Джейн Остен расследует убийство - Джессика Булл

В вестибюле Дин-хауса у Джейн перехватывает горло при виде дверцы чулана для белья. Она закрыта и теперь сливается с дубовой обшивкой стен. Ковровая дорожка убрана, а воздух пропитан запахом уксуса и пчелиного воска. Коридор и, предположительно, внутренняя часть тесного чулана вымыты дочиста. Все следы насильственной смерти мадам Рено смыты.

Джейн стискивает зубы. Власти поступают неправильно. Понятно, что Харкорты желают избавиться от любых напоминаний об ужасном инциденте, но мистер Крейвен дурак, если думает, что кто-то сможет определить личность убийцы по блестящему паркету. Если добиться воздаяния оказалось бы так же просто, как ждать послания от мертвых, ни одно преступление не осталось бы безнаказанным, и великие тайны прошлого Англии были бы раскрыты. Тогда стоило бы надеяться, что хотя бы один из двух принцев, убитых в лондонском Тауэре[16], возьмет на себя труд передать сообщение о местонахождении их останков.

– Вам не кажется, что он очень красивый джентльмен, мисс? – Елейный голос миссис Твистлтон доносится с площадки у поворота парадной лестницы, где она стоит рядом с бюстом Эдвина Харкорта, установленным на мраморном постаменте.

Мэри стоит рядом с ней и сверлит Джейн напряженным взглядом, пока миссис Твистлтон чувственно ласкает каменную фигуру покойного сына Харкортов. Бюст не является убедительным подобием жизнерадостного молодого человека, которого Джейн когда-то знала. Челюсть отвисла, а щеки ввалились. Но его создавали по гипсовому слепку посмертной маски Эдвина. Сэр Джон, глубоко опечаленный отсутствием портрета старшего сына, который можно было бы добавить в семейную галерею, заказал эту работу после его смерти.

– Уверена, я не знаю никого красивее. – Миссис Твистлтон проводит пальцами по мраморным завиткам волос Эдвина. Ее манеры наигранны, как будто она произносит шекспировский монолог. – Я прибыла в Дин-хаус уже после трагедии. Но говорят, он пошел в отца, и я, безусловно, вижу сходство.

– Джейн, вот и ты! – Мэри не привыкать к горю. Ее собственный младший брат не пережил эпидемию оспы, которая испортила ее внешность, но даже она не настолько нездорова умом, чтобы устраивать зрелище из его посмертной маски. – Теперь ты готова осмотреть труп?

Входит дворецкий, уголки его губ опущены, как бы подчеркивая мрачность ситуации.

– Сюда, пожалуйста. – Он ведет дам вниз по узкой лестнице, в подвал, а затем по коридору.

Мэри берет Джейн под руку и шипит:

– Ты слышала, что миссис Твистлтон раньше была актрисой?

– Тебе не следует говорить такие вещи, Мэри. Люди могут неправильно понять, что ты имеешь в виду.

– О нет. Я имею в виду, что она была проституткой.

– Кхм. – Дворецкий кашляет в ладонь, когда они подходят к закрытой двери. – Миссис и мисс Риверс в настоящее время находятся с… покойной. Когда они закончат осмотр, вы можете зайти. Мистер Крейвен просит вас записать все наблюдения и передать их ему перед уходом.

– Конечно. – Джейн кивает. Дворецкий кланяется и широкими шагами удаляется по коридору. Цокнув, Джейн понижает голос: – Скажи честно, Мэри, откуда ты берешь эти истории?

– Я?! Да те, что ты пишешь, еще более непристойны!

– Да, но я хотя бы не притворяюсь, что мои слова правдивы.

– Ш-ш-ш… – Мэри прикладывает палец к губам и прижимается ухом к двери. Изнутри доносятся громкие голоса. Джейн на цыпочках подходит ближе и прижимается щекой к гладкому дереву.

– Какая катастрофа! – стонет миссис Риверс со своим характерным лондонским акцентом. – Как мог твой жених допустить, чтобы это случилось?

– Не называй его так, мама, – отвечает Софи. – Мы не помолвлены, по крайней мере официально, и ты не делаешь мне одолжения, ведя себя так, как будто помолвка уже состоялась.

– Но она скоро состоится! Как только этот вопрос будет решен.

– Нам не следует торопить Харкортов, иначе мы рискуем показаться бессердечными.

– Бессердечными?! А как же мое сердце?! – визжит миссис Риверс. – Ты была на грани того, чтобы тебя объявили невестой Джонатана. Этот брак – все, чего мы с твоим отцом когда-либо хотели для тебя. Ты станешь будущей баронетессой.

– Строго говоря, мама, жена баронета – просто леди. Только женщина, которая сама по себе имеет титул, может быть баронетессой, и, думаю, такая была только одна[17].

Джейн и Мэри с трудом сдерживают хихиканье. По тону Софи понятно, что на ее правильных чертах лица застыло привычное выражение самодовольной снисходительности.

– Довольно вашей дерзости, юная леди! Ты должна была удачно выйти замуж еще много лет назад! Господь свидетель, тебе поступало множество предложений. Мистер Чут с радостью прибрал бы тебя к рукам, когда тебе исполнилось семнадцать. Но нет, ты хотела подождать кого-нибудь помоложе, а я позволила тебе медлить слишком долго. Еще пять минут, и все бы уладилось. И надо же было этой несчастной умереть и все испортить!

– Нельзя винить убитую женщину, мама. Вряд ли это ее вина, – возражает Софи.

– Правильно. Это твоя вина. Во всей этой проклятой неразберихе виновата ты. Если б ты не отговорила леди Харкорт и меня от размещения объявления в «Таймс», настояв на том, чтобы мы подождали до наступления знаменательного для тебя дня, ничего из этого не имело бы значения. Помолвка бы считалась официальной, а ты бы уже была на полпути к алтарю.

Это правда. Сорванное предложение Джонатана Харкорта оставило Софи в подвешенном состоянии. Ее репутация требует, чтобы он немедленно уладил этот вопрос. И все же, как говорит сама Софи, было бы крайне неделикатно навсегда привязывать ее радостную новость к убийству.

– Возможно, было бы лучше, если б мы дали Харкортам немного времени, – продолжает Софи.

– Нет. Это последнее, что им нужно. Я поговорю с леди Харкорт, попрошу ее надавить на Джонатана. Ты выйдешь замуж к концу года.

– Но до этого может случиться все, что угодно, мама.

– Что может случиться, Софи? Отвечай!

Джейн встречается взглядом с Мэри, и обе напряженно прислушиваются, чтобы узнать, чего так боится Софи, но по ту сторону двери царит мертвая тишина. Для Софи было бы крайне унизительно, если б во время этого вынужденного периода охлаждения Джонатан передумал и так и не озвучил свое долгожданное предложение. Одной мысли об этом почти, но не совсем достаточно, чтобы рассеять давнюю враждебность Джейн к ней.

Как доказывает ее связь с Мэри Ллойд, Джейн готова дружить с любой молодой леди в округе, но Софи неизменно отвергала все попытки Джейн завязать дружбу. Сестры Риверс водят компанию только с