Эмблема с секретом - Корецкий Данил Аркадьевич

«Боинг», словно огромное чудовище, всосал в себя длинную вереницу пассажиров. Мы синхронно посмотрели на одинаковые часы.

– Тебе пора. Твой билет у стюардессы. Первый класс.

– Спасибо! Тебя что-то беспокоит? У тебя печальные глаза…

– При больших тиражах твоих книг нет в магазинах.

– Их быстро раскупают. Это хорошо.

– Да. Плохо, что продавцы не знают таких успешных изданий.

– Я это учту.

– Прощай, Дмитрий!

– Прощай, Збигнев!

«Алекс» развернулся и быстро зашагал к автомобилю. Я знал, что он не обернется, как положено в сентиментальных фильмах. И я, не оборачиваясь, побежал к трапу, с которого стюардесса в синей униформе строго и требовательно махала мне рукой.

– Посадка окончена, месье! – поджав губы, сказала она, когда я поднялся к овальному проему люка. – Вы опаздываете и всех задерживаете!

– Извините, мадемуазель, это последние хлопоты, которые я вам доставил, – произнес я с акцентом коренного парижанина и улыбнулся.

Губы девушки в синем разгладились, тон смягчился.

– Пожалуйста, месье, занимайте любое свободное место!

Пригнув голову, я нырнул в чрево летающего левиафана, вошел в широкий салон с двумя проходами между трех рядов кресел. И сразу же направился к свободному месту рядом с худощавой девушкой со струящимися по плечам блестящими волосами цвета вороньего крыла.

– У вас первый класс, месье! – послышался сзади голос стюардессы. – Прошу сюда.

Она указывала на ведущую в «горб» лестницу, но я отрицательно покачал головой:

– Спасибо, я останусь здесь.

Девушка увлеченно читала «Фигаро» и не оторвалась даже тогда, когда я сел рядом и принялся возиться с ремнем.

– Что-нибудь интересное, мадемуазель? – деликатно спросил я, стараясь, чтобы в моем голосе звучали волнующие модуляции. И, придвинувшись поближе, так что наши плечи сомкнулись, заглянул в газету, сразу наткнувшись на броский заголовок: «Катастрофа русского спутника». Ниже жирным курсивом набрано: «Движение на околоземных орбитах становится слишком напряженным: теперь и там случаются аварии, как на Елисейских Полях!»

– Совершенно фантастическое происшествие! – экзальтированно произнесла соседка и посмотрела на меня широко распахнутыми серыми глазами.

Я на миг лишился дара речи и, только сделав над собой усилие, с трудом вымолвил:

– Да, скоро и в космосе дорогу не перейдешь…

Но такое воздействие на меня оказала не эта сенсационная новость. Просто в соседнем кресле сидела волейболистка из Ниццы, та самая, в белом купальнике, о которой я не переставал думать все это время! Не может быть! Может, просто похожая девушка? Прическа вроде другая… Я осмотрел ее руки: тонкие запястья, изящные кисти… Незаметно скосил глаза вниз, на босоножки, – и тут все в порядке… Все равно не может быть!

– Вы меня не узнаёте?

Длинные ресницы хлопнули – раз, другой.

– А разве мы знакомы?

– Конечно! Я Зигфрид Майер, писатель. В Ницце я дал вам автограф. Помните?

И тут же по мелькнувшему в серых глазах интересу я понял, что не ошибся.

– А-а-а, написали на мяче… – Она засмеялась. – Теперь помню! Разве бывают такие совпадения?

Закон больших чисел не проявляет своих милостей дважды. Разве что для очень хороших людей, к которым я, безусловно, отношусь… Теперь все стало на свои места.

– Но тогда у вас была другая прическа.

– Да, я закалывала волосы… Вы всегда запоминаете такие мелочи?

– Это совсем не мелочь! И потом, я вообще все про вас знаю. Вы приезжали на Дни французской культуры. А работаете… библиотекарем! Так?

– Да, библиотекарем, в Руане… Откуда вы знаете?

– Сейчас я вам все расскажу. Рассказ будет длинным, но и полет долгий, к тому же здесь должны подавать хорошее шампанское…

«Боинг» уже шел на взлет.

Москва, Центр разведслужбы

30 октября 2011 г.

– Товарищ генерал, пришло сообщение от Писателя, – дежурный майор положил на полированный стол бланк с расшифрованным сообщением.

– Странно! Ему самому пора прибыть, а он шифровки шлет…

Генерал Иванников взял краснополосый бланк в руки, пробежал глазами, задумчиво выпятил нижнюю губу, потом перечитал вслух: «По оперативной необходимости должен заехать в Руан на три или семь дней. Писатель».

Иван поднял на майора непонимающий взгляд.

– Интересно, от чего зависит – на три или на семь?

Эпилог

Из рабочего блокнота майора Евсеева:

«Все контрольные пуски в ноябре – декабре прошли успешно. И “Молнии” из глубины Баренцева моря, и “Бриза” с “Белого Лебедя”, и “Воеводы”, и “Тополя”. Ура! Мы нейтрализовали зловредное излучение “Невидимого глаза” и вернули России ракетно-ядерный щит. И, что немаловажно, – меч тоже! Приятно, что я тоже внес вклад в эту работу… И вот 30 декабря – награждение в Кремле. Ясное голубое небо, солнце, под ногами хрустит свежий пушистый снежок, мы собираемся возле Кутафьей башни и проходим внутрь организованной группой.

Нас всего трое: Юрий Яковлевич, Никонов и я. Ни Гуляев, ни Царьков, ни многочисленные военные в наградной список не попали. Впрочем, когда мы прошли в Георгиевский зал, там оказались еще претенденты – командующий космическими войсками Зыкин, полковник Гнетов с Памира да директор Свр с двумя неизвестными личностями. Когда стали вызывать для вручения наград, прозвучали их фамилии: генерал Иванников и подполковник Полянский. Последний на этом награждении казался инородным телом: лощеный красавчик с тщательно уложенной прической, в отличном костюме с блестящим отливом, тщательно подобранной рубашечке и галстуке – метросексуал какой-то! За какие такие “боевые заслуги” его наградили?! Скорей всего, вписали в наградной лист чьего-то родственника! А настоящие трудяги остались за кадром: что капитан Синицын с Памира, что неизвестный разведчик из самого логова супостатов…

После награждения был фуршет, но этот Полянский на него не остался. И хорошо: он мне не понравился».