Подвиги Геракла. После похорон (сборник) - Кристи Агата

Хотя ее и задело обращение «милочка», мисс Гилкрист была благодарна этой женщине за то, что она добровольно освободила большое количество клубней от их внешнего покрытия.

Однако, прежде чем она смогла что-то сказать, раздался телефонный звонок, и ей пришлось поторопиться в холл, чтобы ответить на вызов. Сам аппарат, сделанный, казалось, лет пятьдесят назад, находился в насквозь продуваемом проходе под лестницей.

Пока мисс Гилкрист говорила, на верхней площадке лестницы появилась Мод Эбернети. Новая работница подняла глаза и сказала:

– Это миссис Лео – так, кажется?

– Скажите ей, что я сейчас подойду. – И хозяйка дома стала медленно спускаться по лестнице – было видно, что это причиняет ей сильную боль.

– Мне так жаль, что вам опять пришлось спускаться, миссис Эбернети, – пробормотала мисс Гилкрист. – Мистер Эбернети уже выпил свой утренний чай? Я загляну к нему и заберу поднос.

И она побежала вверх по лестнице, а хозяйка сказала в трубку:

– Хелен? Это Мод…

Инвалид встретил мисс Гилкрист мрачным взглядом.

– Это кто там звонит? – раздраженно спросил он, когда она забирала поднос.

– Миссис Лео Эбернети.

– Ах вот как! Ну, теперь это на час. Когда женщины берут в руки телефонную трубку, они напрочь теряют чувство времени. Никогда не думают о том, сколько это стоит.

Гилкрист весело сказала, что платить за разговор будет миссис Лео, так как позвонила именно она, но Тимоти только зарычал в ответ:

– Отодвиньте эту штору в сторону, хорошо? Нет, не эту, а другую! Я совсем не хочу, чтобы солнце слепило меня. Вот так-то лучше! Если я инвалид, то это не значит, что весь день должен сидеть в темноте. А теперь посмотрите на полке книжку в зеленом… Ну, а сейчас какого черта? Куда вы летите?

– Звонок в дверь, мистер Эбернети.

– Я ничего не слышал. У вас же там внизу есть женщина – или нет? Вот пусть она и открывает.

– Конечно, мистер Эбернети. Так какую книгу вы хотели, чтобы я нашла?

– Теперь уже не помню, – сказал инвалид, закрыв глаза. – Вы совсем меня запутали. Можете идти.

Мисс Гилкрист схватила поднос и поспешно ретировалась. Поставив поднос на столик в буфетной, она пробежала к входной двери мимо миссис Эбернети, которая все еще говорила по телефону.

Через минуту она вернулась, чтобы спросить приглушенным голосом:

– Прошу прощения, что прерываю, но это монахиня. Собирает пожертвования. Кажется, для фонда «Сердце Пресвятой Девы Марии». У нее есть списки. Большинство сдает по полкроны или по пять шиллингов.

– Секундочку, Хелен, – сказала Мод в телефонную трубку, а потом обратилась к мисс Гилкрист: – Мы не жертвуем Римско-католической церкви. У нас есть свои благотворительные организации.

Мисс Гилкрист поспешно удалилась.

Через несколько минут Мод закончила разговор, сказав:

– Я переговорю об этом с Тимоти.

Повесив трубку, она прошла в холл. Мисс Гилкрист совершенно неподвижно стояла около двери в гостиную. Она была странно нахмурена и чуть не подскочила, когда миссис Эбернети заговорила с ней:

– Ничего не произошло, мисс Гилкрист?

– Нет-нет, миссис Эбернети! Боюсь, что я просто размечталась… Как глупо с моей стороны, когда у меня еще столько дел!

Мисс Гилкрист возобновила свою имитацию бурной деятельности, а Мод Эбернети медленно взобралась по ступенькам и с трудом прошла в комнату мужа.

– Звонила Хелен, – рассказала она. – Вроде бы дом действительно продают – какой-то организации, занимающейся беженцами…

Затем ей пришлось подождать, пока Тимоти не высказал все, что он думает об иностранных беженцах, не забыв при этом упомянуть и свое отношение к дому, в котором родился и вырос.

– В этой стране не осталось ничего святого! Мой старый дом! Я просто не могу об этом думать!

– Хелен прекрасно понимает, что ты… что все мы должны чувствовать по этому поводу. Она предлагает нам побывать там, прежде чем сделка будет оформлена. Она очень волнуется по поводу твоего здоровья и расстроена, что этот запах краски так на тебя влияет. Предлагает, чтобы вместо гостиницы мы приехали в Эндерби-холл. Слуги еще на месте, поэтому тебе там будет очень удобно.

Тимоти, который в какой-то момент уже открыл было рот, чтобы отвергнуть это предложение, опять закрыл его. Неожиданно его взгляд стал очень проницательным, и он согласно кивнул.

– Хелен умница, – сказал он. – Хорошо, что ей пришло это в голову. Я пока не знаю… не уверен… это надо обдумать… Хотя эта краска действительно убивает меня – в ней наверняка есть мышьяк. Где-то я об этом уже слышал. А с другой стороны, подобное путешествие может оказаться для меня слишком тяжелым. Тут не поймешь, что лучше.

– Может быть, ты предпочтешь гостиницу, дорогой? – предположила Мод. – Конечно, хорошая гостиница стоит недешево, но если дело касается твоего здоровья…

Тимоти прервал ее:

– Я бы хотел, Мод, чтобы ты поняла, что мы не миллионеры. Зачем нам гостиница, если Хелен приглашает нас в Эндерби-холл? Хотя не ее это дело – приглашать меня! Дом ей не принадлежит. Я не разбираюсь во всей этой юридической ерунде, но мне кажется, что он принадлежит всем нам в равных долях. По крайней мере, пока он не продан и деньги не поделены. Иностранные беженцы! Старый Корнелиус, наверное, перевернулся в гробу… Да, – вздохнул он. – Хотелось бы мне это все увидеть еще раз перед смертью.

И тогда миссис Эбернети разыграла свой последний козырь.

– Как я понимаю, мистер Энтвисл предлагает членам семьи взять себе что-нибудь на память – то ли из обстановки, то ли из фарфора, то ли еще что-нибудь, – прежде чем обстановка уйдет с аукциона.

Тимоти резко выпрямился:

– Мы должны ехать обязательно! Надо вести четкую запись того, что каждый выберет. Эти молодые люди, за которых вышли замуж девочки, – я ни одному из них не доверяю. Они могут затеять нечестную игру. А Хелен слишком мягкосердечная. Это моя обязанность как главы семьи – присутствовать при всем этом.

С этими словами мистер Эбернети встал и стал быстрыми, твердыми шагами мерить комнату.

– Да, это превосходный план. Напиши Хелен и прими приглашение. Больше всего меня беспокоишь ты, дорогая. Тебе будет полезно сменить обстановку – в последнее время ты слишком много трудилась. Маляры могут закончить покраску, пока мы в отъезде, а эта Гиллеспи вполне может остаться здесь и присмотреть за домом.

– Ее зовут Гилкрист, – поправила Мод мужа.

Но тот взмахом руки показал, что ему абсолютно все равно.

II

– Я не могу этого сделать, – сказала мисс Гилкрист.

Миссис Эбернети с удивлением посмотрела на нее.

Женщина дрожала. Ее глаза с мольбой смотрели на Мод.

– Я знаю, что это глупо… Но я просто не могу. Я не могу остаться в доме совершенно одна. А нельзя ли найти кого-нибудь, кто мог бы приходить по вечерам и спать здесь вместе со мной?

И она с надеждой посмотрела на Мод, но та отрицательно покачала головой. Миссис Эбернети слишком хорошо знала, как трудно уговорить кого-нибудь из соседней деревни «спать» в этом доме.

– Я знаю, вы думаете, что все это глупо и из-за нервов, – продолжила ее новая помощница с отчаянием в голосе, – и никогда не думала, что могу себя так чувствовать. Я никогда не была ни мнительной, ни нервной. Но теперь все изменилось. Я просто в ужасе, буквально в ужасе от того, что мне придется остаться в этом доме совсем одной.

– Ну конечно, – догадалась Мод. – Какая же я дура! После всего, что с вами случилось в Личетт-Сент-Мэри…

– Думаю, что вы правы. Я знаю, что в этом нет никакой логики. И сначала я ничего такого не ощущала. Я даже не боялась оставаться одна в коттедже – после всего, что там случилось. Это чувство росло постепенно. Я знаю, что потеряю ваше уважение, миссис Эбернети, но после того, как приехала сюда, я чувствую постоянный страх. И речь идет не о какой-то определенной причине – это просто страх… Это так глупо, и мне так стыдно! Такое впечатление, что я постоянно жду, что вот-вот случится что-то ужасное. Даже монашка, пришедшая сегодня, умудрилась меня напугать. Боже, мне совсем плохо!