Чернила и огонь - Бенито Олмо

– Олег?

Меня испугал звук собственного голоса, усиленный отсутствием мебели и царившим в особняке ощущением одиночества. Никто не отозвался.

Я прошла по комнатам, в которых уже была вчера в компании Вальдерроблеса. Мне не потребовалось много времени, чтобы найти зятя Хербста. Сначала я увидела его ступни, торчавшие из-за двери, ведущей в гостиную. Казалось, он решил устроить себе сиесту прямо на полу.

Насторожившись, я медленно двинулась вперед. Мне стали видны его ноги, туловище и, наконец, голова с зияющей на ней раной. Кровь засохла и образовала плотную корку, которая, казалось, с трудом удерживала внутри мозги. Под ним даже не было лужи крови. Мне не пришлось проверять его пульс, чтобы понять, что он все еще дышит. Рядом с ним валялась пустая бутылка из-под «Баллантайнса». Я пришла к выводу, что она и стала оружием, которым кто-то ударил его. У меня не было времени, чтобы это проверить, и я огляделась вокруг в поисках других зацепок, которые помогли бы мне понять, что здесь произошло. Неужели Олег вырубил Вальдерроблеса, чтобы получить свободу действий? Между ними произошла драка?

Я посмотрела на лестницу, голые стены и идущие по обе стороны от нее двери. Задумавшись, в каком направлении двигаться, я внезапно осознала, что ответ на этот вопрос был прямо у меня перед носом.

Я пошла в библиотеку.

Войдя внутрь, я заметила, что в воздухе кое-что изменилось. Казалось, здесь решил поселиться сквозняк, готовый помешать каждому, кто осмелился вторгнуться в его владения. Пустые стеллажи величественно возвышались, создавая любопытную оптическую иллюзию: они будто нависали надо мной, желая похоронить под собой. Я не заметила ничего, что могло бы меня заинтересовать, хотя и не слишком понимала, что именно должна здесь искать. Отпечатки пальцев? А может, кровавые следы?

Ничего из этого там не было.

Я медленно обошла помещение, стараясь запечатлеть в памяти каждую деталь. Царившая здесь пустота застала меня врасплох: она была настолько осязаемой и недвусмысленной, что не оставляла пространства для интерпретаций. Все было настолько обыденным, что я снова испытала те же ощущения, что какое-то время назад – в гостиничном номере Олега. Я сдержалась, чтобы не развернуться и не пойти туда, откуда пришла. Если бы не лежавший без сознания Вальдерроблес, то я бы подумала, что здесь не происходит абсолютно ничего необычного, впрочем, даже его присутствие теперь стало казаться мне менее подозрительным, чем вначале. А что, если этот пьяница просто потерял сознание из-за выпитого алкоголя? Возможно, он ударился головой при падении, и этим можно объяснить рану. Лежащая рядом бутылка из-под виски намекает на то, что во время этого происшествия он был пьян. Может быть, он пил все утро.

Уже собираясь уйти, я вдруг бросила взгляд на камин. Я бы и не обратила на него внимания, если бы не заметила, что в стоявшем рядом наборе инструментов, так отполированных, словно их никогда не использовали ни для чего, кроме как для украшения помещения, было пустое место.

Я подошла, чтобы рассмотреть его повнимательнее. Не хватало одной кочерги, и я напрягла память, пытаясь вспомнить, стояла ли она там вчера, но мне этого не удалось. Тогда я лишь краем глаза взглянула на этот набор, не придав ему большого значения. Возможно, эту кочергу уже давно потеряли.

А может, и нет.

Я вновь взглянула на камин. Он был огромным. Таким большим, что в него мог бы легко поместиться взрослый мужчина. Не раздумывая, я забралась внутрь и включила фонарик на телефоне, чтобы осмотреть каменную поверхность на предмет каких-нибудь неровностей. Я посветила и наверх, но дымоход был настолько узким, что я не смогла бы по нему взобраться, даже если для этих целей в нем была бы установлена лестница.

Встав на колени, я наклонилась к полу, совсем рядом со стеной. Там, внизу, поток воздуха слегка усиливался, хотя, возможно, это было лишь плодом воображения, рожденным моим измученным мозгом.

Я начала простукивать стену костяшками пальцев в поисках звука, который говорил бы о наличии за ней другого помещения. Затем я встала и сделала пару шагов назад, чтобы получше ее рассмотреть, на случай, если упустила какую-то деталь.

И тут я кое-что увидела.

Один из кирпичей имел не такую текстуру, как остальные. Невооруженным глазом он был практически незаметен: было невозможно с первого взгляда различить что-то на этой иссохшей от времени поверхности, однако фонарик телефона безошибочно все высвечивал. Это напомнило мне бронзовые статуи, которые встречаются в некоторых городах и блестят в тех местах, где их чаще всего трут.

Казалось, кто-то регулярно прикасался к этому бетонному кирпичу.

Мне пришлось встать на цыпочки, чтобы до него дотянуться. Как только я к нему прикоснулась, то разница между его текстурой и поверхностью его собратьев стала более чем очевидной. Я попыталась нажать на него и сдвинуть, сначала вперед, а потом в стороны.

Наконец, когда я потянула кирпич вниз, он поддался.

Он сдвинулся так, словно речь шла об обычной дверной ручке: легко и без малейшего скрипа, который говорил бы о том, что им давно не пользовались. Напротив, механизм был хорошо смазан и подготовлен, чтобы выполнять свою функцию.

Мне не пришлось больше ничего делать. Как только фальшивый камень опустился, я услышала приятный щелчок, и стена, державшаяся на нескольких искусно замаскированных петлях, поддалась.

Проход вел в другое помещение, настолько хорошо освещенное, что я смогла выключить фонарик на телефоне. Я оказалась в начале галереи. Чуть дальше уходила вниз крутая винтовая лестница.

Она наверняка вела в логово Стратоса.

74

Мое сердце билось так часто, будто я выпила шесть чашек кофе за десять минут. Голые лампочки сменяли друг друга каждые несколько метров, и я задумалась, не было ли у меня шанса, пусть даже самого призрачного, повернуть назад и выбрать путь, который не вел бы прямо в недра этого здания.

Подсознание взяло верх, и я начала спускаться.

Ступеньки были узкими, а лестница извивалась, судя по всему, повторяя изгибы фундамента особняка. Я вспомнила информацию об этом месте, которую нашла в интернете, и решила, что, как бы удивительно это ни звучало, Немецкий пляж и правда был пронизан соединенными друг с другом пещерами и туннелями, словно сыр «грюйер» – отверстиями.

Я находилась в одном из этих туннелей, который, должно быть, вел туда, где на протяжении долгих лет прятались Стратос и даже Хербст. Возможно, они скрывали существование этого прохода даже от собственной семьи. Лестница закончилась, уступая место другой галерее: более широкой, чем