Рейчел Эббот - Путь обмана

Ознакомительный фрагмент

– Вообще-то Найджелла Лоусон недавно сбросила вес. Вряд ли из-за того, что устала быть красавицей.

Понимая, что в этом споре одержать верх невозможно, Макс встал с кровати и направился к шкафу.

– Может, черное платье? Ты в нем смотришься просто сногсшибательно.

– Меня в нем уже двести раз видели. Эта стерва Мими наверняка пройдется на мой счет… Макс, ну почему Пэт с ней связался? Должно быть, с ума сошел – уйти от Джорджии к Мими!

Макс не мог не согласиться, но этот вопрос они за последние несколько месяцев тоже обсуждали неоднократно – и, главное, совершенно бесплодно.

– Знаешь что? Пойди прими душ, заодно и успокоишься. С волосами ничего не делай, пусть вьются, кудри тебе идут больше всего. А я пока сбегаю вниз, принесу бутылочку охлажденного шампанского. Выпьем, пока одеваемся. Смой с себя тяжелый день. Гости только часа через два начнут съезжаться, времени полно.

Элли скорчила виноватую гримасу.

– Прости, забыла предупредить. Я попросила Фиону и Чарльза, чтобы приехали пораньше. Не хочу, чтобы Пэт с Мими первыми приехали, иначе придется сидеть с ними нос к носу. Так что у нас не два часа, а один. Извини…

Макс застонал. Что может быть хуже – целый час развлекать Чарльза, пока женщины весело щебечут на кухне? Однако он тут же взял себя в руки. На все готов, лишь бы жена снова улыбалась.

– Хорошо. Но пару бокальчиков все равно выпить успеем, спасибо старой ведьме. Что скажешь?

Выходя из спальни, Макс радовался, что сумел вызвать у Элли хотя бы слабое подобие улыбки.

Глава 8

Схватив с кровати шелковый халат, Лео резким движением накинула его на плечи. Она не понимала, что нашло на Элли. Сестра была не из тех, кто набрасывается на людей без причины. Что и говорить, вечер начинался неудачно, и Лео невольно винила в этом себя. Она была уверена, что может чувствовать себя как дома, и, похоже, чересчур расслабилась.

Вставив шнур плойки в розетку, Лео подошла к открытому окну и оперлась локтями о подоконник. Пейзаж успокаивал. Сколько лет прошло, а ничего не изменилось. Ровные зеленые поля тянулись вдаль на многие мили, на горизонте смутно виднелись темные холмы. В детской спальне Лео окна не было – это была и не комната вовсе, а чулан. Поэтому, когда удавалось прокрасться в спальню сестры, Лео не упускала шанса полюбоваться видом. Глядела вдаль и вспоминала другие места, другие времена, другую жизнь.

И тут без предупреждения нахлынуло такое яркое воспоминание, что Лео ахнула от неожиданности. Много лет назад она точно так же стояла и смотрела в окно. Лео хорошо запомнился этот день. Кажется, ей тогда было лет четырнадцать, и ее отпустили из школы пораньше из-за сильных болей в животе. Лео постаралась никому не попадаться на глаза – знала, что на сочувствие рассчитывать не приходится, вот и прошмыгнула в дом незамеченной. Лео не стала говорить, что у нее начались месячные, – впрочем, мачеха и не спрашивала. Приходилось просить средства личной гигиены – или деньги на них – у Элли. Лео, конечно, карманных денег не давали.

В тот день она тихонько поднялась наверх и полезла в верхний ящик тумбочки Элли. Погода была такая же жаркая, как сейчас, и окно было открыто. Никто не знал, что Лео дома, а сама она не знала, почему папа не на работе. Он вяло пропалывал клумбу под окном. Кажется, после него садом никто не занимался – по крайней мере, до тех пор, пока здесь не поселились Макс и Элли. Лео отпрянула от окна, боясь, что ее заметят, но голоса отчетливо разносились по комнате, а звучавшие в них горечь и ненависть словно отравляли все вокруг. Один голос принадлежал мачехе.

– Думаешь, спрятался? Ну нет, я еще с тобой не закончила! Всегда знала, что порядочность – это не твое, но надеялась, что хотя бы эта история чему-то тебя научит. Но ты, похоже, неисправим.

– Заткнись, Дениз. Сама не понимаешь, что несешь.

– Ха! Нашел отговорку! И не старайся, я тебя насквозь вижу. И чем занимаешься, когда из дома уходишь, тоже знаю. И про шлюху твою была в курсе, только вот не знала, что ты ей ребенка сделал.

– Не смей называть ее шлюхой. Она была моей женой, но теперь она умерла. Очень жаль. С ней хотя бы было весело.

– Я твоя жена! Я! Вот возьму и заявлю на тебя в полицию, пусть тебя за двоеженство судят! Людям на глаза показаться стыдно, вся деревня знает! С тех пор как притащил сюда это сучье отродье, только об этом и судачат!

– Дениз! Как тебе не стыдно говорить такие вещи! И вообще, Сандра была мне настоящей женой, в отличие от тебя! Удивляешься, почему я на других женщин заглядываюсь, – на себя посмотри!

– Заглядываться – одно дело, а по чужим постелям скакать – совсем другое! Хоть убей не понимаю идиоток, которые от тебя млеют! Но кое-кому в конце концов удается тебя раскусить! И что ты тогда делаешь? Знаю-знаю! Не привык, чтобы тебя динамили, правильно? Мало того – они у тебя все моложе и моложе становятся, скоро до детского сада докатишься.

– Еще раз повторяю – ты несешь какой-то бред. Придумываешь про меня всякие мерзости. И ради бога, перестань вопить на всю деревню!

– Или что? Сказала же – насквозь тебя вижу. Я не дура. Значит, последняя сбежала? Ну, кто следующий?

– Уйди с глаз моих.

– И не надейся! На этот раз не отступлю! Проваливай из моего дома! Понял? Проваливай! Не позволю и дальше меня позорить!..

Встряхнув головой в попытке отогнать неприятные воспоминания, Лео отошла от окна. Все, хватит с нее. Это было много лет назад. Может быть, она что-то перепутала. Интонации Лео запомнила точно – голос мачехи сочился ядом, а голос отца – презрением. А что касается содержания разговора, тут Лео была не уверена. Но здесь, у окна, слова будто сами собой запрыгнули в голову. Лео помнила, как больно было слышать гадости, которые мачеха кричала про маму, но до всего остального ей тогда не было дела. Обычная ссора, у них такие по сто раз на дню. Однако, если Лео ничего не перепутала, что означали обвинения мачехи?..

С первого дня в Литтл-Мелем Лео поняла, что эта женщина презирает ее, но быстро научилась не обращать внимания на ее выпады. А вот родная мама Лео была хорошая и веселая. При воспоминании о тех давних оскорблениях у Лео кольнуло сердце. В детстве она была уверена, что папа любит маму, потому что с ней он смеялся и выглядел счастливым. С тех пор как мама умерла, Лео ни разу не видела на лице у папы такого выражения. Впрочем, теперь Лео старалась вообще на него лишний раз не смотреть – с того дня, как привез ее сюда. Папа никогда не утешал Лео, если она плакала. Только Элли пыталась ее как-то ободрить, но сразу после приезда Лео сторонилась сестры.

Лео склонилась над сумкой, достала лэптоп и открыла папку под названием «Отец». Правильно Лео запомнила этот разговор или нет, она собиралась записать его и сохранить. Мать Элли сказала, что отец умер, но Лео была на сто процентов уверена – это неправда. Элли тоже никак не могла в это поверить и по сей день надеялась, что однажды он снова появится на пороге. А иначе зачем жить в доме, пробуждающем столько мрачных воспоминаний?

Ради сестры Лео поклялась узнать, куда ушел папа, а главное – почему ждать его возвращения бесполезно.

Глава 9

Спускаясь по широкой лестнице собственного особняка Эдвардианской эпохи, Фиона Аткинсон посмотрела в большое зеркало, висевшее около входа в столовую. Цвета платья, ярко-синий с изумрудно-зеленым, идеально оттеняли загар, асимметричный подол, поднимавшийся от середины голени до середины бедра, выставлял напоказ безупречные ноги. Фиона тщательно подготовилась к предстоящему вечеру, не обойдя вниманием ни одной детали. А короткие светлые волосы просто сияли. Во всем, что касается мелирования, Марко – настоящий гений. Единственное, что немного беспокоило, – обувь. Элли непременно потащит всех на экскурсию по саду, а в этих туфлях Фиона по земле разгуливать не намерена.

Сегодня всеобщее внимание ей обеспечено. Как раз этого Фиона и добивалась, а особенно ее интересовало внимание одного конкретного человека – если он, конечно, придет. Но уточнять у хозяев не хотелось. Не годится, чтобы Макс и Элли заметили ее повышенный интерес.

– Чарльз, я готова, – объявила Фиона, впорхнув в комнату в облачке духов Hermes’ 24 Faubourg. – Ну как? – спросила она, приняв эффектную позу и положив руку на бедро.

Чарльз стоял у окна, глядя на их безупречно ухоженный сад. В руках стакан чего-то бесцветного. Явно не воды. А уж вырядился совсем не по случаю – темно-синий костюм в тонкую полоску и красный галстук. Чарльз повернулся к Фионе. Темные волосы были зачесаны назад и открывали широкий лоб, а кустистые брови почти сходились над маленькими карими глазками, придавая лицу вечно растерянный, озадаченный вид. Он поднес стакан к губам, затем на мгновение замер и произнес своим обычным спокойным тоном:

– Это и есть то самое платье от Феррагамо, про которое ты рассказывала?