Выплеснув Наружу - Никита Сергеевич Грудинин

не так прямо, я действительно желаю признания от остальных, но по другим причинам. Я хочу быть таким для всех, потому что все хотят меня таким видеть. Я делаю людям приятное и от этого приятно мне. Я это делаю для остальных, а признание жду за свои больные скулы.

Роб. И почему ты решил мне это рассказать?

Джим. Я вижу, что ты считаешь себя худшим из нас, что ты себя ни во что не ставишь. Я тебе это говорю, чтобы ты понял, мы все не идеальны. Как видишь – я ходячий клоун. Остальные тоже имеют проблемы, ты не хуже, понимаешь?

Роб. Кажется.

Джим. Нет, если тебе кажется, это значит, что ты сомневаешься и не понимаешь. В таких вещах нужно быть уверенным. Ты – Человек со своими проблемами, как и у всех остальных. Скажи мне, ты понимаешь?

Роб (Скомкано). Понимаю, да.

Джим. Это хорошо.

Пауза.

Роб. Но я так и не понял, как ты относишься к Джессике?

Джим. Смотря на нее, у меня сразу воспоминания всплывают в голове, но время проходит, и воспоминания угасают. Мне все легче и легче на нее смотреть с каждым днем. Пройдет месяц-другой и будто ничего, и не было.

Роб. Из тебя оптимист и вправду хороший.

Джим. И ты таким стань.

V

Озеро. Вокруг одни деревья и тропинка, ведущая к нему. Над озером осел туман.

Джессика, Альфред.

Джессика (Подбегает к озеру). Смотри, чудесно, не правда ли? Тихо и спокойно. Водопады не бушуют, Джимы не смеются, Робы не плачут. Здесь лучше, чем там, я думаю.

Альфред. Да, согласен. Тут можно спокойно наблюдать и читать, жалко, я не запомнил дорогу.

Джессика (Складывает руки вместе, улыбается). А ты просто меня зови, я тебя приведу сюда. (Пауза.) За чем ты наблюдаешь?

Альфред. За облаками, птицами. (Показывает пальцем.) А сейчас за этим туманом, такое не часто можно увидеть.

Джессика. И что такого в облаках?

Альфред. После увиденного мною сегодня у водопада, хочется последить за чем-то медленным, это успокаивает меня.

Джессика. А что ты находишь в птицах?

Альфред. Приятно слушать их разнообразное пение. Когда я слышу их, то с закрытыми глазами угадываю, кто именно издает эти звуки.

Джессика. И часто ты угадываешь?

Альфред. Не очень, мои познания в птицах достаточно плохи.

Джессика. А что ты думаешь об этом тумане?

Альфред. Ничего. (Пауза.) Ты можешь мне сказать причину нашего с тобой прихода – сюда?

Джессика покраснела.

Джессика. Просто хотела побыть с тобой и поговорить. Тогда в палатке… ты показался мне очень… необычным. Ты без промедлений ответил Бобби, да что там, ты его испугал. Я ни разу не видела его таким. Ты вызвал у него страх, сделав всего пару движений руки.

Альфред (Думает). Необычным? Так она меня назвала? Нет-нет, что же не так со мной. Я же просто пытался защититься.

Джессика. Альфред? Ты меня слушаешь?

Альфред. “Необычный”, так ты меня назвала, почему?

Джессика. Ну, ты был так хладнокровен, в твоих глазах играла решимость. Ты не побоялся показать нож, после всех своих слов ранее.

Альфред (Думает). Точно! Нож – все дело в нем. Нормальный ребенок не будет таскать с собой нож, и показывать его. (Вслух.) Но разве тебя мой поступок не должен был испугать?

Джессика. Ты меня испугал, но когда ты сказал, что готов использовать его при опасности, я поняла. Ты именно тот, кто мне нужен – человек-одиночка, который готов пойти на все, лишь бы ему не нанесли вред. Если ты кого-нибудь полюбишь, ты не дашь ему умереть как последней собаке, ты его не бросишь. Я прошу тебя, полюби меня. Не дай никому причинить мне вреда.

Альфред. Я не боюсь самой боли, я боюсь того, к чему она может привести.

Джессика. А если она приведет к смерти твоего близкого?

Альфред. У меня их нет. Я не знаю, чтобы я сделал при таком исходе.

Джессика. Ты хотел бы иметь такого человека?

Альфред. Наверное.

Джессика. Что если я стану твоим близким человеком?

Альфред. А что насчет Бобби?

Джессика. Он, возможно и причинит мне много вреда. Я ему не верю. Если хочешь, я сегодня же его брошу.

Альфред (Считает по пальцам). Джим, Мартин, теперь Бобби – трое! Ты вовлекла к себе и бросила почти всю эту группу. Ты причинила боль двоим, собираешься это повторить с третьим и хочешь еще меня захватить?

Хватает ее за шею. Изо всех сил сжимает. Джессика еле дышит.

Ты чудовище похлеще, чем я. Ты действительно любила хоть кого-то? У тебя есть родители? Чему они тебя учили?

Джессика (Медленно). Я… н-никогда… их н-не… с-слушала. П-пожалуйста… отпусти.

Альфред. Не слушала!? (Сжимает чуть сильнее.) Знаешь, у моих мыслей есть сторона, которую я всегда считал темной, когда я думаю об убийстве кого-то. Когда мне становится совсем плохо, и я просто хочу это сделать. Я все обдумываю – все: последствия, мысли окружающих, которые последуют после, как я это сделаю, как мне попытаться избежать всего и так далее. Я понимаю, что это приведет только к худшему исходу для меня и успокаиваюсь. Но из-за тебя я начинаю считать, что эти мысли – часть светлой стороны. Ведь я же обречен, какая мне разница сейчас.

Альфред уставился на нее, ожидая испуга.

Почему ты так смотришь? Тебе не страшно? Ты все еще в меня веришь, а пора прекратить. На что ты рассчитываешь? Что я буду убивать ради тебя? Калечить людей? Мне осталось полгода, и я не собираюсь тратить свое время на тебя. Я думал о тех твоих словах про других ребят, которых ты бросила. Я ни к чему не пришел. Ты говорила, что осознала все с Джимом, но продолжаешь это… Смотря на тебя, я понимаю ценность остальных. У них, возможно, есть проблемы, но ты хуже в сотню раз. Я сам выбираю свою правду. (Прикрывает голубой глаз.) Не нужно смотреть на вещи под разными углами, нужно смотреть в самую глубь и она либо черная, либо белая. А может, у тебя просто нет оправданий, боже, а могут ли они быть? Ха! Мне не нужны цвета, чтобы смотреть на вещи четко. Теперь я вижу все так, как нужно видеть. Человек, который знает, что творит зло и продолжает его творить – ужасен, в отличие от неведающих. Такие люди никого не стоят. С такими людьми нельзя жить, нужно держаться от них подальше. Те, кто не ведает, что творит еще может