Тайна «Голубого поезда» - Кристи Агата

– Вообще-то, эту мысль подсказал мне Саттерсуэйт, – сказал он. – Он мнит себя тонким знатоком человеческой натуры.

– Он действительно хорошо разбирается в людях, – заметила мисс Уиллс. – Изучать их – его хобби.

– И он твердо убежден в том, что, если что-то и заслуживало внимания в тот вечер в «Мелфорт-Эбби», вы непременно это заметили.

– Он так и сказал?

– Да.

– Должна признаться, мне было очень интересно, – медленно произнесла мисс Уиллс. – Понимаете, прежде я никогда не видела убийство со столь близкого расстояния. Писатель нечасто оказывается очевидцем описываемых им событий, и обычно ему приходится пользоваться чужим опытом, разве не так?

– Я полагаю, это общеизвестная аксиома.

– Поэтому, естественно, я старалась замечать все, что заслуживало внимания.

– В поведении гостей?

– В поведении гостей.

– И что именно вы заметили?

– Ничего, заслуживавшего внимания. Если бы я что-то заметила, то, разумеется, сказала бы полиции.

– Но вы ведь всегда все замечаете.

– Да, ничего не могу с собой поделать. Это происходит непроизвольно. Вот такая я смешная.

Она хихикнула.

– Но что же все-таки вы заметили?

– Говорю же вам, ничего. Ничего, что могло бы заинтересовать вас, сэр Чарльз. Просто кое-какие наблюдения. Я нахожу людей чрезвычайно интересными. Очень типичными, понимаете?

– В чем же они типичны?

– Они типичны сами по себе. О, я не могу это объяснить. Я всегда говорю глупости.

Она опять хихикнула.

– Ваше перо опаснее вашего языка, – с улыбкой сказал сэр Чарльз.

– Не думаю, что это очень любезно с вашей стороны, сэр Чарльз, говорить подобное.

– Дорогая моя мисс Уиллс, согласитесь, что, взяв в руку перо, вы становитесь безжалостной.

– Вы ужасный человек, сэр Чарльз. Это вы безжалостны ко мне.

Нужно прекращать эту болтовню, подумал Картрайт.

– Итак, мисс Уиллс, ничего определенного вы не заметили?

– Нет, ничего примечательного. Разве что… Был один момент… Мне следовало рассказать об этом полиции, но я забыла.

– Что вы имеете в виду?

– Дворецкий. У него на левом запястье красноватое родимое пятно. Я заметила его, когда он подавал мне овощи. Думаю, подобная информация может оказаться полезной.

– Чрезвычайно полезной. Полиция сбивается с ног, разыскивая этого человека… В самом деле, мисс Уиллс, вы просто замечательная женщина. Никто из слуг и гостей не упомянул это родимое пятно.

– Большинство людей не пользуются своими глазами, вы не находите? – сказала мисс Уиллс.

– В каком именно месте находится пятно? И какого оно размера?

– Пожалуйста, протяните руку.

Сэр Чарльз расстегнул рукав рубашки и вытянул руку.

– Спасибо. Вот здесь.

Мисс Уиллс уверенно ткнула пальцем в запястье сэра Чарльза.

– Размером оно с шестипенсовую монету, а формой напоминает очертания Австралии.

– Благодарю вас. Вполне исчерпывающее описание.

Сэр Чарльз застегнул рукав рубашки.

– Вы думаете, мне следует рассказать об этом полиции?

– Вне всякого сомнения. Это может помочь им в розыске дворецкого, – ответил Картрайт. – Черт возьми, в детективных романах злодей всегда имеет какую-либо особую примету. Очень жаль, что в реальной жизни далеко не всегда бывает так, как в книгах!

– Обычно в романах лицо преступника обезображено шрамом, – задумчиво произнесла мисс Уиллс.

– Встречаются и родимые пятна, – заметил сэр Чарльз, и на его лице появилось по-мальчишески довольное выражение. – Проблема заключается в том, – добавил он, – что большинство людей имеют неприметную внешность. В них нет ничего такого, за что мог бы зацепиться глаз.

Мисс Уиллс вопросительно посмотрела на него.

– Например, старик Баббингтон, – продолжал сэр Чарльз. – В нем не было ничего примечательного, ничего запоминающегося.

– У него были очень характерные руки, – сказала мисс Уиллс. – Руки ученого. Они несли на себе следы артрита, но пальцы у него были тонкими, а ногти – красивыми.

– Как вы наблюдательны!.. А-а, ну конечно – вы знали его прежде.

– Я? Знала мистера Баббингтона?

– Да, помнится, он говорил мне об этом. Вот только я забыл, где вы с ним познакомились…

Мисс Уиллс решительно покачала головой.

– Должно быть, вы меня с кем-то перепутали – или же он. Мы никогда с ним прежде не встречались.

– Наверное, я ошибся. Я думал… в Джиллинге…

Он пристально смотрел на нее. Мисс Уиллс выглядела совершенно невозмутимой.

– Нет, – твердо сказала она.

– Мисс Уиллс, вам не приходило в голову, что его тоже могли убить?

– Я знаю, что вы и мисс Литтон-Гор так думаете.

– А что думаете вы?

– Мне это представляется маловероятным, если вообще возможным.

Слегка озадаченный явным отсутствием у нее интереса к этой теме, сэр Чарльз зашел с другой стороны:

– Сэр Бартоломью упоминал когда-нибудь некую миссис де Рашбриджер?

– Нет, ничего подобного я не помню.

– Она была пациенткой в его санатории. Страдала нервным расстройством и потерей памяти.

– Он рассказывал об одном случае потери памяти, – сказала мисс Уиллс. – Говорил, что человека можно загипнотизировать и вернуть ему память.

– В самом деле? Интересно, что бы это могло значить?

Нахмурившись, сэр Чарльз погрузился в размышления. Мисс Уиллс молчала.

– Больше вы ничего не можете мне сказать? О гостях?

Ему показалось, что, прежде чем ответить, мисс Уиллс сделала едва заметную паузу.

– Нет.

– О миссис Дейкрс? О капитане Дейкрсе? О мисс Сатклифф? Или, может быть, о мистере Мандерсе?

Перечисляя имена, Картрайт внимательно наблюдал за выражением ее лица. В какой-то момент ему показалось, что ее пенсне блеснуло, но он не был в этом уверен.

– Боюсь, мне нечего вам сказать, сэр Чарльз.

– Ну ладно, – сказал он, поднимаясь со стула. – Саттерсуэйт будет разочарован.

– Мне очень жаль, – холодно произнесла мисс Уиллс.

– Мне тоже очень жаль, что я доставил вам беспокойство. Вы, наверное, заняты сочинительством.

– Да, я сейчас пишу.

– Очередную пьесу?

– Совершенно верно. Говоря откровенно, я подумывала о том, чтобы использовать в качестве ее персонажей некоторых из гостей загородной вечеринки в «Мелфорт-Эбби».

– Не боитесь, что вам предъявят иск по обвинению в дискредитации личности?

– С этим всё в порядке, сэр Чарльз. По опыту я знаю, что люди никогда себя не узнаю́т. Если только быть к ним безжалостным, в чем вы меня только что обвинили.

– Вы хотите сказать, что люди имеют преувеличенное мнение о собственной персоне и поэтому не узнают себя, когда их изображают такими, какими они являются в реальности? Я был прав, мисс Уиллс. Вы действительно жестокая женщина.

Мисс Уиллс рассмеялась.

– Вам нечего опасаться, сэр Чарльз. Как правило, женщины не проявляют жестокость по отношению к мужчинам – если это не какой-то конкретный мужчина; они проявляют жестокость по отношению к женщинам.

– То есть вы вонзаете нож своего психологического анализа в какую-то несчастную женщину. В кого же? Насколько мне известно, Синтия не пользуется популярностью среди представительниц своего пола.

Мисс Уиллс молчала, продолжая улыбаться своей несколько кошачьей улыбкой.

– Вы пишете сами или диктуете?

– Пишу сама, а потом отдаю рукопись в печать.

– Вам, наверное, не помешал бы секретарь?

– Наверное. У вас еще служит эта умная мисс… мисс Милрэй, кажется, так ее зовут?

– Да, служит. Она уезжала в деревню, чтобы присмотреть за своей матерью, но уже вернулась. Чрезвычайно деловитая женщина.

– Пожалуй. Разве что несколько импульсивная.

– Импульсивная? Мисс Милрэй?

Сэр Чарльз с изумлением воззрился на мисс Уиллс. По его мнению, мисс Милрэй могла быть какой угодно, только не импульсивной.

– Ну, может быть, она бывает такой лишь время от времени…

Сэр Чарльз покачал головой.

– Мисс Милрэй – это настоящий робот. До свидания, мисс Уиллс. Извините за беспокойство и не забудьте сообщить полиции об этой штуке.