые проходили мимо, они не знали, что я там, а я их слышал. Они говорили, как получали информацию от кого-то с британской стороны фронта. Они знали, когда мы будем наступать… еще до того, как об этом узнали сами солдаты… Им смешно даже было, что так получилось… что они знали о наступлении раньше тех, кто должен был наступать. А кто мог знать об этом, сэр? Кто мог знать о наших действиях раньше нас?»

Мы вышли из госпиталя и вернулись в машину, и оба хранили молчание, пока не очутились в ней.

«Майкрофт, чего ты от меня хочешь?»

«По-моему, это очевидно. Раскрой дело, найди предателя».

Я фыркнул. Эта логика показалась мне абсурдной.

«Если то, что он говорит, – правда и немцы знают о нашем нападении еще до того, как информация попадает к самим солдатам, тогда круг подозреваемых сужается до четырех-пяти человек…»

«Это очень деликатная ситуация, Шерлок! Каждый день нам сообщают о мятежах вдоль линии фронта. Если пойдут слухи о расследовании, в котором подозреваемыми являются старшие офицеры и командующие, то мы рискуем получить настоящее восстание! Все необходимо делать тихо, чтобы никто ни о чем не догадался. Когда ты найдешь преступника, в твоем распоряжении не будет Скотленд-Ярда, который бы мог арестовать его и предать суду. И суда не будет, Шерлок, в этой войне мораль и так молчит. Об этом предательстве никто не должен узнать. Ты понимаешь?»

Я смотрел на Холмса, не отваживаясь поверить в то, что он мне только что рассказал.