Убить наследников - Юрий Лузанов

было забаррикадировано противотанковыми ежами. Такси заламывали цены, и все равно люди в них набивались, как ливер в кишку.

Илья поднял голову, высматривая таксидрон.

– Не зырь, не летают они, – буркнул усатый мужик в берете. – Могу отвезти.

Он кивнул на ржавые «Жигули» с вздыбленным капотом.

– Спасибо, мне недалеко.

– Куда?

– На «Чистые».

– Три тысячи.

– С ума сошли.

Илья отвернулся, поддернул рюкзак с обрезками дроновских шкур. Ну, пешком так пешком. Не опасней, чем на этой колымаге.

Навстречу ему по Земляному валу катили танки, он свернул налево. Минут двадцать шел дворами и переулками, время от времени пробираясь через брошенные баррикады, обходя раскуроченные автомобили. Не удивлялся и не ужасался. История, творящаяся на глазах, огибала его, словно эти события происходили в другом измерении.

Лишь раз он вздрогнул, когда в соседнем дворе что-то громыхнуло и поднялся столб огня. Да и то всколыхнулось лишь его физическое тело, а сознание не дернулось. Не проснулось оно даже в тот момент, когда над его макушкой взвизгнула и, срикошетив, ушла куда-то вверх шальная пуля.

Он был отрешен и потому неуязвим. Пару раз прошел под носом у джугского отряда в шкурах, они его чудом не заметили. А уже на подходе к общаге он непостижимым образом разминулся с толпой свирепых бородачей.

Лишь вид общежития встрепенул его. Вернул ощущения. Он даже улыбнулся. Вот ведь: два месяца не был, а ноги сами принесли. Не в Норину квартиру, где его ждали Рич с Колей, а сюда.

Впрочем, о квартире баскетболистки он и не помышлял. До метро «Коньково» он бы топал целые сутки.

Входная дверь общаги оказалась выбита. На стекле дежурного лучисто зияла дырка, след от пули. Стены были густо посечены осколками.

Знакомых вахтеров не было – ни рыжей Ларисы, ни бабульки по кличке Сова. Вместо них темнела голова какого-то китайца. Тот и ухом не повел, когда Илья удивленно прошел в общагу.

Поднявшись к себе на третий этаж, он окончательно понял, что притопал к себе. Невзирая на все пережитое здесь – гибель жены, нападение монстра, предательство Пети, заточение в подвале, – это был его дом.

В общаге висла провальная тишина, как в старом заброшенном замке. Очевидно, всех студентов отпустили по домам. Не до учебы, понятно.

Илья постоял в коридоре, впитывая пустоту. Заглянул в кухню. Никто не жарил яйца и не курил, в мойке не громоздилась грязная посуда. Ни души. Даже тараканов не было.

В курилке он заглянул в старую банку из-под фасоли, которая многим поколениям куряк служила пепельницей. На дне жестянки скукожились усохшие червяки бычков.

Неужели никого? Зачем тогда внизу на вахте этот китаец торчит?

Илья решительно подошел к первой попавшейся двери. Здесь жил Серега Воробьев, культурист и красавЕц, улыбчивый третьекурсник с бугристым голым торсом. Его комната всегда была нараспашку, все видели Серегу, отжимающегося на кулаках и жонглирующего гирями. Но сейчас его комната была наглухо заперта.

Илья двинулся дальше. Обстучав комнату стервозных сестер Пендряевых, остановился перед дверью Майи Голубковой. Тук-тук. Бам-бам. Бух-бух.

Не отозвались ни Жека с Пашей из 26-й комнаты, ни Марина с Наташей из 28-й.

Непривычно тихо было за дверью исступленных фанатов бульб-рока с первого курса, четверки балбесов, имена которых Илья не успел запомнить.

В 30-й комнате обитали редкостно добросовестные студенты Виталик Подгорный и Костик Анненков. Оба сутками не вылезали наружу, штудируя учебники и монографии. Илья затарабанил к ним.

Но и Виталик с Костиком не открыли.

Илья добрел до конца коридора. Двинулся обратно, обстукивая двери напротив. Глухо, мимо, пусто.

Погрузившись в своеобразный транс, он не услышал шаркающие шаги в начале коридора.

– Илья! А я думаю, кто тут тарахтит!

С радостным криком к нему устремился долговязый студент, размахивая тяжелой сумкой. Илья невольно отшатнулся от волны вони. Но все же был чертовски рад:

– Валька, черт! Все такой же тошнотик.

Валя Рябинин, любитель пить мочу и растираться калом, радостно улыбался. Все менялось и рушилось в этом мире, и только Валина специфическая гармония была нерушима.

Валя стал взахлеб рассказывать, как три дня назад в окрестностях Чистых прудов шли бои. Правительственные войска отбили два штурма бородачей, взорвав коммуникации. В общаге пропала вода. Потом был бой штурмовых дронов. Один из них упал на крышу – пропали свет и интернет. Это стало последней каплей – остатки студентов прыснули из общаги.

– А ты чего остался?

– Важным делом занят, – подмигнул Валя.

– На баррикадах сидишь, что ли?

– Да какие там баррикады. Видишь ли, я на одном умном сайте вычитал, что самые целебные какашки – испуганные.

– Не понял.

Илья решил, что Рябинин сбрендил. Видно, моча окончательно в голову шибанула.

Впрочем, Валины глаза не блестели безумным огнем. Да и излагал он рационально и даже логично, со ссылкой на фекалолога Рихтера, который доказал особые свойства кала, выделяемого в момент стресса.

– Испуганное говно — это когда человек испугался, и готово. В штанах. А таких сейчас полно, только успевай собирать. Глянь, какой у меня сегодня улов.

Валя приоткрыл клеенчатую сумку-холодильник, горделиво демонстрируя содержимое, словно какие-нибудь грибы из леса.

Илья с трудом подавил рвотный позыв.

– Ты что, с обгадившихся штаны снимаешь?

– Обижаешь! Я ж не мародер какой-нибудь. Договариваюсь, вежливо прошу вытряхнуть. Представляешь, находятся жлобы, которые норовят деньги содрать. Кстати, у трупов и раненых не беру. Знаешь почему? Их экскременты быстро портятся.

Илья взирал на него в изумлении. С трудом подбирал слова:

– Получается что ж… Тебе надо быть эпицентре боев, выходит.

– Не то слово! Все эти военные репортеришки и рядом, как говорится, не сидели, хе-хе. Но оно того стоит, Илья, уж ты мне поверь. Бывает, на ночь этой испуганной мазью как намажешься, а утром кожа нежная, как персик. Слушай, давай вместе мазаться. Я с тобой поделюсь, не пожадничаю. Научу вместе на дело ходить. Мы вдвоем столько наберем!

Пахучий энтузиаст победно потряс сумкой с квакающим навозом. Илья отшатнулся и пошел, почти побежал от него к своей 33-й комнате. Валя обиделся. Насупившись, потопал к себе на 4-й этаж. «Чвик-чвак», – захлюпала его сумка.

Ну и черт с ним. Илья ввалился к себе и с треском захлопнул дверь. Глубоко вдохнул запах дома.

Их с Алиной комната была покрыта толстым слоем пыли. В углах трепыхались вуали паутины. Все казалось таким же нетронутым, как в тот страшный день 7 октября, когда он проснулся рядом с мертвой женой.

Странно. Полиция наверняка проводила здесь обыск. Вот бумажный детектив, который Алина читала перед сном.

Он подошел к столу. Хлеб в кульке. Вернее, то зеленое и