И все в шоколаде - Елена Терехова

подумай хорошенько: машина, бизнес, независимость – это все иллюзия. От кого ты сейчас, в данный момент, зависишь? Ты давно живешь сама по себе. Задумала – поехала к маме, детей мужу оставила, заболел кто из девчонок – Сашка на больничном (тебе, типа, не оплачивают), опять нет забот, не надо за больным дитем ходить. Деньги твои – это только твои деньги, ты копейки в семью не даешь, и, заметь, никто не спрашивает, на что ты их тратишь… Любое желание, любой каприз… А теперь вот в бизнес-вумен захотела переквалифицироваться, но ведь бизнес – это не просто. Все эти мужчины, с которыми мы с тобой так красиво отдыхали, начинали его с нуля, строили его вместе с женами и, в большинстве своем, у них на жен все и записано. Помнишь ведь, как Захарченко перед тобой каялся? Разве ты, на месте его жены, позволила бы увести из семьи деньги и отдать их какой-то – прости за хамство – вертихвостке? – она поймала встревоженный взгляд Марины. – То-то!

– Нет, все будет так, как я задумала. Да я наизнанку в постели вывернусь, гореть буду синим пламенем, но я всем докажу – это мой мир. Я создана жить в достатке, создана жить, ни в чем себе не отказывая. Сколько я могу экономить, чтобы выкроить себе пару тысяч на новые туфли? Хватит. Я достойна этой жизни. Я достойна этого мужчины. Я обожаю его – он открыл для меня новый мир.

– Постарайся в таком случае хорошо закрыть форточку в старый, чтоб не сквозило – там вряд ли найдется второй такой простак, который, отпахав неделю, будет вставать в выходные чуть свет, чтобы приготовить завтрак и подать его тебе в постель, – пыталась пошутить Светлана.

Марина посмотрела на нее так, словно застукала на чем-то нехорошем. Светлана осеклась и больше не стала подначивать подругу. Она поняла, что ужасно завидует Маринке, поняла, что желает ей неудачи. Тогда она вернется домой и снова станет той, которая заглядывала ей в рот в ожидании очередного житейского совета. Светлана скучала по той, прежней, Маринке и понимала, что в новой жизни будет подруге не нужна. Их многолетняя дружба дала трещину.

– Я пойду, Мариш, скоро Макс из школы придет, а ты подумай хорошенько, взвесь все сто раз и не руби с плеча, – Светлана встала и направилась к выходу.

– Да-да, – автоматически ответила Марина, с отсутствующим взглядом сидевшая у окна, – я позвоню тебе, – щелчок зажигалки, прикурена новая сигарета. Светлана тихонько вышла и закрыла за собой дверь.

Близость с Валерием произошла быстро, после пары-тройки встреч – ведь и она, и он твердо знали, чего хотели. Марина чувствовала, что небезразлична ему, и сердце ее наполнялось радостью, когда она прокручивала в голове все его взгляды и прикосновения. Она была в шоке, когда узнала, что детородный орган ее возлюбленного сплошь покрыт небольшими шариками, вживленными под кожу. На ощупь мужское достоинство напоминало кукурузный початок.

– Это, крошка, для таких кошечек, как ты, чтобы потом никто тебя ублажить не смог, как бы ни старался – ты теперь от меня никуда не денешься, – подтрунивал над ней любовник.

Первый раз она испытала неприятные ощущения – то ли от непривычной боли внутри себя, то ли просто с непривычки, но вскоре она уже начала наслаждаться каждым мигом их постельных утех, каждым толчком его плоти. Она взрывалась под ним, словно фейерверк, она дрожала, стонала и почти рыдала от наслаждения. Порой она переигрывала, но не сбавляла темп, она всячески ублажала и тешила его мужское эго, она чувствовала свою силу и заводилась от этого. А в нем ее заводили уверенность в себе, независимость, сила, опыт, деньги и некая причастность его к тому запретному обществу, которое ставит себя выше закона, выше норм морали. Она ощущала и себя частью этого общества, вершительницей судеб. Это так будоражило… Но особенно ее будоражил его запах. Он пользовался каким-то потрясающим парфюмом – этот запах просто сводил ее с ума.

– Как называется твой парфюм? Я просто тону в этом аромате, – как-то спросила она его.

– «City Rush» – кажется, от «Avon», мне жена покупала, – Марина зазубрила это название, и в следующий раз, когда пришла представитель компании с каталогом и образцами, она заказала такой флакон и подарила его мужу на 23 февраля. Теперь ее любимый запах был с ней постоянно, она пьянела от него. Боялась она в эти моменты только одного – назвать в постели мужа именем другого человека. Это с ним, а не с мужем, уносилась она сейчас на волнах наслаждения. Это он, а не муж, доставлял ей блаженство своими ласками.

Она окончательно потеряла голову благодаря своим фантазиям.

Встречи их становились все чаще. Он дарил милые сердцу мелочи – ажурную золотую цепочку с кулончиком из граната в виде сердечка, кружевное нижнее белье, которое она надевала только для свиданий с ним, а все остальное время тщательно прятала, изящное золотое колечко – тонкое и воздушное, которое так красиво переливалось на ее точеных пальцах.

Муж лишь однажды поинтересовался, что за кулончик у нее на шее – он такого не покупал. Марина ни секунды не терялась:

– Ты что, забыл? Мне же Светик с Русланом подарили на прошлое Восьмое Марта, я же тебе показывала, – ее глаза были настолько полны искреннего негодования, что Саша решил, будто сам был не слишком внимателен к жене и упустил из виду этот подарок. Марина же вздохнула с облегчением: знала, что выяснять муж ни у кого ничего не будет, ее ловкая ложь сгладила все недоразумения.

Муж, чувствуя, что в семье что-то не так, стал все чаще настаивать на своих правах в постели, старался доставить ей как можно больше приятных моментов, но она всеми правдами и неправдами отлынивала от супружеских обязанностей, ссылаясь то на простуду, то на переутомление, то на запрет гинеколога после якобы проведенных процедур по лечению воспаления. Однако усмирить свой темперамент не могла, и ночью, под покровом темноты, стараясь не разбудить спящего рядом мужа, давала волю своим рукам. Уж они-то знали все ее потаенные места и воплощали все нескромные желания. Пара оргазмов за ночь обеспечивали ей крепкий сон, хорошее настроение с утра, блеск в глазах и бархатистость кожи.

Наступивший год расставил окончательно все точки. В январе умерла бабушка мужа, проклятий которой так боялась впечатлительная Марина. Теперь дорога вперед расчищена. Оставалось дело за малым: нужно было подготовить детей. Младшей дочке всего пять лет, она и не поймет, что произошли какие-то перемены, а вот старшей скоро одиннадцать, она девочка серьезная и рассудительная, ее придется убеждать. Ей даже в голову не