Марина Серова - Все вернется

– Он не тупой, ему так удобно. Ну что ж, Ангелина Романовна, не захотели вы с нами по-хорошему — будет вам так, как вы того заслужили.

– Что ты собираешься делать, Полина?

– Садись в машину, поехали к Хомякову!

Перед кабинетом Хомякова мы остановились.

– Юль, ты туда пойдешь одна. Я подожду тебя здесь. Войдешь — дверь плотно не закрывай, я послушаю ваш разговор. Покажи справку и требуй возбуждения дела, поняла?

– Да.

– Давай!

Игорь Игоревич сидел в своем не очень шикарном кабинете и что-то печатал на компьютере допотопного вида. В ответ на Юлианино приветствие он только поднял на нее глаза. Я наблюдала эту картину в щелочку. Меня следователь не видел.

– Я — Любимова, по поводу своего умершего ребенка, — напомнила Юлиана. — Я прошла еще одно обследование в «Центре планирования семьи», у меня и там не нашли никакой инфекции.

– Да помню я вас, — поморщился Хомяков. — Обследование… От меня-то вы чего хотите?

– Как — чего?! У меня две справки на руках о том, что я здорова, вот в этой так и сказано: здорова и может рожать здоровых детей. А в роддоме…

– Да все я знаю, что вам сказали в роддоме. От меня-то вы чего хотите?

– Возбуждения дела. Я уже приносила вам заявление…

– Да помню я, что вы мне приносили! Я вам что сказал? Нет оснований для возбуждения дела. Не-ту!

– Как нету?! А справка, что я здорова? В роддоме врут, что мой ребенок умер от инфекции.

– Гражданочка! Ну подумайте сами: зачем им в роддоме врать?

– Они моего здорового ребенка кому-то отдали, а мне подсунули труп чужого!

– О! Просто фильм ужасов какой-то! Вы сами-то в это верите?

– Я это знаю! Я чувствую, что мой ребенок жив и…

– Извините, ваши чувства к делу не пришьешь! Я вот тоже чувствую, что вы просто хотите работникам роддома нервы потрепать. Я понимаю: у вас горе. Ребенок умер. Но врачи-то при чем? У вас есть справка, что вы здоровы? Прекрасно! Идите и рожайте здоровых детей!

– А вы мне не указывайте, что мне делать! Я без вас знаю, рожать мне еще или нет! — Юлька, кажется, начинала кипятиться.

– А вы мне тоже не указывайте, заводить мне дело или нет! — в тон ей ответил Хомяков. — Я и без вас знаю, что мне делать.

– Вы должны найти моего похищенного ребенка! Его украли, это вам понятно?! Я знаю, что он жив! Мне гадалка сказала, что он жив, просто он где-то далеко…

Это она зря — про гадалку. Хомякова это только рассмешило:

– Да знаю, знаю! Я беседовал с главврачом роддома. Она сказала, что у вас послеродовая депрессия, тем более что и смерть ребенка на вас плохо повлияла. Так что это скорее уже послеродовой психоз…

– Как вы смеете?! — взорвалась Юлиана.

– А вы, гражданка, не шумите здесь! У нас для особо буйных есть свои методы усмирения…

Я почувствовала, что дело принимает нежелательный оборот. Что за человек этот Хомяков, я и так давно уже поняла, а скандал нам совсем ни к чему. Я схватила сотовый и включила Юлькин номер. У нее зазвонил телефон.

– Да!

– Быстро выходи оттуда. Ничего не говори, просто повернись и уйди!

Я говорила почти шепотом, так как находилась в непосредственной близости от кабинета Хомякова. Через секунду она появилась в дверях. Я взяла ее за руку и быстро повела по коридору.

– Полин, нет, ну ты слышала, ЧТО он мне сказал?! Что я — сумасшедшая! У меня украли ребенка, и я же еще, выходит, ненормальная?!

– Не надо было про гадалку говорить.

Мы вышли в фойе.

– И что нам теперь делать? — спросила она.

– Юль, конечно, мы можем еще к его начальнику сходить, но вряд ли это что-то даст. Если Хомяков справлялся о тебе в роддоме, и там сказали, что у тебя послеродовая депрессия… Понимаешь, врачи вообще могут приписать тебе какие-нибудь отклонения «с головой». А что, вполне правдоподобно: женщина свихнулась от горя. А если будешь еще им о гадалках и о своих ощущениях рассказывать, что, мол, ребенок жив… Ходи потом по психиатрам, доказывай, что ты не верблюд!

– Поль, а делать-то теперь что? Видишь, как он со мной?.. Я же говорила… говорила…

Юлиана расплакалась.

– Давай для начала отсюда уйдем. А то дежурный смотрит на нас как-то подозрительно.

Мы вышли из отделения.

– Поедем ко мне, — предложила Юлька, — мама на работе, можно будет спокойно поговорить. Здесь ведь совсем рядом.

Глава 4

Мы сидели у Юльки в кухне, пили кофе с пирогами и обсуждали план наших дальнейших действий.

– Тебе когда на работу? — спросила я.

– Через две недели. Мне дали догулять декретный отпуск по справке о смерти ребенка…

– Значит, пока что ты свободна. Я для начала познакомлюсь с господином следователем. И еще хорошо бы иметь своего человека в роддоме. У вас там никого знакомых нет?

– А это тебе зачем?

– Всегда лучше иметь свои глаза и уши в стане врага.

– Нет, знакомых в роддоме у нас нет. Может, у друзей поспрашивать?

– Не надо, не светись нигде с этим вопросом. Знакомых я найду сама.

– Как?

– Это мои проблемы. И еще, надо бы побольше узнать о главвраче, Ангелине Романовне. Придется за ней последить.

– Поль, зачем тебе все это?

– Чтобы Ванечку твоего вернуть! Ты ведь хочешь своего карапуза увидеть?

– Да я уж и не знаю, возможно ли это…

– Ну, ну, Юль, только нос не вешай!.. Слушай, раз ты все равно свободна, последи несколько дней за Ангелиной. Только так, чтобы она этого не заметила. Я тебя научу, как это сделать. Надеюсь, у тебя найдется в гардеробе что-нибудь, в чем она тебя не видела?

Юлиана пошла в спальню, перетряхивать свой туалет, а я набрала номер Нечаевой:

– Алина, у тебя случайно нет знакомых в нашем старом городском роддоме?

Нечаева хихикнула:

– Как?! Уже?! Тебе понадобилось лечь в роддом? Значит, зря ты расклешенное пальто не купила!

– Мне не за этим. Ну говори, есть у тебя там знакомые?

– Есть-то есть, но такие знакомые, знаешь, как клопы в матрасе… Бабка-пьянчужка из нашего дома санитаркой там работает. Только ее скоро, похоже, уволят, за пьянство и прогулы.

– Что, она совсем никчемная?

– Совсем. Во-первых, ей уже под семьдесят. Во-вторых, она выпить любит, а покурить — еще сильнее, чем выпить. Ее там, по-моему, только из жалости держат. Но если раньше она хоть убиралась хорошо, то в последнее время…

– Спит на дежурстве?

– Хуже! Прогуливает. Я слышала, на нее жалоб много. Похоже, очень скоро ее «попросят». Так что извини, помочь, наверное, я тебе в этом не смогу. А что ты хотела?

– Слушай, а может, это и к лучшему…

– К лучшему? Чем же сможет тебе помочь пьянчужка?

– Именно этим и сможет! Ты не в курсе, что она пьет?

– Что обычно пьют такие люди? Дешевое бухалово, бурду какую-нибудь.

– Алина, слушай меня внимательно! Ты должна сделать для меня кое-что. Беги в магазин, купи ящик такого бухалова, подешевле и покрепче. И несколько пачек дешевых папирос. Ну, и закуску, что-нибудь попроще: плавленые сырки, кильку в томате…

– Полина, ты что задумала?! Что я с этим всем буду делать?

– Успокойся, это не для тебя. Подаришь бабушке. Надо, чтобы эта поклонница Бахуса несколько дней не выходила из дома и пила, не просыхая.

– Ого! А ты, оказывается, из тех, кто спаивает русский народ!

– Одна бабушка — это еще не народ. И потом, она и без нас спивается. А так — хоть доброму делу послужит своей печенью. Так что давай, Алина, действуй!

Я села у зеркала — гримироваться. Будем рассуждать логически. Хомяков — существо невзрачное и, я бы даже сказала, бесцветное. Таким обычно нравятся яркие личности, и не только яркие внутренне, но и внешне. Значит, я стану для него жгучей брюнеткой. Пригодились мне курсы стилистов, которые я когда-то закончила. Черный парик, черные линзы в глаза, яркая губная помада. Если в прошлый раз он меня заметил (что вряд ли), значит, скажу, что я живу в этом районе.

А может, лучше заявиться прямо к нему в кабинет? Сесть на стол, театрально так закинуть ногу на ногу… И надо быть обязательно в декольте, и юбку надеть покороче… Такие осторожные и нерешительные мужчины, как правило, любят раскрепощенных девиц. Их притягивает и восхищает незакомплексованность таких дамочек. Что ж, так, пожалуй, и сделаем.

Я припарковала мой «Мини-Купер» на противоположной от здания милиции стороне. Дело шло к вечеру. Машина Хомякова стояла на стоянке. Скоро он поедет домой, и тут-то мы с ним и столкнемся. В прямом смысле слова. Я приклеилась глазами к двери.

Не прошло и часа, как показался Игорь Игоревич, во всей своей милицейской красе. Он, как и в прошлый раз, неторопливо подошел к машине, оглядел ее со всех сторон, словно в первый раз увидел. Постучал ногой по колесам, открыл багажник, поковырялся там, наверное, хотел что-то найти. Не нашел, бедолага, полез в бардачок. Я поняла, что этот ритуал он проделывает всякий раз, садясь за руль.