Тайна «Голубого поезда» - Кристи Агата

Одно время я даже рассматривал вероятность ошибки. Возможно ли, что сэр Бартоломью был намечен в качестве первой жертвы, а мистера Баббингтона отравили случайно? Однако довольно скоро я отказался от этой мысли. Все, кто состоял с сэром Бартоломью Стрейнджем в более или менее близких отношениях, знали, что он не любил коктейли.

Еще одно предположение: может быть, Стивен Баббингтон был отравлен по ошибке вместо кого-то из гостей вечеринки? Я не смог найти каких-либо подтверждений этой версии, и мне пришлось вернуться к заключению, что убийство Стивена Баббингтона было преднамеренным. Здесь меня ждал камень преткновения – видимая невозможность такого деяния.

Расследование всегда следует начинать с самых простых и очевидных версий. Если Стивен Баббингтон выпил отравленный коктейль, кто имел возможность добавить в его бокал яд? На первый взгляд мне показалось, что это могли сделать только два человека, разносившие коктейли, – сам сэр Чарльз и его горничная Темпл. Но хотя и тот, и другая имели возможность добавить яд в бокал, ни один из них не имел возможности устроить так, чтобы мистеру Баббингтону достался именно этот бокал. В принципе, Темпл могла, ловко манипулируя подносом, добиться того, чтобы гости разобрали бокалы без яда, а оставшийся предложить ему – хотя сделать это ей было бы чрезвычайно трудно. А сэр Чарльз мог бы взять с подноса бокал с ядом и вручить его мистеру Баббингтону. Но ничего подобного замечено не было. Все выглядело так, будто бокал с отравленным коктейлем оказался в руке Стивена Баббингтона исключительно по воле случая.

Коктейли разносили сэр Чарльз Картрайт и Темпл. Кто-нибудь из них присутствовал в «Мелфорт-Эбби»? Нет. Кто имел наилучшую возможность подмешать яд в бокал с портвейном сэра Бартоломью? Скрывшийся впоследствии дворецкий Эллис и его помощница – горничная. Но ни в коем случае нельзя исключать и вероятность того, что это мог сделать один из гостей. Рискованно, но вполне возможно. Кто-то мог незаметно проскользнуть в столовую и положить в бокал никотин.

Когда я присоединился к вам, вы уже составили список людей, присутствовавших и в «Вороньем гнезде», и в «Мелфорт-Эбби». Сейчас я могу сказать, что сразу исключил четыре имени, возглавлявшие список, – капитана и миссис Дейкрс, мисс Сатклифф и мисс Уиллс. Никто из этих четверых не мог знать заранее о том, что встретится на ужине со Стивеном Баббингтоном. Использование в качестве яда никотина свидетельствует о том, что убийство явилось результатом тщательно продуманного плана, а не экспромта.

В списке фигурируют еще три имени – леди Мэри Литтон-Гор, мисс Литтон-Гор и Оливер Мандерс. Все они, будучи местными жителями, являются невероятными, но возможными кандидатами на роль убийцы. У каждого из них мог быть мотив для устранения Стивена Баббингтона, и вечеринка предоставляла удобную возможность для осуществления преступного плана. Однако я не смог найти никаких улик против кого-либо из них. Думаю, мистер Саттерсуэйт мыслил примерно в том же направлении, что и я. Он начал подозревать Оливера Мандерса. Должен заметить, и я считал Мандерса наиболее вероятным подозреваемым. В тот вечер в «Вороньем гнезде» он проявлял все признаки нервозности, внутреннего напряжения, высказывал несколько искаженные взгляды на жизнь в силу своих личных проблем, демонстрировал наличие комплекса неполноценности, который часто становится причиной преступлений, и ссорился с мистером Баббингтоном или, скажем так, выражал враждебные чувства в его отношении. Вспомним также весьма необычные обстоятельства его появления в «Мелфорт-Эбби», рассказанную им впоследствии невероятную историю о письме от сэра Бартоломью Стрейнджа и рассказ мисс Уиллс о принадлежавшей ему газетной вырезке со статьей об отравлении никотином. Было ясно, что Оливера Мандерса следует поместить в начало списка из семи подозреваемых.

Но тут, друзья мои, меня посетило странное чувство. Представлялось вполне очевидным и достаточно логичным, что человек, совершивший преступление, должен был присутствовать на обеих вечеринках. Другими словами, этот человек должен фигурировать в списке семи – но у меня возникло ощущение, что эта очевидность является подстроенной. Предполагалось, что именно так должен считать всякий здравомыслящий человек. Я чувствовал, что вижу не реальную картину, а искусно раскрашенную декорацию. Умный преступник осознал бы, что каждый, чье имя фигурирует в этом списке, обязательно попадет под подозрение, и в силу этого позаботился бы о том, чтобы не попасть в него. То есть убийца Стивена Баббингтона и сэра Бартоломью Стрейнджа присутствовал в обоих случаях – но по крайней мере в одном из них присутствовал незримо.

Кто присутствовал в первом случае и отсутствовал во втором? Сэр Чарльз Картрайт, мистер Саттерсуэйт, мисс Милрэй и миссис Баббингтон.

Мог ли кто-нибудь из этих четверых присутствовать во втором случае в чужом обличье? Сэр Чарльз и мистер Саттерсуэйт находились на юге Франции, мисс Милрэй – в Лондоне и миссис Баббингтон – в Лумауте. Следовательно, из четверых такая возможность была, прежде всего, у мисс Милрэй и миссис Баббингтон. Но могла ли мисс Милрэй присутствовать в «Мелфорт-Эбби», оставаясь никем не узнанной? Она обладает характерными внешними признаками, которые нелегко закамуфлировать и нелегко забыть. Я решил, что мисс Милрэй не могла бы остаться в «Мелфорт-Эбби» неузнанной. То же самое относится и к миссис Баббингтон.

Но может быть, мистер Саттерсуэйт или сэр Чарльз присутствовали в «Мелфорт-Эбби», оставаясь неузнанными? Мистер Саттерсуэйт – маловероятно. Однако с сэром Чарльзом дело обстоит совершенно иначе. Он – актер, привыкший играть разные роли. Но какую роль он мог сыграть в данном случае?

И тут я вспомнил о дворецком Эллисе. Чрезвычайно загадочная личность. Человек, который появился ниоткуда за две недели до преступления и испарился сразу после него. Почему ему удалось бесследно исчезнуть? Да потому, что Эллис не существовал в действительности. Он представлял собой чистейшей воды фикцию – декорацию.

Но было ли такое возможно? В конце концов, слуги в «Мелфорт-Эбби» знали сэра Чарльза Картрайта, а сэр Бартоломью Стрейндж был его близким другом. Проблему со слугами я решил довольно легко. Выступление в роли дворецкого не было сопряжено с каким-либо риском. Если бы слуги узнали его, этот маскарад можно было бы представить как шутку. С другой стороны, если за две недели ни у кого не возникло никаких подозрений, ему уже ничто не угрожало. К тому же мне вспомнились отзывы слуг о новом дворецком. Они называли его «настоящим джентльменом», говорили, что он служил «в хороших домах» и знал подробности нескольких светских скандалов. Но вот что интересно: по словам горничной Элис, он организовывал работу не так, как это делали все остальные дворецкие, которых ей доводилось знать. Эти слова явились подтверждением моей версии.

Но с сэром Бартоломью Стрейнджем ситуация совсем иная. Едва ли близкий друг сумел бы провести его. Должно быть, он знал о перевоплощении. Есть ли у нас свидетельства этого? Да. Проницательный мистер Саттерсуэйт еще в начале нашего расследования обратил внимание на игривое замечание сэра Бартоломью (абсолютно несвойственное для его манеры общения со слугами): «Вы первоклассный дворецкий, не правда ли, Эллис?» Совершенно понятное замечание в том случае, если в роли дворецкого выступал сэр Чарльз Картрайт, а сэр Бартоломью принимал участие в розыгрыше.

Ибо, вне всякого сомнения, именно так сэр Бартоломью относился к этому. Перевоплощение сэра Чарльза Картрайта в дворецкого Эллиса было мистификацией, возможно, они даже заключили пари, узнают его или нет, – отсюда замечание сэра Бартоломью по поводу сюрприза и его веселое настроение. Имейте также в виду, что у них еще было время отыграть все назад. Если б за ужином кто-нибудь из гостей узнал в сутулом дворецком среднего возраста, с измененным белладонной цветом глаз и бакенбардами, сэра Чарльза Картрайта, ничего непоправимого не произошло бы. Этот маскарад сошел бы за шутку. Но никто ничего не заподозрил. И никто не заметил на его запястье нарисованное родимое пятно – чрезвычайно тонко продуманный прием, который так и не сработал в силу отсутствия наблюдательности у большинства человеческих существ. Впоследствии это родимое пятно должно было стать главной особой приметой при описании внешности Эллиса – и за две недели осталось незамеченным! Единственным человеком, который обратил на него внимание, была мисс Уиллс, о которой мы в скором времени поговорим.