Ричард Касл - Непобедимая жара

Ознакомительный фрагмент

Она провела Хит через зал к шкафу для хранения препаратов. Затем открыла стеклянную дверцу и сняла с полки синее картонное ведерко для вещественных доказательств. Никки вспомнила, как во время своего первого посещения этого зала Рук увидел такое ведерко и сказал, что больше никогда не будет покупать куриные крылышки в картонной упаковке. Лорен вытащила из ведерка маленький пластиковый флакон с надписью «ГРАФ» над штрих-кодом и передала его Ники:

— Видишь вот это пятнышко?

Детектив подняла флакончик к свету. На дне контейнера виднелась крошечная черная точка.

— Я извлекла это из-под ногтя убитого, — продолжила Пэрри. — Под микроскопом это напоминает кусочек кожи, но на наручниках и ошейнике, которые были на жертве, кожа не такая. — Она снова положила флакон в ведерко. — Здесь нужно провести дополнительное исследование.

Затем Лорен отвела Никки в помещение, в котором вещи убитых сушили особым методом, позволяющим сохранить оставшуюся на них ДНК. Окровавленную одежду множества жертв отделяли друг от друга листы бурой бумаги. Около двери Никки заметила черные брюки и белый воротничок Графа.

— С этим воротничком тоже есть кое-что необычное. На нем имеется пятно крови. При этом ни на руках, ни на шее, ни на лице кровоточивших царапин не было.

— Точно, — подтвердила Никки, размышляя о том, что бы это могло значить. — Возможно, это кровь напавшего на него человека — убийцы.

— А может, «господина» или «госпожи», откуда нам знать? — Лорен была права. Возможно, следы крови остались после нападения и драки, хотя с такой же вероятностью кровь могла принадлежать партнеру, который в панике сбежал из клуба и спрятал одежду погибшего. — Это мы, пожалуй, тоже отправим на Двадцать шестую, там проведут анализ ДНК.

Лорен вызвала санитара, который помог ей перевернуть тело священника на бок, и Никки увидела его спину: она вся была в синяках и каких-то алых рубцах. При виде этого зрелища Никки непроизвольно втянула носом воздух, о чем тут же пожалела. Однако она постаралась овладеть собой и, склонившись над телом, взглянула туда, куда ей указывала судмедэксперт, — на геометрический узор из синяков в нижней части спины.

— Один из этих следов отличается от других, — пояснила Лорен.

Ее внимательность к мелочам много раз помогала Хит в расследовании убийств. Так, совсем недавно она обратила внимание детектива на отметины от кольца, оставленные русским бандитом, расправившимся с главой крупной строительной фирмы. Указанный след на спине представлял собой прямоугольник размером около пяти сантиметров в длину, расчерченный через равные промежутки горизонтальными линиями.

— Похоже на отпечаток маленькой лестницы, — заметила Хит.

— Я сделала несколько снимков. Позже отправлю их тебе по почте вместе с отчетом.

Лорен кивнула санитару, и тот, осторожно положив труп на спину, вышел из зала.

— О, как я обожаю эти загадочные находки, — произнесла Никки.

— Я еще не закончила, детектив. — Лорен снова взяла планшет. — Теперь о причине смерти. Моя версия — асфиксия, наступившая в результате удушения.

— Но ведь еще сегодня утром ты в этом сомневалась, — напомнила ей Никки.

— Верно. Однако удушение было самым очевидным предположением, учитывая обстоятельства смерти, кожаный ошейник, лопнувшие сосуды в глазах и прочее. А сомневалась я потому, что заметила признаки острого инфаркта миокарда.

Хит произнесла:

— Это голубизна у ногтей и на носу?

— Прошу прощения, кто из нас судмедэксперт?

— Я прекрасно понимаю, как это важно. Сердечный приступ может исключить состав преступления.

— Так вот, представь себе, у него действительно случился приступ. Но он не был смертельным, священник умер от удушения; представляю, как волновался убийца, гадая, что убьет его первым.

Хит взглянула на прикрытое простыней тело.

— Ты сказала, что почувствовала запах сигарет и алкоголя.

— Вскрытие подтвердило, что он пил и курил. Но… — Она многозначительно взглянула на Никки и приподняла простыню. — Взгляни на эти следы. Это электрические ожоги. Скорее всего, они оставлены электростимулятором, — произнесла Лорен, имея в виду портативный электрический генератор, используемый при «игре» в пытки.

— Да, я такие видела, — кивнула Никки и добавила: — Когда работала в отделе нравов.

— Тогда тебе наверняка известно, что их нельзя использовать в области груди. — Лорен отодвинула простыню, показав грудь Графа, покрытую сильными ожогами в районе сердца. — Мне кажется, что кто-то хотел причинить ему сильную боль.

— Вопрос состоит в том, зачем это было нужно? — пробормотала Ники.

Они вместе спустились на лифте на первый этаж. Хит сказала:

— Слушай, а ты когда-нибудь раньше видела такие следы?

— Сильные ожоги от электростимулятора? Настолько серьезных — нет. — Когда они подошли к двери помещения для офицеров, Лорен продолжила: — Однако я слышала о подобном, и знаешь, у кого их нашли? У того сынка актера, который вечно попадал во всякие передряги; в конце концов его убили, в две тысячи четвертом или пятом году.

— Джин Хаддлстон-младший? — удивилась Никки.

— Ага, точно, так его звали.

— Но его же застрелили. По-моему, он был замешан в торговле наркотиками.

Лорен ответила:

— Все так. Это произошло до того, как я пришла работать сюда, но ходили слухи, будто он тоже был с ног до головы в электрических ожогах. Вообще-то, его считали совершенно сумасшедшим, поэтому при вскрытии решили, что он получил ожоги во время своих садо-мазо развлечений.

Помещение для полицейских пустовало. Никки сняла с крючка пальто, но, прежде чем уйти, села за компьютер, вошла на сервер Департамента полиции и запросила файл с делом Джина Хаддлстона-младшего.

Когда Никки шла по вестибюлю участка, навстречу ей шагнула какая-то женщина; она ждала у синего бархатного шнура, ограждавшего «стену почета» с фотографиями офицеров и памятными табличками.

— Прошу прощения, вы детектив Хит?

— Да, это я.

Никки остановилась и бросила быстрый взгляд на протянутую руку. В этом году кто-то решил открыть сезон охоты на полицейских, и у Хит сработал инстинкт самосохранения. Однако в руке женщины оказалась визитная карточка. Надпись на ней гласила: «Там Швайда, отдел городских новостей, „New York Ledger“».

— Не найдется ли у вас несколько минут? Я хотела бы задать вам пару вопросов.

Хит вежливо улыбнулась журналистке, но ответила:

— Послушайте, мне очень жаль, мисс… — Она снова взглянула на визитку. Никки запомнила имя женщины, но не была уверена в том, что прочтет его правильно.

— «Швайда», — пришла ей на помощь журналистка. — Мой отец — чех. Ничего страшного, мою фамилию никто не может правильно прочитать. Называйте меня просто Там.

Она радостно улыбнулась Никки, продемонстрировав два ряда безупречно ровных сверкающих зубов. Вообще, внешне она скорее напоминала супермодель: высокая и стройная, безукоризненно подстриженные и уложенные светлые волосы, огромные зеленые глаза, излучавшие ум и немного — лукавство, молодое лицо, которому почти не нужен макияж. Возможно, ей еще не было и тридцати. Такая внешность скорее ассоциируется с тележурналистикой, нежели с работой за компьютером в редакции.

— Отлично. Хорошо, пусть будет Там, — ответила Никки. — Но я зашла в участок совсем ненадолго, скоро мне нужно ехать по делам. Мне очень жаль.

Она сделала шаг в сторону дверей, ведущих во внутренние помещения, но Там последовала за ней. Она уже вытаскивала свой блокнот — «Ампад» на спирали, точно такой же, как у Хит.

— Мне понадобится всего одна минутка, я вас надолго не задержу. Скажите, смерть отца Графа является несчастным случаем или это преднамеренное убийство?

— Ну, насчет этого я могу ответить вам очень коротко, мисс Швайда, — без запинки произнесла детектив. — Расследование только началось, и пока у меня нет никаких комментариев.

Журналистка подняла глаза от блокнота:

— Сенсационное дело: приходского священника пытают и убивают в БДСМ-клубе, — и вы хотите, чтобы я довольствовалась заезженным «без комментариев»?

— Я не могу указывать вам, что писать в своей статье. Расследование только началось. Обещаю: когда мы будем располагать надежными сведениями, сразу сообщим прессе.

Как любой хороший детектив, Хит могла получить информацию даже тогда, когда вопросы задавали ей самой. В данном случае из заинтересованности Там Швайды в деле Графа она сделала вывод о том, что не ей одной этот случай кажется необычным.

— Все поняла, — произнесла журналистка и тут же добавила: — А что вы можете сказать мне о капитане Монтрозе?

Хит внимательно взглянула на нее, понимая, что даже слова «без комментариев» нужно произносить как можно осторожнее. Статью будет писать не она, а Там Швайда, и Никки не хотелось завтра прочесть в газете о круговой поруке и внезапно замолчавших копах. Наконец Швайда сказала: