Без очереди в рай - Диана Вежина

ни при чем. Ах, в смысле он? Он тоже ни при чем, его, Сову, хозяин заставляет. Кто хозяин? Ну, зовут Рашид, а фамилия его Чекоев, кажется. И вообще, раз уж на то пошло, так именно с него, с хозяина, весь спрос, а Сова в натуре белый и пушистый…

Даже и давить особо не пришлось.

— Вот видишь, как всё оказалось просто, — похвалила я. — Правду говорить совсем небольно, правильно? Что ж, испражняйся дальше, начал — продолжай. Весь героин к тебе идет через Рашида?

— Да, я же говорил.

— А твой хозяин знает, что ты сам на героин подсел?

— Н-нет, если он узнает, то…

— То если твой хозяин не дурак, вероятнее всего, тебя он закопает, как ты думаешь? А кстати, твой хозяин не дурак?

— Не знаю… нет… поймите, если вы…

— Ну, лично мы ему об этом не расскажем. Пока, а дальше поглядим, от твоей правдивости зависит. Сколько у Рашида таких точек?

— Вроде три.

— Везде торгуют дурью?

— Да, я думаю… наверно… точно, да.

— Кто поставщик Рашида? Знаешь?

— Нет, для чего мне… я в его дела не лезу — жить хочу.

— Хотеть невредно, вредно не хотеть. Допустим. Верю. Кто крышует вашу лавочку?

— Не знаю, это всё Рашид, он всё с братвой решает.

— А менты?

— С ментами тоже он. Не сам, через кого-то… там всё схвачено. Я больше ничего не знаю, честно, всё, клянусь!

— Допустим…

— Эт-то всё?

— Почти. Заметил как легко со мной поладить? Умница. Значит, ночь со вторника на среду ты провел у Зинаиды Котовой. Я верно поняла?

Исподволь я подобралась к главному.

— Да, правильно.

Ну-с, коли если так:

— Тогда как объяснить, что ты под протокол наплел сотруднику милиции, будто бы всю ночь тогда работал? За просто так соврал?

— Д-да…

— Ой ли? Лучше не грузи. В протоколе помнишь что записано? Что примерно в половину первого с приятелем болтал, а мимо вас машина проезжала, ты запомнил даже номер… Вижу, ты врубился о чем речь. Кто тебе эту парашу впарил?

— Рашид велел мне…

Савенков осекся.

— Продолжай, я жду.

Было видно, как Сова что-то лихорадочно соображает.

— Послушайте, я… кажется, я знаю: вы — та самая врачиха с «неотложной помощи»… — Сова опять осекся. — Ничего я больше не скажу, — заявил он неожиданно. — Мне жизнь еще не надоела, ясно вам? И вообще — вы права не имеете!

Вот залепил-то.

Интересный поворот.

— А даже если так, — пожала я плечами. — Только кто тебе сказал, что я всего лишь врач, догадливый ты наш? С чего ж ты взял, что всё окажется так просто, а, гражданин Сова? — Я печально покачала головой: — Очень жаль, но зря ты понадеялся. Ну-с, будем продолжать?

— Нет.

— Ты уверен?

— Да.

— Напрасно ты уверен.

— Пошла ты…

Н-да. Однако рецидив.

Пришлось вернуться м-м… к острым ощущениям.

— Бедный глупый гражданин Сова!.. — Сам, впрочем, напросился. — Предупреждала я тебя: попробуешь шуметь — перебью дыхательное горло? — дозированно вызверилась я, едва он отошел от болевого шока. — Не понял, сукин сын? Решил, что я шучу? Смотреть в глаза, урод! Смотреть! в глаза! лица не видеть! в глаза! не видеть, я сказала! отвечать! что приказал Рашид? когда? как это было? не корчить дурачка! — продолжала я давить на психику. — В глаза смотри! что говорил Рашид? в глаза! рассказывай! в глаза мне! отвечай!

Клиент поплыл.

— Я… да, я расскажу…

— Само собой, расскажешь.

Рассказал.

Если опустить, ну, скажем так, избыточные знаки препинания, обусловленные пограничным состоянием пациента (черт, давала же себе зарок ни гипноз, ни нейролингвистическое программирование всуе не использовать!), то я уразумела следующее. После этой злополучной ночи, то есть в среду утром (с Зинкой он уже расстался), Савенкова вызвонил Рашид и велел немедленно явиться на работу. Сова хоть и стремался, но пошел…

— Кто должен был в тот день работать? — уточнила я.

— Да Зинка же…

— Рашид, выходит, знал, что в ночь ты не работал?

— Нет. Если б знал — спросил. Я сам ему не говорил, естественно.

— А Зинка?

— Вряд ли. Нет, Рашид не знал.

— Чего Рашид хотел?

— Чтобы я заместо Зинки в смену вышел.

— Как он эту рокировку Зинке объяснил?

— Не знаю. Я, когда пришел, ее там не застал. Никак, наверно, просто…

— А тебе?

— Сказал — так надо.

— Дальше излагай.

— Ну, я пришел. Рашид был не один, меня еще там Гарик дожидался. Вот мне, короче, Гарик и сказал…

— Стоп. Что за Гарик? Кто он?

— Из таких, крутых, хозяин перед ним — шестерка. Слышал как-то раз, что этот Гарик… ну, короче, он под самим Басмаем ходит. Басмай авторитет…

— Басмай? Басмаев, стало быть?

— Ну да. Он здесь за всем стоит.

— За дурью — тоже он?

Сова мне не ответил.

Но кивнул.

— Вот как… Басмаев, говоришь… — почему-то я не слишком удивилась[16], — занятненько. — Додумаю потом. — Вернемся к Гарику. Что он тебе сказал?

— Сначала он спросил, не видел ли я около полуночи, как мимо ларька серебристая «десятка» проезжала…

— И? Продолжай.

— Ну, я ответил — нет, не обратил внимания.

— А Гарик?

— Он сказал, что, когда придет мент…

— Когда? Не «если», стало быть, а именно «когда»?

— Да, он сказал «когда». Я, короче, должен был соврать, что «десятка» ночью дважды проезжала мимо, с интервалом в час. Якобы он, Гарик, в смысле, тоже был там, у ларька стоял. Мы типа оба эту тачку видели. Я должен был сказать, что за рулем сидела баба… женщина, короче, врачиха с «неотложной помощи», мол, я ее узнал. Он мне вашу фотку показал…

— Вот как… И что же? Мент пришел?

— Ну да. Какой-то недомерок… въедливый такой. — (Козлов, решила я.) — Я так всё и сказал, как Гарик мне велел. Только я не говорил, что будто номер видел. Наверно, это Гарик, я здесь ни при чем, с него спроси́те!

— Спросим и с него, — задумчиво пообещала я. — Всё рассказал?

— Да, больше ничего, поверьте. Я не виноват!..

— Заткнись, позорничек.

Хотелось бы мне знать, как теперь мне разбираться с этой информацией. Как-то надо разбираться… впрочем, не сейчас.

Пауза и так подзатянулась.

Совеныш осмелел:

— Послушайте, вы объясните хоть, кому я перешел дорогу? Я же тут со всеми ладил, в том числе и с вашими, ну, с «неотложки» типа. Есть тут врач один…

— Кто именно?

— Не знаю, он не представлялся. Я вообще узнал случайно, что он врач.

— И что же этот врач?

— Он у меня товар берет. Ну, в смысле героин. Сперва за деньги брал, короче, а потом и он стал цацками