Информатор - Гришэм Джон

Ознакомительный фрагмент

– Я бы именно с этого и начал.

– Почему? – спросила Лейси.

– Потому что Джуниор Мейс может что-то знать, и есть шанс, что он станет с вами говорить. Таппаколы – суровый и неразговорчивый народ, очень подозрительный к чужакам, особенно к властям и носителям мундиров. К тому же они запуганы Дьюбозом и его бандой. Их легко удалось запугать. Поэтому они предпочитают помалкивать. На них неожиданно свалилась уйма денег. Теперь у них дома, машины, школы, медицина, деньги на колледж для отпрысков. Зачем раскачивать лодку? Даже если казино делает грязные дела, якшается с гангстерами – кому какое дело? А вот тому, кто распустит язык, грозит пуля.

– Может, поговорим о судье? – предложила Лейси.

– Поговорим. Клаудия Макдоувер, пятьдесят шесть лет, первый раз ее избрали судьей в 1994 году и с тех пор переизбирают каждые шесть лет. Как ни посмотри, усердная судья, очень серьезно относящаяся к своей работе. Переизбирается с внушительным счетом. Яркая личность, но очень управляема. Ее бывший муж был популярным врачом в Пенсаколе и любителем молоденьких медсестер. На громком бракоразводном процессе муженек и шайка его адвокатов здорово потрепали Клаудию. Она со зла поступила на юридический факультет, чтобы выучиться и отомстить, но в процессе учебы решила послать своего бывшего куда подальше. Поселилась в главном городке округа Брансуик Стерлинге и пошла работать в захудалую риелторскую фирму. Однако в маленьком городе она быстро заскучала. В какой-то момент пути Вонна Дьюбоза и ее пересеклись. Эта часть истории для меня покрыта мраком. Слышал, что они то сходились, то расходились, но проверить это вряд ли возможно. В 1993 году, после того как таппаколы проголосовали против казино, Клаудия Макдоувер вдруг заинтересовалась политикой и решила баллотироваться в окружные судьи. Я ни о чем таком понятия не имел, потому что был занят своей адвокатской практикой в Пенсаколе и не смог бы показать Стерлинг на карте. О таппаколах слышал, читал о борьбе вокруг проекта казино, но интереса к этому не испытывал. Судя по всему, ее кампания имела прекрасное финансирование и организацию. На выборах Клаудия получила на тысячу голосов больше, чем прежний судья. Через месяц после ее вступления в должность был убит Сон Разко, и, как я говорил, она председательствовала на суде над Джуниором Мейсом. Шел 1996 год, Вонн Дьюбоз с сообщниками и деловыми партнерами активно скупали землю в округе Брансуик, вблизи резервации. Когда выяснилось, что таппаколы жаждут казино, зашевелились и другие земельные спекулянты, но после первого голосования у них пропал интерес. Вонн с радостью завладел их бывшей собственностью. Он-то знал, чем все закончится, и вскоре взял индейские земли в кольцо. После драматического устранения Сона Разко прошел второй референдум, на котором победили сторонники казино. Остальное – история.

Лейси прильнула к своему лэптопу и вскоре открыла большую официальную фотографию судьи Клаудии Макдоувер в черной мантии, с судейским молоточком в руке. Ее короткие черные волосы, собранные в пучок, выглядели очень стильно, на лице выделялись дизайнерские очки, не позволявшие разобраться в выражении глаз. Ни улыбки, не тени тепла, юмора – сугубо деловой вид. Могла ли она быть частью заговора по ложному обвинению человека, пятнадцать лет после этого ожидающего приведения в исполнение смертного приговора? Трудно было в такое поверить.

– Ну и где тут коррупция? – спросила Лейси.

– Всюду. Как только таппаколы взялись строить казино, Дьюбоз тоже принялся за дело. Начал с гольф-клуба «Рэббит Ран» по соседству с ка– зино.

– Помню, проезжали, – заметил Хьюго. – Я думал, это часть «Трежеар Ки».

– Нет, хотя от стоянки гольф-клуба до казино можно дошагать за пять минут. Часть уговора с таппаколами – что они не касаются гольфа. Их область – азартные игры и увеселения; все остальное – за Дьюбозом. Он начал с восемнадцати лунок в «Рэббит Ран» и с прекрасных домов-кондоминиумов вдоль всех лужаек.

Майерс положил на стол папку.

– Вот исковая жалоба за подписью приведенного к присяге Грега Майерса. В ней я утверждаю, что достопочтенная Клаудия Макдоувер владеет минимум четырьмя кондоминиумами в комплексе «Рэббит Ран», уступленными ей зарегистрированной в Белизе безликой корпорацией CFFX.

– Дьюбоз? – осведомилась Лейси.

– Уверен, что он, хотя доказать пока не могу.

– Что там с правами собственности? – спросил Хьюго.

Майерс постучал по папке:

– Все здесь. Вы увидите, что CFFX оформила как минимум двадцать единиц жилья на оффшорные компании. У меня есть основания полагать, что судья Макдоувер имеет отношение к четырем, принадлежащим якобы иностранным собственникам. Мы имеем дело с искушенными злоумышленниками, пользующимися услугами прекрасных юристов.

– Сколько стоят кондоминиумы? – спросила Лейси.

– Сегодня – примерно миллион каждый. «Рэббит Ран» – очень успешный проект, умудрившийся даже не заметить Большую рецессию. Благодаря казино у Дьюбоза много наличности, он предпочитает огороженные жилые кварталы с домиками-близнецами и кондоминиумами вдоль лужаек для гольфа. Он начал с восемнадцати лунок, дошел до тридцати шести, потом до пятидесяти четырех. Земли хватит еще на много новых.

– Зачем было отдавать кондоминиумы судье Макдоувер?

– Может, он просто милый человек? Думаю, это изначально входило в их сделку. Клаудия Макдоувер продала душу дьяволу, чтобы ее избрали, и с тех пор плата все поступает и поступает. Сооружение казино и массовое строительство в округе Брансуик породили уйму судебных тяжб. Споры по зонированию, иски защитников окружающей среды и хозяев земельных участков, отчуждение земель – во всем этом она очень поднаторела. Те, кто спелся с Дьюбозом, похоже, всегда оказываются в выигрыше, а его враги – в проигрыше. Судья чертовски умна и может убедительно и профессионально обосновать любое решение. Ее решения редко отменяются по результатам апелляции. В 2001 году у них с Дьюбозом возникли разногласия. Не уверен, что послужило их причиной, но свара вышла будь здоров. Считают, что ей захотелось большей доли от доходов казино. Дьюбоз решил, что прежнее возмещение было в самый раз. И тогда судья Макдоувер закрыла казино!

– Как ей такое удалось? – удивилась Лейси.

– Еще один любопытный сюжет! Когда казино заработало на всю катушку и стало печатать деньги, в округе сообразили, что на налогах им не нажиться. В Америке индейцы не платят налогов от доходов с казино. Таппаколам не захотелось делиться. Округ решил, что его провели, – он ведь наизнанку вывернулся, чтобы построить новейшую четырехполосную дорогу длиной в семь миль! Ну и, не будь дурак, убедил законодателей штата дать разрешение на сбор платы за проезд по новой дороге.

– Так и есть! – засмеялся Хьюго. – Примерно в миле от казино с тебя берут за проезд пять баксов.

– Все сложилось удачно. Индейцы счастливы, округ тоже имеет свою денежку. Но тут Дьюбоз и судья Макдоувер схлестнулись. Что делает она? Подговаривает знакомого адвоката запросить судебного запрета на том основании, что на пунктах сбора платы за проезд не соблюдаются правила безопасности. Может, кому-то помяли крыло или бампер, только и всего. Проблема была высосана из пальца, тем не менее судья тут же наложила запрет, и платную дорогу закрыли. Казино не закрывалось, потому что кое-кто просачивался туда объездными путями, но с тем же успехом можно было бы запереть двери и погасить свет. Так продолжалось шесть дней, пока Вонн и Клаудия ждали, кто первым моргнет. Потом обоим это надоело, судебный запрет был снят, и все вздохнули с облегчением. Это стало поворотным моментом в истории казино и связанной с ним коррупции. Судья Макдоувер всем дала понять, что главная – она.

– Вы так говорите о Дьюбозе, как будто его все знают, – произнес Хьюго.

– Его не знает никто. Я думал, что ясно сказал об этом. У него небольшая организация, главари которой состоят между собой в родстве, и все огребают кучу денег. Он велит кузену зарегистрировать компанию с ограниченной ответственностью на Бермудах и прикупить землицы. Другой кузен с Барбадоса приобретает кондоминиумы. Дьюбоза ограждает частокол оболочечных оффшорных компаний. Он безлик и не оставляет следов.