Искатель, 1998 №11–12 - Василий Головачёв

ударили чем-то тяжелым и холодным по голове, и, теряя сознание, он упал, внезапно осознавая, что сзади никого нет, и что никакой ткани тоже нет! Это сработало заклинание «черного сна».

В коридор из темноты открывшегося у светильника прохода вышел еще один бородач со слабо светящимся перстнем на пальце, за ним тенью выскользнул человек небольшого роста в сером костюме, просеменил вперед, поднял одну из дубинок на полу и та засветилась бледно-зеленым светом. Мрак в коридоре раздвинулся, стал виден лежащий, вытянувшийся в струну, человек.

— Это он? — спросил густым басовитым голосом бородач.

— Антон Громов, — прошелестел человечек почти неслышно.

— Я не предполагал, что он так хорошо дерется. Мне бы такого в гвардию. Надо было побороться с ним один на один.

— Тебе с ним не справиться, — тем же шелестящим голосом произнес человечек. — Он Витязь.

Бородач хмыкнул.

— Видал я Витязей… в белых тапках! Забирайте его.

Помятые бойцы воинства хха взялись за руки и ноги Громова, но он вдруг ожил, неуловимо быстрым и гибким движением вывернулся из рук бородачей, сбил троих, перекинул через голову четвертого и снова упал навзничь, получив удар дубинкой по голове от вожака хха.

— Я же говорил, — усмехнулся человечек со светящейся дубинкой; это был Безымень. — На него даже заклинание второй степени мало действует. Он бы тебе шею свернул. Несите, он больше не очнется.

Бородачи с опаской приблизились к Громову, подхватили на руки и понесли в темноту коридора. Безымень и Лиховский молча двинулись за ними, затем агент Клементьева остановился и погасил дубинку.

На полу коридора осталась лежать пуговица, оторванная от куртки Антона. Через некоторое время над ней остановилась невидимая в темноте фигура зверя, мигнули и погасли янтарно-желтые глаза. Постояв немного, волк понюхал пуговицу, воздух, пол и бесшумно потрусил по коридору в ту же сторону, что и удалившиеся люди.

Я БУДУ СКОРО

Игра в бридж превзошла все ожидания Клементьева — директор Федеральной службы безопасности Николай Вячеславович Пигосов, которого сотрудники конторы за глаза называли папой, проиграл более десяти тысяч долларов и согласился встретиться с Виктором Ивановичем на следующее утро в здании Государственной Думы, чтобы обговорить условия выплаты долга.

В тот же вечер, вернее, уже ночью в контакт с Клементьевым вошел сам Господин, использующий для этого весьма экзотические способы связи. Для беседы с эмиссаром он на сей раз избрал посредником его собственную руку.

Виктор Иванович и сам был магом высокого класса, изучившим в свое время известный свод заклинаний и магических операций «Черный туман», однако состязаться с Господином во владении магией не мог. Его правая рука, которой он собирался взять чашку с чернорябиновым соком, вдруг перестала слушаться и поднялась вверх, изображая зонтик. Клементьев прислушался к своим ощущениям: похолодало, стеклянные предметы в гостиной покрылись инеем — и услышал низкий голос, исходящий волнами от поднятой вверх руки:

— Привет, фарварши.

— Да будет вечен Тот, кто зовет! — отозвался Клементьев, сдерживая желание выругаться. — Я весь внимание, Господин!

Рука Виктора Ивановича посмотрела на него снисходительно и строго, сделала кукиш, покрутила пальцами, порождая волну мышечно-костяного смеха, потрясшего эмиссара изнутри.

— Ты не очень-то радуешься моему появлению, фарварши. Устал — скажи, я освобожу тебя от работы.

— Я недоволен собой, Господин, — поспешно проговорил Клементьев, с трудом выдерживая ослепительно черный взгляд собственной руки. — К сожалению, кое-каких неудач избежать не удалось. Но к вашему выходу мы будем готовы.

— Надеюсь, ты справишься со своими проблемами. — Рука сделала «пистолетик», указательный палец-ствол глянул Клементьеву в лоб и оттуда вылетела очередь дымных шариков, пронзивших голову эмиссара и взорвавшихся на стене комнаты. Обои в местах попаданий шариков обуглились, так что стало казаться, будто по стене кто-то выпустил очередь крупнокалиберных пуль.

— Мне начинают мешать активно, — гулко возвестила рука Клементьева, на миг превращаясь в огромный рот. — Это начинает меня раздражать. Готовьте Врата, я буду скоро. Возможно, не один.

— Нам тоже мешают, — кисло признался Виктор Иванович. — В основном наши старинные недруги волхвы. Сила их растет. Я просил бы вас нейтрализовать хотя бы одного из их круга.

— Волхвы — ваша забота, фарварши, я создал вас именно для войны с ними. Вы должны были нейтрализовать волхвов сами. Вас столько же, сколько их.

— Они усиленно создают свое психополе, эгрегор божественных Сил.

— Это не оправдание! В вашем распоряжении гримуар, психотронные генераторы, зэппинг-контроль[31], программы зомбирования, компьютерные технологии, спецслужбы наконец! Действуйте! Уничтожьте Священные писания, своды рун! Почему я должен напоминать вам об этом?!

Боль горячей раскаленной иглой вонзилась в плечо, прокатилась волной по телу, но Виктор Иванович выдержал ее, не дрогнув лицом.

— Мы постараемся сделать все, что в наших силах, Господин. Но нам хотелось бы получить специальное оружие, например, ниргуну.

Руку Виктора Ивановича охватило пламя, но жара он не почувствовал, огонь был холодным.

— Ниргуна разъедает ткань реальности, с ней надо обращаться осторожно. Это оружие не для смертных.

— Я имею сведения, что запасы ниргуны есть у Хозяйки Врат и она их расходует не по назначению. Если ниргуной завладеют волхвы…

— Хозяйка Врат служит мне верой и правдой сто лет! Хочешь заменить ее?

— Ни в коей мере, — поспешно заверил собеседника Клементьев. — Заменить ее пока некем. Но она стала неосторожной, что создает дополнительные проблемы.

— Вы мне надоели, фарварши, мне надоела ваша непредсказуемая ашраф-уль-маклукат[32], ваши несовершенные методы ведения дел, ваша постоянная борьба за власть и готовность сожрать друг друга даже во вред делу. Хотя с другой стороны не будь человек таким агрессивным, трусливым и злобным, управлять им и прибрать к рукам этот вкусный мир я бы не смог. Разберись со старухой, фарварши, но не трогай ее, я сам решу, что с ней делать, если она перестала справляться с обязанностями.

Рука похлопала Виктора Ивановича по щеке, перестала жить отдельно от тела, по ней побежали мурашки возобновленного кровообращения. Тень Морока исчезла.

— Да придет Тот, чье имя будет… — по привычке забормотал Клементьев, опомнился. Что ж, мы имеем то, что имеем — именно ашраф-уль-маклукат, другого материала на Земле нет, да и тот сопротивляется. Если уж тебе не под силу изменить реальность прямым волевым усилием…

С тонким стеклянным звоном лопнул бокал в серванте.

— Слышу, слышу, — ворчливо отозвался Виктор Иванович: вещи в его квартире были заговорены и предупреждали хозяина о вторжении чужой воли или «потока внимания». В данном случае бокал напомнил хозяину, что по комнате плавает «дымок присутствия» Господина, щупальце его внечувственного видения.

Клементьев вытянул ладони вперед и толкнул ими воздух. В комнате заметно похолодало, вспыхнули и погасли острые