Диля Еникеева - Все леди делают это

— Разве издатели не могли дать Бобковой другой псевдоним?

— Да зачем им такие хлопоты? Новая фамилия читателям неизвестна, нужно потратить кучу времени и денег на ее раскрутку. В перспективного автора можно вложиться, и это окупится. А кому нужна пропитая истеричка?! Она же совершенно не умела себя вести, и потому мы пять с лишним лет ограждали читателей от ее персоны. Пока Валентина нашла меня, она успела обойти многие московские издательства и везде получила отказ. Только я взялся с ней сотрудничать, да и то лишь потому, что наше издательство в тот момент фактически было на грани разорения и остро нуждалось в деньгах. А приди Бобкова ко мне сейчас — я бы и разговаривать с ней не стал. От таких психопаток нормальные издатели стараются держаться подальше — может выкинуть любой фортель и подставит, потом будут сплошные убытки. Невостребованных авторов сейчас сотни тысяч, выбор огромный. И талантливых немало. Лучше вложиться в них. Раскручивать бездарность никто не станет: читатели быстро раскусят, что это пшик, никакая реклама не спасет.

— Другие издатели тоже могут привлечь команду «негров», как сделал ты.

— Это было пять лет назад, у меня тогда не было выбора, Бобкова вовремя подвернулась. Иначе я бы пошел на дно. А сейчас мне гораздо проще совместить то и другое: беру талантливого автора, обещаю обеспечить популярность, а за это он подписывает со мной кабальный договор: сотрудничает с «Кондором» на исключительной основе, то есть все его произведения под данной фамилией будут издаваться только в моем издательстве. Чтобы еще больше упростить себе жизнь, теперь я всем даю псевдоним, и он принадлежит «Кондору». В итоге обе стороны довольны: писателю — известность и гонорары, мне — доход и престиж.

— А может автор публиковаться в другом издательстве под иной фамилией?

— Ради бога, но тогда ему придется начинать с нуля. Читатели привыкают к определенному имени, а к новому публику еще надо приучить. Так что, хоть договор и кабальный, мои авторы никуда от меня не сбегают, и я ничуточки не боюсь, что конкуренты их переманят.

— Акула ты! — улыбнулась Алла.

— А как же! Это раньше я придерживался других принципов, миндальничал, а теперь поумнел. Сам себя не защитишь, сам же и пострадаешь. А ты в бизнесе разве не акула?

— Еще какая!

— Ну вот, значит, ты меня поймешь.

— Скажи, Эдик, а зачем в договоре Бобковой ты указал фиктивные паспортные данные?

— Я? — изумился издатель. — Да я вообще договорами не занимаюсь. У меня есть отдел авторских прав, проект договора готовят они. С мелкотой я не общаюсь, а с перспективным писателем встречаюсь лично и обговариваю главные пункты: на какой срок договор, на каких условиях, размеры фиксированного гонорара или роялти Потом мои сотрудники готовят договор, автор его подписывает, затем я ставлю свою подпись.

— А откуда же в ее контракте вымышленные сведения?

— Понятия не имею. Сама, наверное, такие дала.

— Зачем?

— Да кто ж ее знает?! Если б ты была лично знакома с Валентиной, ты бы таких вопросов не задавала. Она вообще любила все запутать. Дура, да к тому же подозрительная. Нам ведь паспортные данные писателя не нужны. В его интересах указать все правильно, вдруг он решит подать иск в суд, что мы не выплатили ему гонорар. И если в договоре будут указаны вымышленные сведения, то пострадает автор, а не издатель.

— Так, может, в этом все дело?

— Не понял?

— Намеренно поставили в договоре неверные данные, чтобы Бобкова ничего не отсудила.

— Ну, ты слишком плохого мнения об издателях, — рассмеялся Эдик. — Мы не такие акулы, какими ты нас представляешь. К тому же любое издательство подает сведения о каждом авторе в налоговую инспекцию. И если бы в договоре мы поставили вымышленные данные, то налоговая тут же взяла бы нас за шкирку.

— Но ведь там была липа, а налоговая к этому не прицепилась.

— Тут я могу лишь предположить, что Валентина задумала какую-то аферу, но, по своему скудоумию, сделала это по-дурацки. Без ее согласия ничего бы не проскочило. Она скрупулезно вникала в любой документ, хотя ни черта в этом не смыслила, — недоверчивая была, как и все ограниченные люди. Единственное, что мне удалось без проблем, — Валентина Бобкова почему-то легко согласилась, что псевдоним Изабелла Астралова будет принадлежать «Кондору». Это мы скрепили договором еще пять лет назад. Тогда мадам Бобкова очень хотела, чтобы ее бездарные опусы поскорее издались, и была гораздо сговорчивее. Но как только вышли романы, к которым Валентина практически не имела отношения, она сразу загордилась, и с ней стало невозможно общаться. Но если ты хочешь прояснить данный вопрос, давай попробуем. Мне и самому это интересно. Может быть, начальник отдела авторских прав в курсе, почему в договоре, указаны вымышленные паспортные данные.

Нажав кнопку селектора, Эдуард Леонидович велел:

— Лина, пригласи ко мне Еремеева. Через несколько минут, предварительно постучавшись, в кабинет вошел серьезный мужчина лет сорока.

— Павел Владимирович, — обратился к нему шеф, — кто вписывал в договора Астраловой ее паспортные данные?

— Я, согласно тому, что она продиктовала.

— Вы в курсе, что они не соответствуют действительности?

— Они реальные, только это данные другого человека.

— Кого же?

— Любы Бойко.

— Это дочь Валентины от первого брака, — пояснил Алле директор издательства.

— А у нее есть дочь? — изумилась та.

— Ну, если у нее было три мужа, то почему бы не быть и дочери? улыбнулся Эдуард Леонидович. — Люба после развода родителей жила с отцом и бабушкой. Валентина и как человек была омерзительна, и мать никудышная.

— Тогда почему же она вписала паспортные данные дочери в договор?

— Валентина Вениаминовна полагала, что таким образом насолит мужу, вмешался начальник отдела авторских прав.

— Это вполне в ее стиле, — кивнул Эдуард. — Что угодно, лишь бы кому-то напакостить. Но в конечном итоге все к лучшему. Люба хорошая девушка, слава богу, характером пошла не в мать, а в отца. Да она и не видела мамашу с младенческих лет — родители разошлись, когда ей еще и год не исполнился, воспитывала ее бабушка. Люба — талантливая художница, способностями и трудолюбием она тоже в отца, известного художника Валерия Бойко.

— Значит, гонорары после смерти матери наследует она?

— Да, — снова вмешался Павел Владимирович. — Валентина Вениаминовна как-то раз упоминала, что написала завещание в ее пользу, лишь бы мужу ни копейки не досталось. По своей неопытности она полагала, что если впишет в договор паспортные данные дочери, то это как бы автоматически делает ту наследницей. Валентина Вениаминовна думала, что дочери достанется даже фамилия Астралова. Я пытался ее переубедить, но, увы… — развел он руками. — Разубедить Валентину Вениаминовну было трудно. Во всяком случае, мне это не удалось.

— Видимо, таким образом она пыталась компенсировать Любе недостаток материнского внимания? — предположила Алла.

— Скорее она хотела, чтобы та была ей безмерно благодарна, — пояснил начальник отдела авторских прав. — Но Люба девушка гордая, к тому же в средствах не нуждается — ее отец профессор в Суриковском, его картины хорошо раскупаются. Да и сама Люба Бойко наверняка станет успешной художницей.

— Уж в «Кондор» — то мы ее обязательно возьмем, — прибавил Эдуард Леонидович. — Но думаю. Люба предпочтет статус вольного художника. У нас она была на практике, ей понравилось, и девушка стала подрабатывать: чтобы набить руку, а не ради денег. У тебя еще есть вопросы к Павлу? — обратился хозяин издательства к Алле.

— Нет, — ответила та. — Все ясно. Шеф отпустил сотрудника, и тот, попрощавшись, вышел.

— Ну, что ты еще хотела узнать?

— Многое.

— Надеюсь быть тебе полезным, но одного не пойму: как ты могла подумать, что я заказчик убийства?

— Ну прости засранку, — покаялась верная боевая подруга. — Я ведь даже не предполагала, что акула издательского дела Эдуард Нечаев — это ты и есть.

— Разве ты забыла название нашего издательства?

— Мне и забывать нечего, потому что я никогда его не знала. Вывески на вашем подвале не было, ты не говорил, как именуется твоя контора, а я, как ты помнишь, никогда об этом не спрашивала.

— Надо же… А для меня «Кондор» — почти как Нечаев, за десять лет уже свыкся. Мне казалось, все должны знать, что «Кондор» и Нечаев — почти синонимы.

— Эдька, ты слишком хорошего мнения о моем интеллекте, — рассмеялась Алла. — Я о таких тонкостях и понятия не имела.

— А почему ты решила, будто я замешан в убийстве Астраловой? Честно признаюсь, и я, и Яша не раз произносили: «Убил бы!» — потому что она нас достала своими скандалами, капризами, пьянством, хамством, но я, как ты знаешь, и мухи не обижу. А уж лишить жизни человека… Даже такую змею, как Валентина.