Малютка - Кармен Мола

поступала так всегда, когда мать (начальство, как называл ее отец) была права. Главное – не прятаться. Естественно, мать злится, что Элена сбежала с благотворительного мероприятия, которое сама же организовала.

Исабель Майорга, вдова Бланко и мать Элены, ужасалась при виде загородных вилл, в которых теперь селились миллионеры. Если жить в Мадриде, то уж лучше в квартире – в Саламанке, Чамбери либо около парка Ретиро. А если тебе нужны сады, бассейн и чистый воздух, то поезжай в свое поместье; ведь ты его для этого и купил. Сама она проводила время в квартире в Чамбери, на вилле в Толедо и в своем любимом доме на озере Комо. Ее итальянские связи крепли с каждым днем, а испанские слабели. Если, конечно, не включать в число последних отношения с дочерью Эленой.

Роскошная квартира на улице Сурбано площадью пятьсот с лишним квадратных метров занимала целый этаж дворянского особняка, счастливо избежавшего расчленения на офисы. Здесь Элена выросла, с этим местом были связаны ее счастливые детские воспоминания, хотя теперь семейное гнездышко больше напоминало музей.

С тех пор как Элена съехала, она стала здесь гостьей и вести себя должна была соответственно. Только культивируемое в семье уважение к традициям позволяло предположить, что ее комната выглядит сейчас точно так же, как десятилетия назад, и что в кабинете отца, том самом, где он скончался от инфаркта, не сдвинута с места ни одна авторучка из его обширной коллекции.

Мать – «зови меня Исабель, дочка, а то “мама” звучит ужасно» – пригласила ее в зеленую гостиную. Не в главную, где принимали гостей, но и не в малую, семейную. Компромисс, указывавший ее место в семействе Бланко-Майорга, – не посторонняя, но и не своя. Как бы странно это ни звучало, Элена не сомневалась, что мать не один час обдумывала это решение, взвешивая все «за» и «против».

– Я не намерена говорить экивоками, Элена. Твой поступок безобразен.

– Знаю, мама, прости, пожалуйста. Я очень разволновалась из-за исчезновения этой полицейской. Понимаешь, мы работали вместе, она моя подруга.

– Я не собираюсь вмешиваться в твою жизнь. Знаю, в этом нет смысла, ты все равно поступишь по-своему. Я только прошу тебя выполнять свои обязательства. Мне пришлось развлекать беседой этого господина Веймара, пока не стало очевидным, что ты уже не вернешься. Какой стыд…

Йенс Веймар – наследник богатой немецкой семьи – обладал внушительным количеством титулов и денег, а также бывших жен. Его предки еще в девятнадцатом веке сколотили состояние на черной металлургии. С тех пор в швейцарских банках у них скопилось столько миллионов евро, долларов и франков, что не потратить и за несколько поколений. К тому же в молодости Йенс активно инвестировал в передовые технологии, так что теперь имел доли во многих успешных компаниях. Исабель Майорге удалось убедить его сделать солидное пожертвование на школы в Мьянме. И она не собиралась выпускать добычу из рук.

– Йенс еще два дня пробудет в Мадриде. Я обещала ему, что ты позвонишь и пообедаешь с ним или поужинаешь. Не подведи меня.

– Не волнуйся, мама.

– Я тысячу раз просила называть меня Исабель.

На самом деле эта встреча вовсе не была неприятной обязанностью или жертвой. Йенс – мужчина привлекательный и, как показалось Элене, довольно занятный. Если Ческа скоро найдется, можно послушаться матери и позвонить ему. У Элены давно не было близости с мужчиной: с тех пор, как она спускалась на парковку Диди на Пласа-Майор с владельцами внедорожников, прошло немало времени. И она была не против вспомнить, как ведут себя на свидании.

От дома матери до своей квартиры на Пласа-Майор она решила прогуляться пешком. В голову упорно лезли мысли о Ческе. Вспомнилось первое дело, над которым они работали вместе, – дело мошенника, скрывавшегося под чужим именем. Когда его арестовали, они пошли праздновать в караоке. Все, кроме Элены и Чески, напились, а они развлекались пением. Ческа терпеть не могла итальянские песни. Она предпочитала бразильскую эстраду и не понимала страсти начальницы к творчеству Мины. В тот вечер они подружились; они смеялись и пели песню Каэтану Велозу «Одинокий»: «Иногда в ночи я представляю себе нас двоих, лежу и мечтаю, соединяя прошлое, настоящее и будущее». Ее удивило, что Ческа выбрала такую сентиментальную композицию.

Мобильный Чески сейчас лежал у Элены в сумочке. Хотелось просто подержать его в руках, не копаясь в содержимом. У каждого свои секреты, которые следует уважать; если отнять их у человека, у него ничего не останется.

Дома Элена подумала, что большая часть ее собственных секретов и воспоминаний относится к другой жизни и, пожалуй, даже принадлежит другому человеку. Они из тех давних времен, когда еще не пропал ее сын, когда она еще не познакомилась с Сарате. Она ощутила мимолетный укол ревности при мысли о связи Сарате с Ческой. Ей и раньше казалось, что между ними что-то есть. Но… какое право она имеет судить об их отношениях, да и просто переживать по этому поводу? Ей пришлось отвернуться от друзей из ОКА, чтобы выстоять. Она правильно поступила, попросив помощи у матери и занявшись фондом: она ведь делает доброе дело, а это самое главное, верно? Быть хорошим человеком.

Тогда почему она смотрит на часы, как будто прикидывает, когда можно поехать в отдел? Это уже не ее жизнь. В полиции она больше не работает.

Глава 8

Глаза жгло, во рту пересохло, все тело болело. Отчаянно хотелось пить. Ей казалось, будто от каждого прикосновения языком к деснам во рту образуются раны. Она снова подергала руками и ногами, но поняла, что освободиться не получится, только повредишь себе запястья или щиколотки. К тому же лучше поберечь силы до тех пор, пока появится шанс использовать их, чтобы вырваться. В любой момент кто-то может прийти, вряд ли они просто оставят ее умирать. Интересно, это будет Хулио или кто-то из тех троих?

Если абстрагироваться от боли, можно обдумать свое положение – есть в нем кое-что непонятное. Что было бы, если бы она привела Хулио к себе домой? Может, и ничего, потрахались и разошлись. Это означало бы, что ни к чему такому он не готовился. Либо готовился, и тогда все равно должен был бы привезти ее в квартиру на улице Аманиэль, рядом с площадью Комендадорес. Она просто облегчила ему задачу.

Дверь над лестницей открылась, и свет ослепил ее. Она не сразу поняла, кто спускался по ступенькам. Хулио.

– Привет, – сказал он.

Она сдержала желание наорать на него – разумеется, лучше вести себя хорошо.

– Развяжешь меня?

Ческа