Тайна «Голубого поезда» - Кристи Агата

– Но они любили друг друга! – с негодованием воскликнула Эгг. – Вы ничего не понимаете!

Пуаро посмотрел на нее все с той же добродушной улыбкой.

– Вам это известно, мне – нет. Я рассматриваю факты объективно, без каких-либо предубеждений. И позвольте мне сказать вам, мадемуазель: в своей практике я сталкивался с пятью случаями, когда любящие мужья убивали жен, и двадцатью двумя случаями, когда любящие жены убивали мужей. Женщины лучше мужчин умеют создавать видимость нежных чувств.

– Вы говорите ужасные вещи, – сказала Эгг. – Я уверена, Баббингтоны искренне любили друг друга. Ваше предположение просто чудовищно!

– Убийство – это всегда чудовищно, мадемуазель, – возразил Пуаро, и в его голосе неожиданно прозвучали стальные нотки.

Спустя мгновение он продолжил говорить в своем обычном тоне:

– Но я – принимающий во внимание только факты – согласен, что миссис Баббингтон не делала этого. Ее не было в «Мелфорт-Эбби». Как уже сказал сэр Чарльз, преступником может быть только тот, кто присутствовал на обеих вечеринках. Таких в вашем списке семеро.

В комнате повисла тишина.

– И что вы посоветуете нам предпринять? – спросил мистер Саттерсуэйт, нарушив молчание.

– У вас уже наверняка имеется план? – предположил Пуаро.

Сэр Чарльз откашлялся.

– Единственным возможным методом в сложившейся ситуации нам представляется метод исключения, – сказал он. – Моя идея заключается в том, чтобы считать каждого человека из списка виновным до тех пор, пока не будет доказано, что он невиновен. Мы должны убедить себя в том, что между данным человеком и Стивеном Баббингтоном существует связь, и приложить все усилия, чтобы выяснить, в чем она состоит. Не выявив никакой связи, мы переходим к следующему фигуранту списка.

– Неплохо с точки зрения психологии, – одобрил сыщик. – И каким образом вы собираетесь делать это?

– У нас пока не было времени обсудить данную тему. Мы с благодарностью выслушаем ваши советы, месье Пуаро.

Маленький бельгиец поднял руку.

– Друг мой, не побуждайте меня к каким-либо активным действиям. Я уже давно пришел к убеждению, что любая проблема лучше всего решается путем размышления. Позвольте мне принять то, что, кажется, называется «поручение поверенному». Продолжайте ваше расследование, которым столь умело руководит сэр Чарльз…

«А как насчет меня? – подумал мистер Саттерсуэйт. – Ох уж эти актеры! Всегда стремятся играть главную роль в лучах рампы…»

– Возможно, время от времени вам будет требоваться – назовем это совет юрисконсульта, – сказал Пуаро. – Я могу выступать в роли такого юрисконсульта. – Он улыбнулся Эгг. – Как вам такое решение, мадемуазель?

– Великолепно, – ответила девушка. – Ваш опыт нам очень пригодится.

Выражение ее лица свидетельствовало об испытываемом ею облегчении. Взглянув на часы, она воскликнула:

– Боже, как поздно! Мне нужно возвращаться домой, иначе с матерью будет плохо.

– Я отвезу вас, – сказал сэр Чарльз.

Они вышли из комнаты.

Глава 5

Разделение труда

– Вот видите, рыбка попалась на удочку, – сказал Эркюль Пуаро.

Мистер Саттерсуэйт вздрогнул и, оторвав взгляд от двери, закрывшейся за сэром Чарльзом и Эгг, повернулся к Пуаро. Детектив смотрел на него с насмешливой улыбкой.

– Да-да, отрицать бесполезно. Вы бросили мне наживку в Монте-Карло, показав газетную заметку в надежде на то, что она пробудит мой интерес и я возьмусь за это дело. Разве не так?

– Да, действительно, – сознался мистер Саттерсуэйт. – Но я решил, что мне это не удалось.

– Вам это вполне удалось. Вы тонкий знаток человеческой натуры, друг мой. Я страдал от скуки – мне, подобно тому мальчику, который играл рядом с нами, было «нечем заняться». Вы точно выбрали психологический момент. Кстати, успех преступления тоже во многом зависит от выбора психологического момента. Преступление и психология всегда идут рука об руку… Но вернемся к нашим баранам. Это чрезвычайно занимательное преступление – оно ставит меня в тупик.

– Какое именно, первое или второе?

– Существует только одно преступление, а то, что вы называете первым и вторым, – лишь две его половинки. Вторая половинка довольно проста – мотив, использованное средство…

– Использованное средство представляет такую же загадку, как и в первом случае, – перебил его мистер Саттерсуэйт. – Ни в напитках, ни в еде, употреблявшихся всеми гостями, яд обнаружен не был.

– Нет-нет, разница есть. Если взять первый случай, складывается впечатление, что никто не имел возможности отравить Стивена Баббингтона. Сэр Чарльз, если б захотел, мог отравить одного из своих гостей, но не кого-то конкретно. Темпл могла подмешать что-нибудь в последний бокал – но бокал мистера Баббингтона не был последним. Нет, убийство мистера Баббингтона представляется абсолютно невероятным, и я до сих пор не избавился от ощущения, что его смерть все-таки носила естественный характер… Но мы в скором времени выясним это. Второй случай отличается от первого. Сэра Бартоломью мог отравить любой из гостей, а также дворецкий и горничная. У каждого из них имелась такая возможность.

– Я не понимаю… – начал было мистер Саттерсуэйт.

– Как-нибудь я продемонстрирую вам это посредством эксперимента, – не дал ему договорить Пуаро. – Давайте перейдем к другому, более важному вопросу. Вы, как добросердечный, деликатный человек, должны понимать: нельзя допустить, чтобы я портил удовольствие другим.

– Вы имеете в виду…

Губы мистера Саттерсуэйта искривились в улыбке.

– Я имею в виду, сэр Чарльз должен играть главную роль, к чему он привык. Более того, этого хочется кое-кому еще. Я не прав? Мадемуазель совсем не нравится мое вмешательство в расследование.

– Вам не откажешь в проницательности, месье Пуаро. Удивительно, как быстро вы разбираетесь в ситуации.

– Это же видно невооруженным взглядом! Я очень наблюдателен в подобных делах и хочу способствовать любви, а не мешать ей. Мы с вами, друг мой, должны действовать сообща – на благо Чарльза Картрайта. Не так ли? Когда мы раскроем преступление…

– Если, – поправил его мистер Саттерсуэйт.

– А я говорю – когда! Я не позволяю себе терпеть неудачу.

– Никогда?

Мистер Саттерсуэйт испытующе смотрел на бельгийца.

– Бывали моменты, – с достоинством произнес Пуаро, – когда я, выражаясь вашими словами, не очень быстро разбирался в ситуации – то есть постигал истину не так скоро, как мог бы.

– И вы вообще никогда не терпели неудачу? – Упорство мистера Саттерсуэйта объяснялось исключительно любопытством.

– Eh bien. Однажды. Давно. В Бельгии. Не будем говорить об этом…

Удовлетворив свое любопытство (и испытав чувство злорадства), мистер Саттерсуэйт поспешил сменить тему.

– Хорошо. Итак, вы сказали, что когда преступление будет раскрыто…

– Оно будет раскрыто сэром Чарльзом. Это очень важно. Я буду лишь маленьким винтиком в механизме расследования. Буду появляться время от времени и говорить намеками. Мне не нужно славы больше того, чем у меня уже есть.

Мистер Саттерсуэйт смотрел на него с интересом. Его забавляли наивное самодовольство и неумеренный эгоизм этого маленького человека. Однако он отдавал себе отчет в том, что это не пустое бахвальство. Англичанин обычно проявляет скромность в отношении того, что у него получается хорошо, и зачастую бывает недоволен тем, что у него выходит плохо. Латинянин более точно оценивает свои способности. Если он умен, то никогда не будет скрывать этот факт.

– Интересно знать, – сказал мистер Саттерсуэйт, – какую личную выгоду вы надеетесь извлечь из этого расследования. Неужели вами движет только охотничий азарт?

Пуаро покачал головой.

– Не совсем. Конечно, подобно chien de chasse[89], я иду по следу и испытываю азарт. Но здесь нечто большее… как бы это сформулировать?.. Наверное, стремление к истине. Во всем мире нет ничего более любопытного, захватывающего и прекрасного, чем истина…