Тайны дубовой аллеи - Дж. В. Фелл

Так или иначе, аллея была сказочно хороша. Огромные дубы смыкали над ней свои кроны, сквозь просветы пробивалось солнце, и влажный, насыщенный особым дубовым запахом воздух был исчерчен его косыми лучами. Посреди дороги Токслей сделал короткую остановку, просто подышать, и Веттели подобрал в карман несколько желудей – приятно было перекатывать их в пальцах. А впереди, между стволами, кажется, мелькнула красная шапка духа дубовой рощи. Ну, от этих созданий и до фей недалеко… Гринторп с каждой минутой нравился Веттели все больше и больше. А уж когда они выехали к охотничьему замку…

Да, именно в охотничьем замке Эльчестеров школа Гринторп и разместилась.

По столичным меркам был он не особенно велик, но для здешних мест выглядел весьма внушительно: центральное крыло высотой в три этажа, ступенчатый фронтон, боковые двухэтажные фронтоны в виде буквы «Н». Отштукатуренные стены выкрашены в светло-серый цвет, над коричневатой черепичной крышей возвышалось несколько симметричных башенок с флюгерами и множество каминных труб. Еще две округлые башни примыкали к торцам правого и левого крыла. Широкое каменное крыльцо парадного входа украшали статуи волков с раскрытыми пастями. Однако замысел неизвестного ваятеля был грубо нарушен более поздним вмешательством: на голову каждого зверя была напялена вязаная шапочка, могучие шеи были обмотаны яркими шарфиками, а в пасти были вложены теннисные мячи и домашние туфли, у одного волка вдобавок на носу косо сидели очки без стекол. И досталось не только волкам. «Любители искусства» не обошли своим вниманием даже рельефную кабанью морду, прилепленную над входом на высоте чуть ли не десяти футов. Между ее грозными клыками торчал окурок дорогой колониальной сигары.

– Юные негодяи! – рассмеялся Токслей. – Опять за старое! Мистер Коулман, наш школьный смотритель, замучился их гонять.

– А по-моему, неплохо смотрится, – улыбнулся Веттели. Очень… – Он запнулся, подбирая нужное слово. – Очень демократично. Как раз в духе современных общественных веяний.

– Я передам ваши слова мистеру Коулману, – с напускной серьезностью кивнул Токслей. – Но вряд ли он их оценит. Боюсь, у него несколько иные представления о демократии, и вряд ли он в принципе ее одобряет. Ну что, нравится вам?

– Нравится – не то слово. Я просто очарован. Но что поехал – жалею. Потому что, если меня откажутся принять в штат хотя бы дворником, мне останется только умереть! – отвечал Веттели в тоне легкой беседы.

К счастью, прием, оказанный Веттели профессором Инджерсоллом, оказался куда более теплым, чем тот мог рассчитывать.

– Норберт Веттели? Да-да, я вас жду! – донеслось в ответ на его робкий стук в дубовую дверь директорского кабинета.

Седовласый джентльмен, лет за семьдесят, но очень энергичный и моложавый, с длинным лицом типичного островного уроженца, поднялся из кресла ему навстречу.

– Проходите скорее, мой мальчик! Простите, что так вас называю. С вашим дедом, Персивалем Анстеттом, мы были лучшими друзьями со школьных лет! Боже, как вы на него похожи! Просто наваждение! А сорванец Конни был совсем другим. Какая печальная судьба! – Веттели не сразу понял, что «сорванец Конни» – это не кто иной, как его покойный отец.

– Да, сэр, это очень печальная история, – вежливо вздохнул он.

– Не будем о грустном, – решил директор. – Мистер Токслей упомянул, что вы согласились занять место преподавателя военного дела…

– Да, – с замиранием сердца проговорил Веттели. – Я понимаю, у меня нет нужной подготовки и преподавательского опыта. Но… Словом, я был бы благодарен за любую должность при школе, в том числе хозяйственную.

И без того длинное лицо профессора еще больше вытянулось от искреннего изумления.

– Боги милостивые! О чем вы говорите, мой милый! Какая хозяйственная должность! Конечно, безработица – страшная вещь, она диктует свои условия. Но здесь, в провинции, мы еще не стали такими разборчивыми, чтобы нанимать сторожами или садовниками лучших выпускников Эрчестера за последние десять лет… да-да, именно десять. За годы войны ваш результат никто не смог превзойти. Что до преподавательского опыта – когда-то его не было и у меня. Словом, если вы согласны…

Тут Веттели принялся кивать молча, из опасения в последний момент брякнуть что-нибудь лишнее.

– Вот и славно! Очень, очень рад!.. Мистер Коулман! – позвал профессор громко, и на его зов в кабинете как из-под земли возникло странное угрюмое существо, вроде бы человеческой природы, а вроде бы и не совсем. Больше всего оно напоминало старенького сморщенного гоблина, искусно замаскированного под человека. – Мистер Коулман подберет вам форму по размеру и покажет комнату. Располагайтесь, отдыхайте, у вас очень утомленный вид. К занятиям вам приступать только через неделю, когда мисс Топселл перестроит расписание, так что успеете подготовиться. Главное, не волнуйтесь, мальчик мой, все будет хорошо! – Профессор покровительственно похлопал его по плечу. – Уверен, вам у нас понравится.

– Спасибо, сэр, – выдохнул Веттели. – Я буду очень стараться.

– Идемте, сэр, – проскрипел замаскированный гоблин и фамильярно потянул Веттели за рукав. – Пожалуй, мы поселим вас в башне. – Он бросил на профессора Инджерсолла вопросительный взгляд из-под кустистых рыжих с проседью бровей.

– Да-да, – немного рассеянно кивнул тот. – Лорду Анстетту там будет удобно, я уверен.

Еще бы ему не было удобно! Да он с младенческих лет не имел комнаты лучше! Собственно, с тех пор, как будущий лорд Анстетт покинул детскую в родительском доме, у него не было отдельной комнаты, только место в спальне на несколько человек, и даже походный шатер приходилось делить с денщиком.

Из-за того что помещение находилось под крышей одной из боковых башен, планировку оно имело необычную: две стены смыкались углом, а третья, с узким, как бойница, окошком и широким, как скамья, подоконником, изгибалась плавной дугой. Окно было наполовину скрыто красной портьерой, от этого в комнате царил приятный теплый полумрак. Обои были бумажными, песочного оттенка, с орнаментом в виде медальонов. Потолок над кроватью был скошен и образовывал нечто вроде алькова. Кроме кровати, застеленной немного колючим клетчатым пледом, в комнате имелись письменный стол с настольной лампой под красным абажуром и скромной чернильницей, два стула, маленький комод с зеркалом, полки для книг с несколькими потрепанными томами и вешалка для верхней одежды.

На полу лежал трогательный домотканый коврик под цвет пледа – красно-буро-бежевый. Традиционный камин заменяла небольшая железная печь континентального фасона, рядом нашлась корзинка дров. Узкая дверь в прямой стене вела в крошечную ванную с ватерклозетом. Веттели так и замер на пороге в восхищении.