Я рисую ангелов - Анна Викторовна Томенчук

class="p1">– Старость? – невольно улыбнулся Марк. Удивительно, но он чувствовал себя обновленным. – Сколько я был мертв?

– Сердце не билось чуть больше двух минут, – будто нехотя сказала Фэй. – Мы смогли его запустить и починить. Отдыхайте. Детектив, не рассказывайте ему страшных сказок. Новость о том, что вы назначили его медицинским поверенным, довела его до инфаркта.

Она ушла и мягко закрыла за собой дверь палаты. Марк повернул голову и посмотрел на друга. Тот выглядел как обычно. Будто ничего не случилось. Может, он ничего не знает?

– Вот все и закончилось, – сказал он, подтверждая догадку Марка. – Магдер мертв, Энн мертва. Меган жива. София – нет. Мне пришлось выкинуть телефон – достали газетчики. Мун заперся у себя в доме. Рихтер вернулась в Треверберг в тот же день, обнаружила у себя дома кучу наших ребят и озеро крови. Говард взял пару отгулов. Наверное, уйдет в запой. Он винит себя в смерти Магдера. Найджел доволен. Пресс-служба пока отбивается от журналистов. Все как всегда.

– Как ты?

– Волнуюсь за тебя. Марк, инфаркт? Тебе тридцать шесть, а не шестьдесят три.

Карлин промолчал. Или Энн действительно умерла, или Фэй ему ничего не сказала.

– Как Ковальская?

– Дура твоя Ковальская, – отрубил Грин. – Тресс взял с нее подписку о невыезде. Завтра придет на допрос. Будь она посговорчивее, мы вычислили бы мерзавцев раньше.

– Мне надо поспать.

– Ты спал двое суток.

Карлин отвернулся. В груди болело, но не сильно. Лекарства туманили голову. Нужно отдохнуть. Еще немного. И потом вернуться в строй, как это было всегда.

18. Аксель Грин

1 июля 2021 года

Треверберг

Боль навалилась с чудовищной силой. До тошноты, до головокружения. Будто ему в горло воткнули металлическую трубку, одновременно пронзив сонную артерию и гортань. Будто кто-то выкачал из него силы и теперь добивал, медленно и со вкусом расчленяя его душу. Грин с силой сжал виски нервными пальцами и закусил нижнюю губу. Вздрогнул, почувствовав вкус соли и железа. Кровь. Собственную, густую и горячую кровь. Он сел.

Нужно возвращаться в больницу. Навестить Марка. Поговорить с ним, убедиться, что все хорошо.

Телефон на столе завибрировал, и тело детектива пронзила долгая дрожь. Он взял аппарат нетвердой рукой.

– Детектив Грин.

– Это доктор Тайлер, – ожила трубка через мгновение. Приятный голос врача будто вернул ему силы. Аксель почувствовал, как рассасывается тягучий комок в груди, как пропадает ощущение металлической трубки в горле.

– Я уже выезжаю в больницу. Как Марк?

– Доктор Карлин быстро поправляется, но я хочу поговорить с вами не об этом.

– Что-то с Меган?

– Как приедете, пожалуйста, найдите меня.

Неприятное предчувствие шевельнулось внутри. Грин пообещал сразу отправиться к ней и отключился. Кто еще пострадал этим кровавым летом? Какой еще маньяк вспомнил, что давно не убивал? Какие еще скелеты вылезли из шкафа и требуют пристального внимания полиции и общественности? Детектив Грин встал пружинящим спортивным движением, подобрал кожаную куртку и вылетел из квартиры. Он даже не стал закрывать дверь на ключ. Единственное, что его радовало: он ни разу не приводил домой Энн. Ведь в это время с ним находился Карлин. Его квартира осталась неприкосновенна. В ней можно было спрятаться от памяти. Если только это в принципе возможно.

Аксель боялся думать о том, как невыносимо, чудовищно ему хочется обнять хрупкую фигурку рыжеволосой девушки, спрятать лицо у нее в волосах, как сладко и одновременно безнадежно замирает сердце, когда память подбрасывает воспоминания о последних минутах близости между ними. Как пусто и страшно ему становится, когда он открывает ее последние сообщения.

И как чудовищно напоминать самому себе, что Энн Лирна и Эдола Мирдол, Душитель из Треверберга, – это одно и то же лицо. Впрочем, лица разные. Человек один. Или нет? Он до сих пор не мог себе представить мир, в котором его Энн станет монстром.

В больницу он доехал на такси. Несмотря на апатию, вновь завладевшую детективом после мыслей об Энн, Марке и всем произошедшем, он решил, что рискует не справиться с управлением, если возьмет мотоцикл. Он был слишком расфокусирован, а железный конь требовал предельной концентрации и тонуса. По дороге ему позвонил Боннар, а потом Старсгард. Оба предложили взять отпуск и немного отдохнуть. Грин отказался. Отгул – да. День, может, два. Но отпуск его добьет. К тому же дело нужно подготовить к официальному закрытию. Рапорт, отчет, пресс-конференция, которую провести мог только он. Мысль сбросить это на Тресса была чертовски соблазнительна, но Грин отогнал ее. Это его расследование. Его ответственность, его ошибки и его люди. И отчитываться ему. В полиции никто не любил журналистов.

Госпиталь имени Люси Тревер встретил его тревожным спокойствием и суетой медперсонала и пациентов. На Центральном шоссе вновь сложилось в гармошку несколько автомобилей, и «травму» загрузили под завязку. Но Аксель, верный слову, направился прямо в кабинет Фэй Тайлер. Он сел на стул около двери заведующей отделением и замер, прислонившись затылком к холодной стене. В голове было пусто. Как хорошо. Пусто, спокойно, тихо. Почти безмятежно. Тоска обманчиво отпустила. Он восстанавливал в памяти детали дела. Как шло расследование, какие идеи стали ключевыми, как сработала команда. А команда сложилась. Все такие разные, кто-то без компетенций, но с чутьем, кто-то с огромным опытом. Свои методики, свой образ мыслей. Сложенные в причудливый коллектив, они смогли стать единым целым и выдать результат. Раскрыли дело почти десятилетней давности, раскрыли дело о Рафаэле. Да, никто не ответит за их злодеяния, но город наконец сможет выдохнуть спокойно.

А то, что эти дела слишком близко подобрались к команде, зацепив сразу двоих, чудовищная случайность. Или их недосмотр. Приходя в полицию, каждый понимал, что в некоторых делах его близкие окажутся под ударом. С ним будут соревноваться, доказывать ему что-то. Треверберг был наводнен психами, часть из которых скатывалась в убийства. Серии то и дело вспыхивали с разными типами маньяков. Грин расследовал их с момента поступления на службу и был обречен расследовать всегда. Нужно всего лишь ожесточить сердце и выкинуть собственную ошибку из головы.

Он вздрогнул от прикосновения. Открыл глаза. Над ним склонилась Фэй. Хирургическая маска висела на ухе, открывая лицо, глаза сияли улыбкой, но в их глубине детектив увидел напряжение и холод.

– Простите, операция, – сказала врач, выпрямляясь и приглашая его за собой.

Аксель не ответил. Он встал, пошатнулся, мгновение подождал, пока пройдет дурнота, и скользнул за ней в хорошо знакомый кабинет. Фэй бросила маску в мусорное ведро, сняла с головы хирургический чепчик и щелкнула кнопкой чайника, который