Короли преступного мира - Евгений Осипович Белянкин

мир вылечить сексом. Наивные бараны.

Лариса плохо слушала Сомова. Она вдруг поняла, что для нее старый Сомов был лучше и даже понятнее, чем этот Сомов, ноющий и почему-то гнусавый.

— Ты видела этот фильм? — вдруг настойчиво спросил Сомов.

— Нет. Зачем он мне! У меня и без этого своя жизнь — сплошной фильм…

Он вдруг засмеялся.

— Какой же я дурак! Воистину…

Не предлагая ей, выпил полстакана водки. Не закусывая, сказал:

— Мы все, кажется, из одного фильма.

Лариса заметила:

— Пойдем на воздух. А то у тебя мысли пошли странные.

Он взглянул на нее мутно.

— Пошли.

Они оделись и вышли на улицу. Прохладное мартовское солнце перед заходом… Слежавшийся снег похрустывал под ногами. Сомов шел на шаг впереди Ларисы, глубоко и неровно дышал: ему словно не хватало воздуха.

Вдруг откуда-то прямо на аллею выскочила БМВ. Она промчалась мимо, чуть-чуть не задев, и резко затормозила впереди Сомова. Другая БМВ преградила дорогу сзади. Молодчики в кожанках подскочили к Сомову.

— Что вы делаете? — не своим голосом, истерично закричала Лариса. — Это же Сомов!

Сомов вдруг обмяк, едва выдавил:

— Да, я — Сомов…

Но цепкие руки схватили его под мышки. Перед носом замаячило темное дуло пистолета:

— Меньше разговоров, Сомов, в машину.

Он еще сопротивлялся, грузным телом пытаясь освободиться из кольца, но не тут-то было: нажав на голову, его силой втиснули в машину. И машины рванули с места…

Лариса осталась на аллее одна. Кто-то крикнул ей напоследок:

— Заткни рот, мадам, и иди своей дорогой.

81

Мазоня лежал на жесткой тюремной койке. Дни тянулись медленно и нудно, тем более это были пустые дни; думать не хотелось — все сто раз обдумано.

Мазоня был отстраненным и безразличным ко всему, что было за стенами областной тюрьмы. Сказывалась усталость последних дней…

Да, все было непросто. Следствие закончилось месяц тому назад. Следователь считал это своей победой. Потому как в конце концов довел дело до завершения…

— А я ведь отчаивался, — закрыв красную папку и положив на нее тяжелую волосатую руку, сказал он. — А теперь все… Как вас там по-блатному, господин Мазоня?.. Теперь все. Остальное решит правосудие.

Мазоня усмехнулся.

— Все, так все. Собственно, в чем дело-то?

— А в том, что здорово мешали мне твои защитнички. А ведь тоже — юристы, коллеги… Что ж, на то они и защитники, что куплены.

— А вы не куплены?

Следователь умиротворенно посмотрел на Мазоню.

— Я? Я — нет. Я же не коллегия… Хотя, вам, наверное, хотелось бы. Но, слава богу, не повезло.

Следователь спокойно подошел к окну, всем видом показывая, что он сделал все, что мог. В тот же день дело было передано в суд.

Мазоня готовился к худшему. Выходя на прогулку во двор тюрьмы, он как-то особенно понимал свое положение: все идет так, как начертила судьба…

И вот состоялся суд.

Ровно в десять синий фургон привез его в зал заседаний. Он и здесь вел себя, словно это были не судьи, а все тот же надоевший до чертиков следователь… Его бесили те же наивные, глупые вопросы:

— Как вы дошли до ручки?

Но Мазоня был как никогда сдержан. Он не признал ничего, тем более — убийства Сердюка.

Молоденькая заседатель в зеленой шляпке аж взвизгнула:

— Да нельзя же так! Признайтесь хоть в чем-то, и суд облегчит вашу участь!

— Моя совесть чиста, — иронически отпарировал Мазоня, — в том числе и перед вами.

Мазоня ожидал, что ему пришьют по крайней мере года три-четыре строгого режима: суд явно клонил к сроку…

Но ему дали год условно.

Зал обалдел. Послышались хлопки.

Мазоня почувствовал, как сдавило сердце. «Господи, неужели это правда?!»

Два солдата вывели его в коридор, но освобождения не последовало. Прокурор не согласился с постановлением суда и подал в высшие инстанции на обжалование.

И вот теперь он ждал последнего: что решат высокие тузы. Утвердят постановление суда или… снова на доследование?

Щелкнул замок, и дверь камеры открылась.

— Выходи с вещами.

Мазоня нехотя поднялся с кровати. «На пересылку?» Старший лейтенант словно понял его немой вопрос.

— Гуляй, — сказал он неряшливо. — Тебя выпустили.

— Что? — словно не расслышав, переспросил Мазоня.

— Русского языка не понимаешь? — пожал плечом старший лейтенант.

Они шли по длинному гулкому коридору. У Мазони спало напряжение. Почувствовав, как теплая кровь прилила к лицу, он открыто улыбнулся: «так вот она, долгожданная свобода…» Раньше он ее так не ждал. Значит, она стала дороже, и он себе стал более нужен.

На улице он встретил Митрофанова.

— Я знал, что ты меня послушаешься, — одобрительно заметил тот, пожимая руку…

Мазоня молча, понимающе кивнул головой.

Митрофанов не задерживался, чтобы не маячить на виду. Впрочем, в эту минуту подъехала «тойота». За рулем был Федор Скирда. Он затаенно улыбался.

Мазоня залез в машину: нет, что ни говори, а хорошее слово — воля…

По улицам ехали на небольшой скорости: Мазоня, вполголоса разговаривая с Федором, наслаждался городом. Было часов одиннадцать дня, и весеннее солнце, подходя к зениту, радужно играло в лужах…

На перекрестке улицы их ждал Душман. Его взяли в машину и поехали дальше. Душман озабоченно заговорил о чем-то, но Мазоня остановил его жестом.

— Давай не будем. Это потом.

Во дворе дома, залитого солнцем, стоял Зыбуля. Мазоня вышел из машины, оглянулся кругом.

— У тебя есть шамать? Возьми — и айда в лес. Ты меня понял?!

Зыбуля понял его и быстро побежал к подъезду. Вскоре он вернулся со съестным и выпивкой. Все сели в машину и поехали в лес.

Дымчато-голубой русак рванул через ледяной пригорок. Мазоня улюлюкал вслед косому, который хитрыми увертками путал следы. А солнце золотыми блестками ложилось на блестящий подтаявший снег.

В то время как Федор и Душман разводили костер возле машины, Мазоня с Зыбулей пошли вдоль знакомой реки, весеннее дыхание которой уже чувствовалось в воздухе…

— Как там Альберт? — прищурившись от солнца, спросил Мазоня.

Зыбуля подождал с ответом, слушая голоса наступающей весны — среди птиц, пожалуй, выделялись своим беспрестанным чириканьем воробьи да галки, шумные и галготные. Но уже в голубизне неба нет-нет, да и вывернется жаворонок, первый предвестник тепла.

— У него все нормально, — вдруг грудным голосом сказал Зыбуля. — Женитьба на него не повлияла дурно. Женился — изменился, это не про него… С тестем налаживается контакт. Он у него крупный бизнесмен. — И, чтобы набить цену, добавил: — Таких в Москве немного, по пальцам посчитать можно. Будущее у Альберта за пазухой. Альберт свое возьмет. Думаю, пришло его время.

— И жена