Падение Ворона - Данил Корецкий

крыше. Водитель — молодой парень, показал на приоткрытую заднюю дверь.

— Пассажирке плохо. Присмотрите, пожалуйста, а я побегу в «скорую» звонить…

— Да я же не доктор…

Марина подошла к машине. На заднем сиденье, повалившись на бок, кто-то лежал, укрытый до самого пола длинным женским пальто из плащевки тёмно-синего цвета, а голову не было видно из-за небольшой подушки, лежавшей почему-то сверху.

Как бы не задохнулась… Марина инстинктивно потянулась к подушке, но в это время ее сильно толкнули в спину, а из-под женского пальто вынырнула мужская рука, обхватила поперек спины и рывком втянула в салон. Дверь сзади захлопнулась, ударив по ногам так, что слетели туфли. Она попыталась закричать, но другая рука зажала рот, — не то, чтобы кричать, даже дышать было трудно. Подушка отлетела в сторону, и перед Мариной открылось дегенеративное лицо Мясника.

«Волга» качнулась: грузная фигура плюхнулась за руль, взревел мотор, машина резко рванула с места.

— Попалась птичка — пой, не уйдешь из клетки! — засмеялся Мясник, прижимая Марину к себе. — Давай поцелуемся!

Он вытянул губы трубочкой. То ли от запаха пота, то ли от страха, но Марину вырвало прямо на улыбающуюся рожу.

— Сука! — выругался Мясник и сбросил ее между сиденьями, а сам сел, поставив ноги сверху и прижимая изогнутое тело к полу.

Колхозник издал что-то похожее на куриное кудахтанье.

— Потерпи, нацелуешься еще!

— Да вы что! — попыталась возмутиться Марина. — Немедленно выпустите меня! Немедленно!

Происходило что-то невероятное! Ее, прокурора, юриста первого класса, похитили в ста метрах от Дома правосудия! И никто не гонится, не кричит в мегафон: «Примите вправо, остановитесь! Остановитесь, а то буду применять оружие!» Но это в кино так кричат и быстро освобождают заложника, а в реальной уголовной жизни, которую Марина хорошо знала по судебным делам, концовки бывают вовсе не такие счастливые. Вообще не счастливые! Трагические, прямо скажем, концовки…

— Я жена Ворона! — сказала она первое, что пришло в голову. — Позвоните ему, он подтвердит!

— Знаем мы, чья ты жена! — не оборачиваясь, сказал Колхозник. — Ворону тоже ответ держать придется!

Голова кружилась, важных спасительных мыслей в голову не приходило, да и вообще никаких. Она чувствовала себя будто под наркозом провалилась в спасительное полузабытье. Машина шла по ровной дороге, потом прыгала по кочкам. Через некоторое время — Марина затруднялась бы сказать — через какое, «Волга» остановилась.

— Вытряхайся! — приказал Мясник.

Колхозник открыл дверцу снаружи и помог Марине выбраться из машины. Шея и левая рука сильно болели. Она осторожно повернула голову и осмотрелась. Они находились внутри бетонного помещения. Судя по размерам и отсутствию отделки стен, это был гараж. Впереди, на цепи свисал крюк, к стене были приделаны две пары наручников…

«Пыточная!» — с ужасом подумала она, вспомнив многочисленные бандитские фильмы. Она переступала босыми ногами на бетонном полу, ощущая волну теплого воздуха от электрического обогревателя. И надежды на то, что откуда-то появится спаситель, у нее не было.

— Доставили, значит! — прохрипел незнакомый голос, она вздрогнула и повернулась.

Справа стоял продавленный диван, на котором сидело страшного вида существо. «Франкенштейн!» — выплыла мысль из глубин подсознания. Высокое, сутулое, с длинными, как у орангутанга, руками… Выдвинутая вперед челюсть, низкий покатый лоб, маленькие мутные глазки, железные зубы щерились в улыбке… Существо было в мятых грязных брюках и рубашке с короткими рукавами, открывавшими многочисленные татуировки: пронзенные стрелами и мечами сердца, худосочного черта, сидящего на полумесяце с гитарой… Но это был не Франкенштейн, а Гангрена. И кто из них лучше, а кто хуже — большой вопрос.

— Раздевайся, цаца! — рявкнул сзади Колхозник и в один миг сорвал с Марины пиджак и блузку. А Мясник ухитрился мгновенно избавить ее от юбки.

— Подождите, — остановил их Гангрена. — Вначале поговорим о деле. А потом развлекайтесь!

Ноябрь 1991 г., Карна

Ворон стоял у окна на втором этаже нового, ещё не обставленного мебелью дома, и смотрел на бескрайнюю синеву. На море был штиль, и в душе у Ворона тоже царило спокойствие. Солнце ещё не зашло, а в небе уже хорошо была видна белая, почти полная луна. Мягкий, не напрягающий глаза свет наполнял этот вечер. Несколько катерков возвращались с моря к берегу. Ворон открыл окно и жадно вдохнул свежий морской воздух.

Дом стоял на холме, и до моря от него было далековато. Но это важно для курортников, а не для местных жителей. Константин Воронов мог считать себя таковым: в кармане у него лежал вид на жительство, а значит, он уже свой в этой стране… Конечно, если бы не Крум, этого документа ему пришлось бы ждать лет пять, а может, и все десять, да еще не факт, что дождался бы…

Новоселье ему устроил всего неделю назад Стоян Левко с двумя крупными чиновниками городского муниципалитета. Подготовили сюрприз: торжественно привезли, выставили на подоконник коньяк с бутербродами, выпили за то, чтобы тут хорошо жилось… Правда, дом был оформлен на Петра Лисицина, а Константин Воронов вошел в фактическое владение, как законный представитель по доверенности. Левко сказал, что это формальность — так просто удобнее для местных властей, да и вообще для всех.

— Зачем мозолить глаза нашим врагам? — обняв его за плечи, спросил Тигр, когда они прогуливались в еще не замощеном дворе с только посаженными деревьями. — Дела идут хорошо, думаю, через пару лет ты сможешь обзавестись даже такой виллой, как у меня…

И действительно, они уже работали по новому уровню. Доход от двух рынков, по сравнению с наваром от контрабанды наркотиков и оружия — просто жалкие крохи. И это только начало: Пит звонил, поздравлял и сказал, что они скоро начнут строить гостиницы, торговые комплексы, концертные залы. Аж голова закружилась!

Костя Воронов широко улыбался в ответ, благодарил, соглашался участвовать в предстоящих грандиозных планах, словом, вел себя, как и подобает простому парню «из низов», которого облагодетельствовали сильные мира сего. И если бы он оставался тем «простым» парнем, который еще не продал душу Люциферу, то и улыбка и благодарности были бы вполне искренними, он бы размяк и полностью доверял новым друзьям…

Но он уже не был тем, за кого его принимали. И помнил слова своего тайного хозяина: «Ты подставная