Занавес памяти - Татьяна Юрьевна Степанова

– Гадина ты старая! – выдал внезапно Ишхан. – Нелюдь! Гиена смрадная!

Он словно забыл о том, что сам ведь стрелял в Елисеева-старшего.

– Я оставила его тлеть. – Раиса медленно обвела их взглядом. – Побежала к калитке – и остолбенела. Велосипед исчез! Я подумала, его забрал мой внук. Что он видел и слышал? Я сходила с ума от страха. Но где мне было его искать? Наш лес без конца и края. Наш лес все скроет… Я скинула намокшие в крови балетки, завернула их в шелковой платок, водой из бутылки отмыла свои окровавленные ноги и помчалась домой. Балетки и платок… дорогой, от Живанши, я позже утопила в Оке. У себя на Птичьем мысу.

– Велосипед забрал я, а не твой внук, – заявил Тигран. – Я слышал ваши голоса с Геной. Но решил: вы сами разберетесь. Вы же… все равно бывшая пара. А в лесу я услышал его крик.

– Отчего же ты не вернулся? – криво усмехнулась Раиса. – Не бросился спасать от меня школьного дружка?

– Я и представить не мог тебя в роли убийцы тогда, Рая. Я же помню вас с ним молодых… влюбленных друг в друга. Лишь когда нашли изуродованный обгорелый труп Гены, я понял, что ты натворила.

– Врешь! – отрезала Раиса. – По морде твоей видела, Тиграша: ты ему и раньше добра не желал. Мечтал, кто бы за тебя угробил Генку… Поэтому ты не вернулся тогда к дому ведьмы. Пустил все на самотек, надеясь в душе…

– Нет. Нет! Заткнись! – Тигран вышел из себя.

– Слушай правду-истину и о себе. Живой Генка был тебе не нужен. Он тебе уже сильно мешал. Но парадокс, Тиграша: убила-то его я, но в Кукуеве почти все, кроме одного упертого опера, приписали молвой его смерть твоим рукам, – усмехнулась Раиса. – И ты, страшась дальнейшего шума и разбирательств, быстро продал мне мой драгоценный цех, едва я тебя попросила. И терпеливо ждал годы, когда я верну тебе за него деньги. И ты уступил Ване Восьмибратову ферму. По аналогичной причине. Мой подспудный, инстинктивный расчет оказался верен. Устранив с пути Генку, я выкупила свой цех у тебя – труса!

– Не слушайте ее! – Тигран обращался уже к Гектору и Кате.

– Дома я лежала в лёжку, наглотавшись таблеток… Я уже была немолода, и такие приключения… – Раиса старалась не замечать их брезгливости и отвращения. – Я тряслась овечьим хвостом от страха. Все ждала: ко мне вломится полиция, мой внук на чертовом велосипеде все выложит ментам. Но текли часы… Ночь миновала. Утром я отправилась в цех, я не могла позволить подозрениям пасть на меня. Позже мне в офис позвонили полицейские. Моего внука в состоянии шока обнаружили в лесу прохожие. У меня едва не приключился инфаркт. Я опять все ждала… ну, сейчас и за мной придут, посадят меня. Симка же им расскажет, что видел меня! И снова – ничего. А потом нас с Аксиньей вызвали сразу и к Буланову, и в органы соцзащиты. И я узнала поразительную новость: оказывается, мой внук признался в убийстве отца и написал чистосердечную явку. С повинной. Гром грянул – и я… прозрела!

– То есть? – бросил Гектор.

– Знамение! Кто-то там, наверху, любит меня[35]. И бережет, – улыбнулась блаженно и совершенно безумно Раиса Фабрикантша. – А на мои тяжкие грехи ему наплевать.

– Вас одиннадцать лет никто не трогал. За что же вы прикончили опера Буланова? – громко спросил Арсений Блистанов.

– Мальчик, ты бредишь.

– Я вам не мальчик. Я капитан полиции. За Что Вы Прикончили Кроликовода?

– Я его не убивала.

Пауза.

– Я вам правду говорю. – Раиса приложила обе ладони к груди. – Я Буланова пальцем не касалась. Да и зачем мне его убивать? Он же меня спас!

– Спас? Вас? – не выдержал Блистанов.

– Именно, мальчик. Леша Буланов… Кроликовод уберег меня от подозрений, от следствия и тюрьмы, свалив все на моего полоумного маленького внука. На нашего ненаглядного Волчонка. Буланов вызывал меня к себе и часами внушал: «Ваш внук – начинающий маньяк и садист. Косой звезданул отца, поджег его тело… Он новый Чикатило! – Раиса хрипло заржала. – Он монстр, но я – честный, неподкупный, проницательный мент, из-за его малого возраста не в силах упрятать его за решетку навечно, руки мне закон связал!» Я вам передаю точный текст майора Буланова на допросе – мне, несчастной бабульке, раздавленной горем и семейным позором!

Визгливый смех ее воистину походил на хохот гиены – метафора Ишхана оказалась точной.

– Буланов тогда сыграл роль моего ангела-хранителя и… великого благодетеля. Спасителей не убивают, – продолжила Раиса. – Это не я его, поверьте. Кстати, менты бывшего муженька Руфины-Барыни, прокурорши покойной, задержали – Гурмыжского. Но, говорят, у него вроде алиби железное: он у ментов заречных куковал в тот день в кабинетах, он же должен отмечаться у них по УДО. Допросили его и отпустили пока… А вдруг и его тот, кто там, наверху, тоже сберег?

Раиса вытащила из кармана пальто смятую пачку, сунула сигарету в рот, щелкнув зажигалкой, закурила, выпуская дым в потолок.

– Сима, внук! – Она глядела на Серафима.

– Да, баба Рая, – ответил он.

– А сейчас, после всей правды, – ты заложишь меня ментам? Швырнешь меня, пожилую, больную, грешную, жадную, жестокую, скверную женщину, причинившую невольно тебе столько горя и несчастий, в тюрьму?

Симура молчал. Не колебался, не взвешивал, не выбирал. Просто не отвечал ей.

– Мне встать перед тобой на колени, внук? И молить о прощении?

– Нет, баба Рая. – У него из груди вырвался тяжкий вздох. – Я хотел узнать правду – я ее узнал. Не я убил отца.

– Вы здесь все будто в судилище. – Раиса обернулась к ним. – Предупреждаю: напишете на меня заяву в полицию – я ото всего откажусь. Ничего не совершала, никого не убивала.

– За одиннадцать лет полиция не нашла против вас ни единого доказательства, – произнесла Катя спокойно, хотя… она содрогалась в душе.

– Тигран? – Раиса глянула на своего обвинителя.

– Я полиции не скажу ничего, – буркнул тот. – Негодник, – он метнул гневный взор на Ишхана, – тоже промолчит. Не нашего ума дело. Ваши проблемы, Рая, семейные. А вы, Гектор… – он глянул на Гектора в арке, – вы мне поклялись. Огнем. Болью. Нерушимо. В нашем общем кошмаре одно тянет другое. Скажи «а» – заставят сказать и «б»… до конца алфавита.

Тигран имел в виду собственные проблемы одиннадцатилетней давности.

– Слово сдержу, – произнес Гектор. – Насчет кошмара – золотые ваши слова.

– Мой муж обещал, мы едины с ним в решении, мы не заявим в полицию, – поддержала Гектора Катя. –