Анна и Сергей Литвиновы - Дата собственной смерти. Все девушки любят бриллианты (сборник)

Полковник Ходасевич перебил ее:

– Значит, вы собирались шантажировать отца?

Рита рявкнула:

– Ничего я не собиралась!

Полковник Ходасевич вкрадчиво произнес:

– Тогда зачем вы следили за ним?

Рита пробормотала:

– Сама не знаю. Что-то как будто меня вело. И заставляло довести дело до конца. И тогда я решила обратиться к частному детективу. Найти его мне помогла та же подруга, что предоставила квартиру. Я думаю, что она взялась меня опекать потому, что я не входила в ее обычный театрально-киношный круг, где царили зависть и интриги. Я была ей не конкурентка и к тому же, по ее мнению, ничего не добилась в жизни. Поэтому она охотно демонстрировала мне свое великодушие и покровительство… Впрочем, это, конечно, к делу не относится…

Полковник Ходасевич встрепенулся:

– А как вы объяснили подруге, зачем вам понадобился частный сыщик?

Рита призналась:

– Наврала с три короба. Рассказала, что разыскиваю моего старого поклонника, о котором помнила только его имя. Словом, нагородила всякой романтической чуши. Она с удовольствием в нее поверила. И через два дня я, по ее рекомендации, уже пришла в частное сыскное агентство. Там очень по-деловому отнеслись к моей просьбе проследить за человеком и огласили расценки на свои услуги: двести долларов в сутки плюс компенсация всех расходов – до достижения удовлетворительного для меня результата. Я рассказала, как выглядит мой отец, где живет в Москве и за городом, на чем ездит и что собой представляет его предполагаемая пассия. Заплатила детективам аванс. И они взялись за работу.

– А чем в это время занимались вы? – поинтересовался полковник Ходасевич.

Рита вздохнула:

– Ничем. Отдыхала. Гуляла по городу. Поняла, что очень соскучилась по детям, взяла себя в руки и все-таки позвонила мужу. Я очень боялась этого звонка, но произошло то, чего я никак не ожидала: Пит не только не сердился на меня – он был несчастным, растерянным. Все спрашивал, где я, ну почему же я уехала! Он униженно умолял меня вернуться. Дети были здоровы, скучали по мне, и я очень ободрилась тем звонком. Я объяснила мужу, что у меня срочные дела в России, но не сказала, когда вернусь – да и вернусь ли вообще. Когда я положила трубку, поняла, что уезжала совсем не зря: Пит наконец-то понял, какое важное место я занимаю в его жизни. А я догадалась, что приобрела над ним не виданную для меня раньше власть.

А уже через четыре дня детективное агентство доложило мне о достигнутых результатах. Молодцы ребята, они не стали тянуть время, накручивать счетчик. Я заплатила им за работу тысячу долларов, а взамен они предоставили мне роскошные фотографии моего папани в объятиях молоденькой возлюбленной. Я узнала, что ее зовут Людмилой Фейгиной, что ей двадцать три года и она работает у отца на той же должности, какую в свое время занимала мачеха: секретаря-референта. Не знаю, может, моего отца возбуждала сама профессия секретарши? Или он, наоборот, брал на работу секретарш с расчетом на скорый интим?.. Во всяком случае, у меня теперь имелись весьма пикантные фото, где фигурировал он и его секретутка-проститарша. Только вот что делать дальше, я пока не знала.

Но во время разговора с детективами – это были два молодых бывших опера, ушедших из милиции на «вольные хлеба», – мне пришла в голову другая забавная идея. Мне понравилась их оперативная, циничная и действенная работа, поэтому я, неожиданно для самой себя, вдруг заказала им новую слежку. Теперь – за моей мачехой Тамаркой. И к тому же я попросила парней покопаться в ее прошлом: тот ли она человек, за которого себя выдает? Правда ли, что Тамара – бедная сиротка из интеллигентной семьи из Саранска? Парни-детективы переглянулись: кажется, они почему-то были уверены, что наше сотрудничество не закончится. За работу они взялись охотно, только сказали, что слежка за женщиной обойдется дороже, чем за мужчиной. «Почему?» – засмеялась я. «Женщины хитрее», – серьезно ответили они… Мы ударили по рукам, и я заплатила новый аванс.

Следующие недели в Москве я провела довольно праздно. Ходила на выставки, в кино. Моя подружка таскала меня в свой театр на спектакли, где она исполняла не главные, но все ж таки заметные роли, водила за кулисы, и я благословила Бога, что он уберег меня от театра: слишком уж много там оказалось мелочных, неумных людей да и с чудовищными амбициями. Наступили майские праздники, из Москвы все разъехались, я гуляла одна по солнечным улицам и была счастлива как никогда в жизни.

А после праздников проявились мои частные детективы. Они запросили с меня без малого три тысячи долларов – зато пообещали взамен убойный материал на мою мачеху. Я примчалась к ним в агентство. Они встретили меня любезно, напоили кофе и рассказали, что ничего компрометирующего в сегодняшней жизни моего «объекта» они не раскопали. Моя мачеха вела скучную и праведную жизнь домохозяйки. Следила за домом и садом, управляла горничной Викой, посещала массажистку, косметолога, парикмахера, маникюршу. Ездила по бутикам и супермаркетам, пила в центровых кафе кофе в полном одиночестве. Словом, все стерильно и абсолютно ничего интересного, даже скучно.

Полковник Ходасевич встрепенулся:

– Вы уверены?

Рита удивилась:

– А почему вы спрашиваете?

Полковник Ходасевич произнес:

– Разве они не установили, что Тамара встречается с любовником?

Рита ответила вопросом на вопрос:

– А что, он у нее был?

Полковник Ходасевич пожал плечами:

– Я не знаю, потому и спрашиваю.

Рита напряглась:

– Нет, ничего такого они мне не рассказали. Зато они нашли в ее прошлом много интересного. Оказывается, Тамара Луганцева – такова девичья фамилия моей мачехи – действительно родом из Саранска, там она закончила школу. Она сирота, ее вырастила бабушка, которая сама недавно скончалась, так что никаких родственников у мачехи и вправду нет. Она приехала в Москву поступать в иняз, не поступила, но потом – работала вовсе не на телевидении и не в театре, как она моему отцу рассказывала. Мачеха в семнадцать лет пошла на панель и была профессионалкой до того момента, как устроилась на фирму к отцу.

Частные сыщики раздобыли для меня убийственные материалы. Например, копии двух протоколов об административном правонарушении, в которых черным по белому было записано: Тамара Луганцева задержана и оштрафована за занятия проституцией. Кроме того, парни-сыщики предъявили мне пленку, на которой было записано пятнадцатиминутное порно. Тамара Луганцева, жена моего отца, – похоже, что обдолбанная какими-то таблетками, – трахалась одновременно с тремя парнями на скрипучей кровати, в комнате, похожей на притон. Это было шикарно! Моя мачеха была запечатлена на пленке во всей своей красе. Было так противно, что я еле досмотрела ролик до конца.

Мои подрядчики, конечно, заметили, что предметы первого и второго их исследования, мой отец и мачеха, живут вместе. «Это ваши враги?» – спросили они участливо. «Да, это мои родители», – ответила я. «Что вы собираетесь делать дальше?» – «Я не знаю».

Я и вправду не знала, как поступить со свалившимися на меня материалами. Как я ни ненавидела отца, а тем более мачеху, как ни нужны мне были деньги и самостоятельность, я даже представить себе не могла, что буду их шантажировать. А что еще я могла сделать с убойным компроматом? И тогда я поступила так, как подсказал мне мой внутренний голос. Я отправила эти материалы адресатам.

Полковник Ходасевич уточнил:

– То есть?

Рита объяснила:

– Мачехе я отправила с курьерской почтой те фотографии, где отец балуется со своей новой секретаршей Людмилой, а отцу – копии протоколов и диска, из которых явствовало о роде занятий мачехи в молодости. А сама в тот же день уехала в Лондон.

Полковник Ходасевич перешел в нападение:

– И стали ждать, кто из них убьет партнера первым: мачеха – отца или наоборот.

Рита закричала отчаянно:

– Нет!! Я совсем об этом не думала!

Полковник Ходасевич настаивал:

– А о чем – думали?

Рита залепетала:

– Ни о чем! Ни о чем! Я сама не понимала, зачем это сделала! Но мне же надо было что-то сделать?!

Полковник Ходасевич спросил с издевкой:

– Ну и как? Вам стало легче?

Рита закричала в истерике:

– Нет! Нет! Нет!

Наташа

Рита отсутствовала долго. Она спустилась вниз только часа через полтора. Глаза у нее были на мокром месте, однако выглядела она на удивление лучше: разрумянившаяся, посвежевшая.

Прямо с лестницы она крикнула Вике, накрывавшей чай:

– С тобой хочет поговорить полковник. Поднимись, он в отцовском кабинете!

Вика вздрогнула, покраснела и едва не разбила чашку.