Путь крови - Линкольн Чайлд

развернулась и боком полетела к нему. Один глаз болтался на надорванном стебельке, шприц хоботка подрагивал, выскакивая вперед и возвращаясь обратно. Пендергаст был так близко от чудовища, что разглядел на хоботке ряд игольчатых зубов.

Пока тварь подлетала, он успел сделать еще два выстрела – оба прямо в здоровый глаз, и тот лопнул, как арбуз под ударом кувалды. Пендергаст снова упал на землю, но не смог увернуться от загребущего когтя, разодравшего ему плечо и отбросившего кувырком вниз по крутому склону.

Задыхаясь от боли, Пендергаст зацепился пальцами за выступ грубой лавовой породы и остановил скольжение. Огромное чудище металось вокруг, в слепой ярости разрезая воздух когтями, а затем рухнуло на землю в брызгах крови.

Шесть других тварей бросили матку одну и взлетели, направляясь к нему. Одолеть сразу шестерых у Пендергаста не было ни единого шанса. Кровь пузырилась в ране на его плече. Держа «лес-баер» обеими руками, он тщательно, без спешки, прицелился в жирное, дрожащее брюхо матки и выпустил пулю. Даже на расстоянии в двести ярдов это была удобная большая мишень – и пуля попала в яблочко.

Тварь завизжала, заголосила, словно резаная свинья, и замотала крохотной головой из стороны в сторону. Как и рассчитывал Пендергаст, все шесть самок остановились и повернули назад защищать свою матку. Он оглянулся на самца: тот лежал у подножия конуса, тяжело дыша и царапая когтями землю, из лопнувших глаз текла кровь и еще какая-то густая жидкость.

По крайней мере, этот монстр больше не представлял угрозы.

Раненая матка визжала и пищала не переставая. Пендергасту все больше и больше казалось, что это не исполненный боли и ярости крик животного, а… язык разумного существа.

Внезапно все шесть тварей прервали полет к матке и еще быстрее, чем в прошлый раз, помчались обратно. Они разделились в полете, став крайне неудобной целью. А затем, как по команде, бросились к нему с шести разных сторон по спирали, и смертельный выстрел превратился в несравнимо более трудную задачу.

Пендергаст понял, что совершил ошибку, недооценив их разум и стратегические способности… Возможно, ошибку фатальную.

Они приближались, вытянув когти, и тут Пендергаст сообразил, что выход все же есть. Перед тем как твари снова собрались в кучу, он соскользнул по внутреннему склону конуса в лавовую трубку и начал спускаться по ней, упираясь ногами в стенки, напрягая все силы, чтобы не свалиться в пропасть. Затем, прочно закрепившись между стенами трубки, взял «лес-баер» здоровой рукой и направил вертикально вверх.

Первая тварь приземлилась на конус и моментально просунула голову в трубку. Сверкающее копье ее хобота метнулось вниз атакующей змеей и с чмокающим звуком кольнуло Пендергаста в плечо. Он выстрелил прямо ей в голову. Тварь отскочила, но вместо нее в трубке показалась голова второй с вытянутым хоботком. А следом за ней и третья, брызгая жиром и чем-то жидким. Он стрелял в упор в их кошмарные морды, чмокающие хоботки вертелись над ним, впиваясь в кожу, стоило лишь на миг замешкаться. Вскоре обойма опустела, и Пендергаст вставил запасную, стреляя каждый раз, как только появлялась одна из тварей.

А потом все стихло.

Неужели он убил всех шестерых? Пендергаст проверил магазин: осталось всего четыре патрона. Теплая кровь стекала по его руке и капала с кончиков пальцев. Он явно не один раз запаздывал с выстрелом.

Упираясь ногами в стены лавовой трубки, Пендергаст попробовал подтянуться, но его тут же накрыла волна головокружения. Судя по тому, как пропиталась кровью рубашка, самец повредил или даже перерезал ему подключичную вену. Вдобавок к этому он получил множество неглубоких колотых ран. Давление стремительно падало, кровотечение нужно было немедленно остановить.

Силы уже оставляли его, зависшего над зияющей пропастью. Стараясь не замечать боли, Пендергаст убрал пистолет в кобуру, закусил манжет рубашки и оторвал рукав. Затем скрутил из него грубый жгут и обмотал раненую руку, затянув узел под ключицей. Если он потеряет сознание прямо в лавовой трубе, то разобьется насмерть. Нужно вылезать наверх, и как можно скорее.

Из последних сил Пендергаст выбрался наружу и лег на спину, упираясь каблуками в выступ скалы, чтобы не соскользнуть вниз по крутому склону. У подножия конуса он насчитал пять умирающих самок вдобавок к крупному самцу. Им разворотило пулями головы, но одна-две твари все еще дергались и визжали.

А где же шестая?

Ответом был крик последней из стаи. Она метеором мчалась к нему против солнца, но Пендергаст разглядел крестообразный шрам на крыле, наряду с другими свежими ранами. Все еще лежа на спине, он выхватил «лес-баер» и, едва сумев поднять руку, выпустил последние три пули в тот самый момент, когда тварь набросилась на него, скрежеща когтями по застывшей лаве. Чудище завалилось набок, а затем рухнуло поперек тела Пендергаста. Он ощутил зловонное тепло, крылья и соски дрожали и дергались. Пендергаст попытался отодвинуть тварь, но она была слишком тяжелой, а он слишком ослаб.

Схватка закончилась. Пендергаст лежал на спине, не в силах шевельнуться, и смотрел в чужое небо с двумя солнцами. До портала было больше мили, и он никак не мог сбросить с себя тварь, не говоря о том, чтобы пройти это расстояние. Границы обзора уже охватывала тьма, сознание постепенно покидало Пендергаста. Чужой мир медленно смыкался вокруг него.

О спасении не стоило и мечтать: никто не знал, где он, и тем более не имел представления о том, как сюда попасть. Когда тьма наконец окутала Пендергаста, последней его мыслью было горькое, обреченное сожаление о том, что он умирает в полном одиночестве и некому оплакать его в этом незнакомом, чужом мире.

74

Колдмун стоял среди горящих брошенных машин на Дрейтон-стрит, давным-давно израсходовав запасную обойму к своему «браунингу хай-пауэр». Теперь он остался безоружным, а монстр по-прежнему сеял разрушения, кружа над городом, пикируя и разрывая на части все, что двигалось: людей, перепуганных собак, голубей, автомобили. Большей части толпы удалось убежать с улиц и укрыться в соседних домах, но разъяренная до безумия тварь набрасывалась и на сами здания, царапая фасады когтями и ударяя ужасными крыльями. Вакиньян, дух грома.

Нигде не было электричества, за исключением зданий, оснащенных генераторами. Город освещало только пламя пожаров, и он быстро превращался в ту картину, которую Колдмун видел примерно сорок минут назад на огромном новостном экране Таймс-сквер, – в пылающие развалины.

В глубине души он понимал, что течение времени невозможно изменить. Если он действительно видел будущее, то все, что они сейчас делали, совершенно бесполезно. Пендергаст, как обычно, куда-то пропал