Пятьдесят-на-пятьдесят - Сергей Иванович Чекалин

Степан. Да что тут рассказывать. Дружили мы в школе. Компания была наша — не разлей вода, восемь человек, четверо пацанов и столько же девчонок. Лариска у нас была заводилой. Вечно что-нибудь придумает.

Помнишь (обращаясь к Ирине), в девятом классе, про поход за речку, с ночёвкой?

Ирина. Конечно, помню, так у костра всю ночь и просидели, хотя и палатки с собой были, и поставили их. Но это не мы восьмером, тут весь наш девятый был, вместе с классной, Верой Тихоновной. Она с нами всегда ходила на общие сборища. И не потому, что ей скучно дома, а по долгу учителя, что ли, если так можно о ней сказать. А организовывала это как раз наша Лариска.

Виктор. А кто ещё входил в вашу восьмёрку? Что-нибудь о них знаете? Кто? Где? Чем занимается?

Степан. Проще некуда! Да что мы так-то! Ирина, принеси, пожалуйста, нашу выпускную фотографию, в тот день, по ней и расскажем…

Ирина вышла в другую комнату. Степан продолжает.

…Лариска-то наша очень увлекалась фото. Сама снимала, сама проявляла, сама печатала. Словом — от А до Я. И фотоаппарат у неё был очень хороший, «Киев». С разными объективами. Фотоувеличитель, фотоэкспонометр. Она даже и выставки в школе устраивала, в районе нашем какую-то грамоту получила. У неё мама рано умерла, так отец её очень баловал, очень её любил. Когда она увлеклась фото, так он ей накупил всякого оборудования, хорошего. Тогда это дорого стоило, да и сейчас-то это не дёшево.

Входит Ирина с фотографией.

Ирина. . Вот, нашла (положила на стол фотографию). Вот, все мы восьмером.

Степан. Так я продолжу?

Виктор. Да, слушаю вас.

Степан. А давайте не вас, а на ты, так удобнее нам, ровесникам. Мы ведь ровесники?

Виктор. Согласен, хоть и вряд ли мы ровесники, мне только двадцать три, двадцать четвёртый. Ну, будем считать, что ровесники.

Степан. Вот отец-то Ларисы сначала ей в сарайчике угол отгородил, для фотолаборатории, свет туда провёл, а потом всё это же сделал в доме, потому что зимой в сарайчике холодно. После школы Лариса уехала куда-то, отец её женился, тоже уехал. Дом они продали, а всю фотоамуницию Лариса передала в школу, сказала, будет у кого желание — пусть занимаются.

Виктор. А кто же вас фотографировал?

Степан. Так она же и фотографировала! На речке, где мы праздновали выпускной, нашей только группой, восьмёркой, на берегу, есть высокий пенёк от тополя. Спилил кто-то, не знаем — кто. Вот она и приспособила свой «Киев» на пенёк, нас поставила в два ряда друг за другом, потом навела и взвела «автопилот», как она называла. Подбежала с краю, вот она, рядом с Чириком, то есть со Стёпкой Воробьёвым, вот, со мной.

Виктор. Давайте так, я буду записывать ваши имена и фамилии, а то я так не запомню. Можно и с кличками, если вы не против. А потом о каждом из них и поговорим. Согласны?

Степан. Добро! (Степан пересел на сторону Виктора). Давай, …я на ты, как договорились, …по порядку. В первом переднем ряду слева направо. Это Петька, Пётр, Грибков по нашему прозвищу Гриб, а то когда и Рыжик. Волосы у него с рыжинкой были. Рядом с ним — Наташа Краснова, за ней тоже Наташа, Наумкина. Записали? У наших девчонок кличек не было, только у ребят. Потом Ирка, ой, Ирина, Петрачёва (показывает на Ирину). Теперь — Воробьёва, вот она как раз перед вами сидит. Во втором ряду, тоже слева направо, Паша Царьков, Царь, это который и утонул, знаете, наверно.

Виктор. Да — Вера Тихоновна мне рассказала, а про утонул мне хотелось бы услышать подробнее, из первых рук, так сказать.

Степан. Прямо в этот же день, вернее — ночь, а точнее если — то уже к утру. Мы решили искупаться уже под утро, но было не очень ещё светло, где-то середина ночи, небо в облаках. Так гурьбой и пошли, кроме Лариски, она сказала, что ей не хочется.

Ирина. Думаю, что по другой причине, по нашей, женской.

Степан. Ну вот, она не пошла с нами, а мы стали бултыхаться. Потом вышли все на берег, одеваемся, смотрим, а одежда Царя на месте, а самого нет. Думали, что он по надобности отошёл в кусты. А его всё нет и нет. Звали, звали, — бесполезно. А утром уже с милицией и скорой вытащили нашего Царя. Двух аквалангистов привезли. Сказали потом, что сердце остановилось. Он как-то жаловался на сердце, даже и от физкультуры его освободили, уже к концу учёбы, классе в восьмом, наверно. Так вот и получилось. А как же ты, про Лариску что-то известно, а про Пашку — впервые, только от классной?

Виктор. А с чего это я знать-то буду. Ведь фото я только что и увидел. Ну, давайте дальше.

Степан. А дальше уже Свист, Андрюха Свистунов, Андрей, и я вот, Степан Воробьёв, Чирик, если по-местному, а рядом со мной уже и сама Лариска, Петрова которая. Вот и осталось нас теперь всего шестеро… Вот дела!

Виктор. Так, понятно, а теперь мне хотелось бы о каждом другом немного узнать. Кто, что, где, когда и почём. Шучу, но лучше подробнее. То есть всего о четверых, пока о четверых, других, да и о вас тоже, для общей картины, для отчёта начальству. С вас давайте и начнём.

Степан посмотрел на Ирину, она кивнула.

Ирина. Давай ты, Стёпа, а я, если понадобится, то добавлю.

Степан. Да мы из всех нас, восьмерых, единственные муж и жена. Остальные как-то не согласовались. Хотя, казалось, и пары были. Мы с Ириной после школы поступали в институт. Не поступили. Ирина пошла на бухгалтерские курсы, а я немного поработал — и в армию. Отслужил в армии, но после уже не было, к сожалению, возможности учиться. Да и не хотелось, как-то. Возвратился, свадьбу с Ириной сыграли, потом Мишка появился, тут уж мне не до учёбы, да и времена пошли какие-то кувыркастые, выжить бы. Но ничего, выдюжили, да и выдюжим, перестроимся, как нас уговаривают…

Виктор несколько среагировал на эти слова, как будто что-то хотел сказать, Степан это заметил.

Степан (продолжает). Что, я что-нибудь не так сказал?

Виктор. Да нет, так всё. Слушаю