Толенковым! Без него всё было бы и тише, и надежнее… Это он заставил меня преследовать Гофмана по дороге в аэропорт, боясь, что тот скроется с деньгами Ломакина, а денежки-то я давно спрятала в надежном месте! Это он заставил меня подняться в квартиру после убийства, чтобы проверить, нет ли там припрятанных денег. В это время он ждал меня в машине во дворе. Как ты знаешь, вместо денег я совершенно неожиданно обнаружила там твою персону. Впрочем, нам это было даже выгодно – ты оставил кучу своих «пальчиков», в том числе и на «ПМ», из которого Толенков убил Славу. При возникшем подозрении можно было подкинуть в твою квартиру пистолет и свалить убийство Гофмана на тебя, тем более что твое алиби не мог подтвердить никто, разве что я сама. До сих пор кусаю локти, что я связалась с такой бестолочью, как Толенков. Я рисковала из-за него жизнью за рулем «БМВ» во время расстрела на мосту, а он даже не смог как следует прикончить Гофмана. Пришлось мне лично довершать начатое дело. Слоновья доза сердечного средства – и Слава прямым ходом отправился на небеса. И заметь, без стрельбы, взрывов и прочей мужской пиротехники. Всё чисто, стерильно, безопасно. Оправдание – сердце не выдержало. Опять мой любимый несчастный случай! Но дальше Толенков не угомонился и вознамерился расквитаться с близнецами. Мне это было, конечно, совершенно ни к чему, это не вписывалось в мои дальнейшие планы. Я знала, что у нашего попика в Троепольском есть икона, за которую западные коллекционеры отвалят не меньше лимона гринами, а это очень неплохой куш. Наш отец Амвросий оказался легкой добычей – колеблющийся огонек свечи, белое одеяние. Я изображала саму себя, вернувшуюся с того света. Он сам бросился с колокольни, мне даже не пришлось толкать его в спину. Игорёк Копелян всегда был таким впечатлительным мальчиком. За что и поплатился. Постепенно события закручивались в тугой узел, и мне становилось трудно справляться со всеми ситуациями сразу. Толенков требовал расправы с близнецами, его жадность и трусость разгорались всё больше и больше, и тогда я решила, что пришло время от него избавиться, к тому же «БМВ» покойной Кэтрин, разъезжавший по Москве, тоже представлял собой определенную опасность. Не люблю громких взрывов, но иногда они всё же необходимы. Короче, я решила убрать Толенкова твоими руками. Но кто же знал, что ты надерёшься до безобразия и прицепишь взрывное устройство, за которое я выложила почти десять тысяч баксов, под задницу бритоголовым дурачкам, вместо того чтобы подсунуть его Толенкову! Если бы я знала, что так случится, то заранее придумала бы, как заодно сорвать изрядный куш с близнецов. Не пачкаться же зря! Но события развивались уже без моего участия. Поневоле начинаешь задумываться, что моя собственная, высосанная из пальца идея о том, что рано или поздно смерть настигнет всех членов вашей штурмовой бригады, начала сбываться самым неожиданным образом! К сожалению, ценной иконы, которую я рассчитывала добыть после визита к Амвросию, на месте не оказалось. Я же прихватила дешевую подделку, не имеющую ни малейшей ценности. А настоящее «Благовещение Божьей Матери» передали на реставрацию нашему гению, Леонардо Недовинченному, которого я знала как облупленного, – Максютову. Выкрасть икону из мастерской было невозможно – сигнализация, сейф и прочие дурацкие штучки. Здесь требовались разведка боем и мое личное участие. Но теперь мне мешал уже ты. Милый, ты поселился у Рината, совал свой нос куда следует и не следует, да еще и бегал ко мне со всеми своими подозрениями. И более того, начал даже меня подозревать! Меня! Твое прибывание в колодце мне обошлось совсем недорого – меньше штуки баксов за всё. Но какой был спектакль! Я видела, как ты косился на мою расстёгнутую кофточку, и на языке у тебя вертелся один-единственный вопрос: не изнасиловали ли тебя, дорогая? Нет, дорогой, не изнасиловали. Зато я избавилась от твоей навязчивой опеки и постоянного участия в событиях. Что было дальше, ты, наверное, догадываешься. Я влепила стрелу аккурат в глаз, который, надо признаться, узнал мои прелести. Правда, повторяю, лужи крови не в моем вкусе. Сначала я планировала просто обездвижить Рината тем самым уколом, который, в конечном счете, достался тебе, а потом уже отравить газом, инсценируя самоубийство. Но так уж получилось, пришлось пустить немного красной жидкости. Забрав икону, мы с Толенковым, а именно он открыл сейф, не всё же мне одной стараться, тихо слиняли. Я даже не предполагала, что всё сложится так удачно и убийство Рината повесят на тебя. И уж конечно я не предполагала, что эта сволочь Толенков задумает играть против меня, чтобы забрать все деньги, а самому выйти сухим из воды. Пока я занималась переправкой иконы дипломатическим багажом в Австрию, он вдруг вспомнил, что ты его старинный друг, решил тебя вытащить из тюрьмы и привлечь тебя к сотрудничеству против меня. Двое мужчин против бедной, беззащитной женщины – тебе не кажется, что это не слишком-то благородно? Но Толенкову не удалось навредить мне! Как там говорится? Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет! Я слышала о перестрелке в клубе и о двух трупах. Но вообще-то я надеялась, что один труп твой, и поэтому даже не волновалась. Но, наверное, кому-то из приятелей Толенкова повезло гораздо больше, чем тебе. Повезло потому, что он уже умер, а тебе еще только предстоит не слишком приятный переход в мир иной. Но уж о том, чтобы он обязательно случился, я позабочусь сама. А потом… Деньги у меня есть, вилла в Швейцарии, икона уже в надежном месте. Симпатичная пожилая парочка австрийских дипломатов поможет мне пройти через зеленый коридор в аэропорту, и – прости прощай, немытая Россия! – Инга отодвинула пустую кофейную чашку, стряхнула с груди крошки от бутерброда. Она деловито посмотрела на часы и сказала озабоченно: – Ого, нужно торопиться. А я еще без грима.
Я умоляюще, как беспомощный щенок, смотрел на нее, надеясь на чудо – на милицию, на мадам Молодцову, врывающуюся в комнату с эскадроном бойцов СОБРа, на соседку, пришедшую занять соли, на землетрясение, на всемирный потоп. Но чудо не спешило появиться. И я покорно ожидал своей участи, время от времени хрипя что-то невразумительное.
Инга надела парик, подкрасилась и внезапно превратилась вновь в прежнюю Кэтрин – женщину, к которой я так привык, мою любимую, с гладкими черными волосами и раскосыми синими глазами. Кэтрин, то есть Инга, деловито собрала небольшой чемоданчик, просто, как зажигалку,
