Пока любовь растворяется в воде - Фульвио Эрвас

информацию о росте дикого хмеля с данными о валовом внутреннем продукте. И тогда бы они лучше понимали, что творится в стране.

— Согласен, очень серьезная теория. Но вы, как я понимаю, здесь из-за собаки? Я должен вернуть Арго?

— Естественно! — снисходительно улыбнулся фитотерапевт. — Речь идет о пространственно-временной когерентности. Я принял собаку раньше вас и должен вернуть ее синьору Баттистону. Кстати, как он там?

— Идет на поправку, — вздохнул Стуки.

Все это время Арго прятался за инспектором, что не ускользнуло от внимания Анабанти.

— Вижу, вам удалось завоевать сердце животного. Поздравляю!

— Ну что вы, — засмущался Стуки.

— Данный факт отменяет необходимость пространственно-временной когерентности. Эмоциональная связь — явление более высокого порядка, которому я не могу противиться.

— Это означает, что Арго может остаться у меня? — спросил Стуки, и сердце его радостно забилось.

Фитотерапевт рассеянно кивнул головой. Он уже погрузился в свои размышления, лавируя среди астральных сил и эфирных сущностей.

— Ах да, продолжайте принимать Silybum marianum для печени.

Возможно, его вывело из задумчивости это слово, а может быть, что-то еще. Взгляд Анабанти упал на пса, свернувшегося клубочком возле кресла. Арго выглядел каким-то слишком спокойным.

— Почему собака такая заторможенная?

Инспектор это тоже заметил.

— Если честно, я не знаю. До вчерашнего дня она скакала, как кенгуру.

— Чем вы ее кормили?

Стуки с трудом попытался восстановить меню Арго.

— Лосось, печень кролика.

— Что еще? Наверняка было что-то еще.

— Арго немного пожевал персидский ковер.

— Безнравственный вы человек! — воскликнул Анабанти. — Персидские ковры чрезвычайно вредны для домашних собак. У бедняги непроходимость кишечника.

— Вы в этом уверены?

Доктор Анабанти деликатно и умело пальпировал живот Арго. Собака выглядела так, словно была сделана из поролона.

— Окклюзия! — поставил диагноз Анабанти.

— Антимама! И что теперь делать? — спросил Стуки, начиная всерьез волноваться.

— Вазелин! Срочно!

— В каком смысле?

— Десять миллилитров внутрь натощак, каждые двенадцать часов. И контролировать опорожняемость кишечника.

В полицейском управлении агенты Сперелли и Ландрулли обсуждали местную прессу. Целых полстраницы газеты было посвящено молодой девушке, которая утверждала, что к ней явилась Дева Мария, чтобы предупредить о наводнении. Вначале общественность, в том числе и верующие, скептически восприняли оба заявления. Однако с течением времени все большее количество граждан склонялось к мнению, что А. З. (таковы были инициалы девушки) могла действительно иметь особый канал связи с небесной канцелярией или, по крайней мере, обладать особой чувствительностью — и это подтверждалось обширными территориями, залитыми водой. В газете была даже небольшая фотография окруженной деревьями лужайки, где, по утверждению ясновидящей, к ней явилась Мадонна.

— Что вы, ребята, на это скажете?

— Тайна, — произнес Ландрулли.

— В смысле?

— Тайна веры. Но, инспектор, вы что, уже уходите?

Стуки показал полицейским агентам баночку вазелина, купленную в аптеке по дороге на работу.

— У меня проблемы, — произнес Стуки, не отдавая себе отчет в двусмысленности ситуации, но сразу же поправился: — То есть у собаки, за которой я сейчас присматриваю, похоже, имеются кое-какие неприятности с кишечником. Я зашел вас предупредить, что вернусь домой, чтобы хорошенько провазелинить моего четвероного друга.

— А, понятно, — ответили полицейские, — а то мы уже бог знает что подумали.

— Я быстро: одна нога здесь, другая там. У нас есть что-то срочное?

— Ничего такого, что могло бы сравниться по срочности с вашим делом, инспектор, — заверил начальника Ландрулли.

В эту самую секунду в кабинет ворвался комиссар Леонарди и возбужденно провозгласил:

— Скелет! Нашелся скелет!

— Где?

— В земле.

— Это понятно, комиссар, где именно его нашли? В каком месте?

— В Моргано, — понизив голос, произнес Леонарди, называя городок, в окрестностях которого были найдены человеческие останки. — Там, где влажные земли пропитаны туманными парами и подземные воды поднимаются на поверхность, словно кроты.

Стуки немного опустил стекло автомобиля и тут же громко произнес:

— Соус из баклажанов! Курочка-гриль с шалфеем и розмарином!

Но было бесполезно выискивать в памяти ароматы, способные противостоять действительности: разносящийся на всю округу смрад свинарника ощущался слишком сильно. Какой странный запах: сладковатый, прогорклый и маслянистый, он оставлял в памяти только одну мысль: никогда больше здесь не проезжать. Каждый день по этой местности перевозили тонны муки, сухого хлеба и перуанских кормов. «Свиная кишка» — так в народе прозвали эту дорогу. Звучит как оскорбление, но на самом деле это был самый короткий путь к свежему воздуху.

Рано утром хозяин свиной фермы вышел осмотреть свой участок, граничащий с небольшой речушкой. Сильные дожди превратили ее в бурный поток, который слизал голый, без единого деревца берег. Податливая земля обрушилась, и многие метры берега и самого участка просто исчезли. Уровень воды снизился примерно на метр, и размеры образовавшейся пропасти фермера просто ошеломили. Впрочем, не больше, чем видневшиеся из земли кости.

Свинарь, знавший толк в костях, сразу понял, что это точно не коровий или собачий скелет. Он разглядел человеческий череп и подумал, что нужно звонить не ветеринару, а в полицию. Полицейские не заставили себя долго ждать, включенными сиренами оповестив о своем приближении всю округу.

Одна полицейская машина осталась на окружной дороге. Другие автомобили с прибывшими в них судмедэкспертами и магистратом остановились во дворе заброшенного дома. Все присутствующие были заметно возбуждены. Место, где был обнаружен скелет, оцепили, и начались работы по извлечению останков. На это требовалось время, так как приходилось работать по колено в грязи и под вновь начавшимся дождем. То тут то там замелькали зонты и дождевики.

Стуки поздоровался с магистратом, которую он прозвал «Стальная леди». Вместе с Ландрулли и Сперелли инспектор с интересом наблюдал за медленной и кропотливой работой своих коллег. Каждое их движение было чрезвычайно деликатным и тщательно фотографировалось.

Свинарь, одетый в синий рабочий комбинезон, с важностью отвечал на вопросы полицейских. Ему нечего было скрывать, он так сразу и заявил об этом: мне нечего скрывать!

— Даже секретные ингредиенты смеси для откорма свиней? — спросил, подходя к нему, Стуки.

Мужчина взглянул на инспектора и прищурился, будто пытаясь на глаз определить его вес. Примерно семьдесят восемь килограммов. Что такой мог понимать в технологии откорма?

— У нас все натуральное.

— Ваши свиньи того же мнения?

— В каком смысле?

— Каждое утро, когда вы, синьор…

— Франко.

— …когда вы, синьор Франко, наполняете завтраком корыта ваших подопечных, они тоже восклицают: «Какая натуральная еда!»? Что они вам говорят?

— Они довольно хрюкают.

— Это понятно, свиньи всегда довольны. Они ведь и не догадываются о существовании сосисок.

Стуки оставил мужчину с полицейскими агентами. Промышленные животноводы его раздражали, и инспектор ничего не мог с этим поделать. Хотя, возможно, всему виной был запах.

В задумчивости почесывая затылок, Стуки пошел обратно к заброшенному дому. Он прикинул в уме, что тот находится примерно в сотне метров от места обнаружения скелета, по течению реки. Инспектор измерил расстояние, шагая под зонтом и считая вслух: девяносто шесть шагов. Остальные полицейские смотрели на него с немного снисходительными улыбками: «Стуки, как всегда, в своем репертуаре. Ему бы фасоль выращивать, а не в полиции работать», — так, наверное, они о нем думали.

Инспектор Стуки покинул огороженную территорию и пошел вдоль длинных свинарников, время от времени заглядывая внутрь. Все-таки странный взгляд у свиньи. Кажется, глаза у них чуть блестят. Кое-кто утверждает, что свиньи чуют ночь, как и волки, и что, находясь еще в своих клетках, они за несколько