Эллери Куин - Последний удар. Лицом к лицу

Я спустилась вниз, снова поднялась, уже в служебном лифте, пробралась через кухню и буфетную к двери гостиной и стала слушать. Карлос и женщина продолжали разговаривать. Я бесшумно приоткрыла дверь и заглянула в щелку. Конечно, гордиться тут нечем, но я была готова задушить Карлоса за то, что он солгал, будто ему нездоровится, и сразу после моего отъезда привел в дом женщину. Мне хотелось посмотреть, как она выглядит. Она оказалась молодой, миниатюрной и красивой, с рыжими волосами и стройными ручками и ножками (а я ведь такая кобыла — вернее, как говорил мой муж этой девушке, «корова, которую нужно доить».)»

Роберта Уэст смертельно побледнела.

— Это была я, — прошептала она. — Должно быть, это происходило той ночью, когда он… А она подслушивала под дверью! Что же она обо мне подумала!

Гарри Берк взял ее за руку, заставив молчать. Инспектор Квин сердито посмотрел на Роберту и продолжил чтение:

— «Говорил в основном Карлос, и вскоре стало ясно, что он планирует мое убийство. Я не вообразила это — он произнес это вслух. У меня задрожали колени, и я подумала: «Это шутка — он не может говорить серьезно». Я уже хотела войти в комнату и сказать, что считаю это скверной шуткой, но что-то меня удержало, и я продолжала слушать, ненавидя себя, но не в силах оторвать ухо от двери.

Карлос сказал девушке, что сделал бы это сам, но боится, что его заподозрят в первую очередь. Поэтому ему нужно твердое алиби. (К этому времени я уже не была уверена, что он шутит.) Потом Карлос предложил, чтобы девушка совершила убийство, пока он создаст себе алиби, после чего унаследует мои деньги, женится на ней и они заживут счастливо. Значит, это была не шутка. Он действительно имел это в виду.

Больше я не могла этого выносить. Я выбежала через кухню, оставив их в гостиной, спустилась на служебном лифте и бродила по улицам большую часть ночи, не зная, что делать, куда идти, к кому обратиться. Потом я взяла свою машину, сама поехала назад в Ньютаун, где уже включили электричество, и оставалась в коттедже целых два дня, но не смогла ничего придумать. Если бы я обратилась в полицию, то что бы это дало? Мои слова никто бы не смог подтвердить, а Карлос и девушка все бы отрицали. История попала бы в газеты, вызвав жуткий скандал. Самое большее, чего бы я могла добиться, — это чтобы полиция приставила ко мне охрану, но они не могли охранять меня вечно, даже если бы поверили мне.

Я могла развестись с Карлосом. Но к этому времени я справилась с потрясением и страхом, и меня обуревал дикий гнев. Конечно, я знала, что представляет собой Карлос, и подозревала, что он волочится за другими женщинами, но убийство!.. Мне и в голову не приходило, что он способен испачкать руки кровью. Во всем этом было нечто нереальное. Я решила отомстить ему. Но развод для этого не подходил. Карлос должен был думать, что все идет по его плану.

Разумеется, я ставила на карту свою жизнь. Возможно, в глубине души я не до конца этому верила. Как бы то ни было, лучшая часть моей жизни уже миновала, и если она сократится на несколько лет… Это покажется бессмысленным всем, кроме женщины, которая, как и я, становится старой, толстой, безобразной и всеми забытой после многих лет славы, аплодисментов и всеобщего восхищения.

С тех пор я смотрела в оба и вскоре обнаружила, что мои подозрения насчет Карлоса и других женщин были более чем обоснованны. Он даже соблазнил мою секретаршу Джин Темпл — неудивительно, что бедняжка стала такой нервной. Женщин я не виню — Карлос обладает чем-то, против чего они не в силах устоять. Конечно, из-за своих подозрений я не стала рвать наше добрачное соглашение, хотя убедила Карлоса, что сделала это. Оно давало мне еще одно оружие против него, и притом самое болезненное.

Разумеется, у меня имеется и другое оружие — новое завещание, которое я написала симпатическими чернилами. Я также оставила ключ невидимыми чернилами на странице моего дневника за 1 декабря. Все это на тот случай, если меня убьют. Не знаю, чего ждет Карлос — вероятно, удобной возможности, которой я стараюсь ему не предоставлять. Но что-то в его поведении подсказывает мне, что срок близится. Если я права относительно его намерений, — а я уверена, что это так, — то он получит по заслугам, и причем в самое больное место. Я начала поиски единственного ребенка моей сестры, Лоретт Спанье, которой завещала большую часть моего состояния. Это должно стереть все обаяние с лица Карлоса! Хотела бы я посмотреть на него во время чтения завещания!

Те, кто прочитают это, должны знать следующее. Если я умру насильственной смертью, то это подстроил мой муж. Хотя у него будет надежное алиби, он так же виновен, как если бы совершил убийство собственными руками. Женщина — всего лишь его орудие.

Я пыталась выяснить, кто такая девушка, которая была в моей квартире той ночью, когда я подслушала, как Карлос планирует мое убийство, но он был слишком осторожен и, насколько мне известно, больше не виделся с ней, разве только тайком. Поэтому я не знаю ее имени, хотя у меня есть странное чувство, что я уже видела ее раньше. Прилагаю ее описание: чуть больше двадцати пяти лет, очень светлая кожа, рыжевато-каштановые волосы, рост около пяти футов трех дюймов, изящная фигура, красивые глаза (цвет я не смогла разглядеть), говорит с актерской дикцией (возможно, я видела ее на Бродвее или на гастролях), одевается в стиле Гринвич-Виллидж. На правой щеке заметная родинка в форме почти абсолютно симметричной бабочки, по которой ее легко опознать. Эта девушка — сообщница Карлоса. Если меня убьют, то это сделала она — ради него.

Глори Гилд».

Инспектор Квин оторвал взгляд от последней страницы, покосился на родинку Роберты и пожал плечами, потом положил завещание на стол Вассера и отвернулся.

— Родинка в форме бабочки! — воскликнул Гарри Берк. — Вот почему Роберта показалась ей знакомой. Ты ведь говорила, Берти, что встречалась с ней и Армандо, когда играла летом в репертуарном театре. Должно быть, это застряло у нее в голове.

— Но Глори Гилд все неправильно поняла, — дрожащим голосом сказала Роберта. — Вероятно, она выбежала из квартиры той ночью в мае прежде, чем я категорически отказалась от предложения Карлоса и тоже ушла. Если бы она задержалась хотя бы на несколько минут, то знала бы, что я не пожелала принимать в этом участие, и никогда бы не написала такого — во всяком случае, обо мне.

Берк похлопал ее по руке.

— Конечно нет, Берти.

— А выследить меня она не смогла, потому что я больше не видела Карлоса вплоть до ночи убийства, когда он явился в мою квартиру, чтобы использовать меня в качестве алиби! — Родинка-бабочка на ее щеке вздрагивала от волнения. — Господи, почему я оказалась в этом замешанной?

Берк сердито уставился на Эллери, как будто ожидая от него слов утешения. Но Эллери сгорбился на своем стуле, посасывая костяшки пальцев.

Некоторое время все молчали.

— Итак, — пробормотал наконец инспектор Квин, — мы вернулись к тому, с чего начали. Единственный ключ, который у нас был, оказался пустым номером, не приблизив нас ни на дюйм к женщине, которая выполнила для Армандо грязную работу.

— Но это доказательство против него, инспектор, — запротестовал Вассер. — Теперь у вас есть не только показания мисс Уэст, но и документальное подтверждение предложения, которое Армандо ей сделал.

Но инспектор покачал голевой.

— Чтобы добраться до Армандо, мистер Вассер, нам нужна женщина. — Он бросил угрюмый взгляд на сына. — Я заметил, что ты все время молчишь.

— А чего тут говорить? — отозвался Эллери. — Ты сам все сказал, папа. Нам придется все начать сначала.

Глава 37

Они начали все сначала, но в награду за свои труды не получили ничего, что бы не знали раньше.

Армандо вел себя крайне осторожно. Он больше не виделся с миссис Арден Влитланд (Платформой) — героиней ньюпортского скандала стоимостью в сотню тысяч долларов. Миссис Герти Ходж Хаппенклаймер из Чикаго и с Бикмен-Плейс, в свою очередь, больше не виделась с ним, — очевидно, ее пристрастие к использованным игрушкам сменилось более безопасными развлечениями, а Армандо также не делал видимых попыток возобновить встречи. Лошадница и алкоголичка Даффи Дингл все еще «просыхала» в лечебнице неподалеку от Бостона. Армандо бросил и Джин Темпл, остававшуюся в квартире на Восточной Сорок девятой улице с Вирджинией Уайтинг, иногда уезжая из нее, чтобы выполнять подвернувшуюся секретарскую работу, и, несомненно, все еще лелея в своей впечатляющей груди воспоминания о краткой любовной связи. Доктор Сьюзан Меркелл казалась слишком занятой профессиональными обязанностями, чтобы общаться с Армандо, а может быть, его горло внезапно исцелилось. Марта Беллина вновь гастролировала — в Европе или где-то еще. О Селме Пилтер они даже не стали беспокоиться — Армандо ловил рыбку помоложе. О таинственной женщине под фиолетовой вуалью по-прежнему не было известно абсолютно ничего, словно она была призраком из готического романа, созданным чьим-то разгоряченным воображением.