Лора Роулэнд - Невероятные приключения Шарлотты Бронте

Мистер Теккерей, очнувшись, изумленно спросил:

— Что произошло?

Я взяла себя в руки и встала. Голова продолжала кружиться, но я побрела к Слейду.

— Ты в порядке? — спросила я. Обилие крови на нем ужаснуло меня. Неужели можно выжить, потеряв столько крови? Не зная, что делать, я обняла и стала целовать его израненное, избитое лицо.

— В полном, — выдохнул Слейд.

Хромая, он направился за Штайбером, упал и выругался. От бессилия он прицелился в уходящего врага из пустого пистолета и нажал на курок: надеялся, что Штайбер солгал насчет единственной оставшейся пули. Но пистолет действительно лишь щелкнул. Штайбер сказал правду. Застонав от бессильного отчаяния, Слейд швырнул пистолет вслед Штайберу. Тот упал на пол в дюйме от цели. Штайбер добрался до людей, все еще толпившихся в дальнем конце Хрустального дворца.

— Задержите его! — закричала я.

Никто не шевельнулся.

Глава сорок третья

Через неделю после происшествия в Хрустальном дворце я вернулась в Бедлам. В Лондоне стояло на редкость чудесное летнее утро, без малого восемь часов. Небо было синим, воздух освежал прохладный ветерок. Голуби, маша белыми в солнечных лучах крыльями, летали над куполом сумасшедшего дома. Пережитые мною здесь ужасы все еще снились мне по ночам, но сегодня я не испытывала страха, вступая на территорию Бедлама. Рядом со мной был Слейд. Он еще прихрамывал после ранения и опирался на трость, но, к счастью, пуля прошла навылет, не причинив серьезного вреда, если не считать катастрофической потери крови. То, что он не умер, свидетельствовало о его крепкой конституции и воле к жизни.

Мы вместе прошли под тенистыми деревьями. Я несла подарок — красиво обернутую коробку из кондитерского магазина. Поднявшись по широкой лестнице вместе с другими посетителями, мы проследовали дальше в отделение для душевнобольных преступников. Перед железной дверью, этими воротами в ад, я вдруг заколебалась, сердце забилось тревожно.

— Не бойся, — сказал мне Слейд, уверенно сжав мою руку. — Никого из тех, кто работал на Штайбера, здесь больше нет.

— Я знаю.

Полиция арестовала врача, который истязал нас. Вагнер погиб — я сама случайно убила его. Фридрих повесился в Ньюгейтской тюрьме. Это мы узнали от сотрудника Министерства иностранных дел, который навестил нас в отеле, где мы остановились. И все же мне пришлось усилием воли взять себя в руки, когда пожилая медсестра впустила нас в отделение для преступников и повела по зловещим коридорам. Отперев одну дверь и заглянув внутрь, она сказала:

— К вам посетительница.

Слейд остался ждать снаружи, а я вошла в палату. Джулия Гаррс скромно сидела на кровати. Она улыбнулась, и ее фиалковые глаза засветились от удовольствия.

— Шарлотта! Вы пришли навестить меня! Мне говорили, что вы не придете, но я знала, что увижу вас.

— Привет, Джулия. — У меня защипало глаза от слез, потому что она снова болезненно напомнила мне Анну. — Я принесла вам гостинец.

Она разорвала обертку.

— О! Я обожаю конфеты. Большое спасибо.

— Я хотела поблагодарить вас, — сказала я. — Вы спасли мне жизнь.

Когда лорд Пальмерстон послал в Бедлам солдат, именно Джулия указала им, где меня искать. Если бы не она, Штайбер меня бы убил.

Она кивнула, словно понимала, о чем речь, хотя я не могла объяснить ей, что случилось.

— Если я могу что-нибудь для вас сделать, пожалуйста, только скажите.

— Вы можете найти моего ребенка? — спросила она. — И сказать ему, что я скоро к нему вернусь?

Что я могла ей ответить? Пообещала, что постараюсь. Мне было жалко ее, и я возблагодарила Бога за то, что Анна пребывала теперь в вечном покое. Попрощавшись с Джулией, я вышла к Слейду в коридор.

— Ты уверена, что хочешь это сделать? — спросил он.

— Да.

Я породила эту цепь событий и чувствовала себя обязанной увидеть последствия.

Медсестра проводила нас к другой палате. Мы заглянули в дверное окошко. Найал Кавана лежал, скорчившись, на полу, одетый в пижаму, со всклокоченными волосами, в очках, съехавших на кончик носа. В руке у него было перо, и он лихорадочно строчил что-то на разбросанных листах бумаги. Его записи и чертежи производили впечатление полного бреда.

— Он занимается этим все дни напролет, — сказала медсестра.

Солдаты привезли Кавана в Бедлам прямо из Хрустального дворца. Врачи удалили пулю из плеча, куда ранил его Слейд, и зашили рану. Они также определили, что он страдает тяжелой формой пневмонии, а вовсе не болезнью сортировщиков шерсти. Он отнюдь не умирал.

— Вчера его навещали отец и мать, — сообщила медсестра. — И он так разбушевался, увидев их, что пришлось надеть на него смирительную рубашку.

Я мысленно посочувствовала сэру Уильяму и леди Кавана. Интересно, какие новые ужасные идеи он разрабатывает? В тот момент, когда я подумала об этом, Кавана поднял голову. Лицо у него было опухшим, взгляд затуманенным. Похоже, он меня даже не увидел. И тут же, склонившись над бумагами, застрочил снова. У меня сжалось сердце — я увидела в нем Бренуэлла. Утешением служило мне то, что мой брат перед смертью пришел в себя и покаялся в своих грехах, а вот Кавана — нет.

— Что с ним будет? — спросила я Слейда.

— Вероятно, он проведет остаток жизни здесь.

— Но разве его не будут судить и не накажут за то, что он сотворил? — В конце концов, он убил трех женщин в Уайтчепеле и чуть не убил королеву, не говоря уж о том, что он намеревался погубить миллионы людей.

— Заключение в Бедламе — уже достаточное наказание, — сказал Слейд. — Кавана нельзя судить. Его вообще нельзя показывать публике, даже на эшафоте. Одному Богу известно, что он может наговорить. Ему придется оставаться в Бедламе, где его бред никто не станет воспринимать всерьез и доктора могут регулировать его поведение с помощью наркотиков. Иначе вся эта история может выйти наружу. А правительство этого не желает.

Королева Виктория с восхитительной, пусть не слишком деликатной эффективностью навела порядок после бурных событий в Хрустальном дворце. Она вызвала солдат, чтобы восстановить мир на Великой выставке, а Слейду, Джорджу Смиту, мистеру Теккерею и мне приказала следовать за ней, принцем Альбертом и всей королевской свитой в Букингемский дворец. По прибытии нам были предоставлены гостевые комнаты. Личный врач королевы удалил пулю из бедра Слейда и наложил повязку на рану. Все то время, что Слейд спал после операции, я дежурила у его постели.

Наутро, после завтрака, слуга препроводил меня в комнату, где за огромным, до блеска отполированным столом под хрустальной люстрой уже сидели Джордж и мистер Теккерей. По темным кругам под глазами можно было догадаться, что они спали не больше моего. У них был ошеломленный вид людей, забредших на незнакомую территорию и не уверенных в том, что удастся вернуться домой. Когда я вошла, они встали. Так мы и стояли втроем, пока не появились королева и лорд Пальмерстон.

Мы поклонились; королева ответила едва заметным кивком, села за стол напротив нас, жестом пригласила нас тоже садиться и сказала:

— Я собрала вас здесь, чтобы поговорить о достойном сожаления происшествии на Великой выставке.

Лорд Пальмерстон, стоявший возле нее, улыбнулся, однако не так радушно, как всегда.

— Мы вынуждены просить вас не обсуждать его ни с кем посторонним и даже между собой, — сказал он.

Я подозревала, что он сожалеет о пропущенном развлечении. Вероятно, он полагал к тому же, что смог бы удачнее уладить ситуацию, чем это сделали мы.

— Нечего жеманничать, — нетерпеливо перебила его королева. — Мы не просим. Это приказ.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — извинился лорд Пальмерстон.

— Если народ Британии узнает, что чуть было не случилось, ничего хорошего это ему не принесет, — продолжила королева. — Это только напугает людей и подорвет их веру в правительство.

Ни Джордж, ни мистер Теккерей, ни я не рискнули высказать предположение, что, поскольку угроза безопасности Британии возникла по вине одного из высокопоставленных лиц страны, быть может, правительство и заслуживает утраты доверия граждан. И когда королева потребовала ответа на вопрос, клянемся ли мы держать события минувшего вечера в секрете, мы все торжественно произнесли: «Клянусь».

— Тогда вы свободны, — сказал лорд Пальмерстон, — если у вас нет вопросов.

— Надеюсь, у доктора Крика не будет неприятностей? — спросила я.

— К счастью для него, никто не пострадал от взрыва аэростата, — ответил Пальмерстон. — Я отправил его домой. Он не понесет никакого наказания.

— Единственная его вина состоит в том, что он принял неверное решение, связавшись с вами, мисс Бронте, — добавила королева, полоснув меня взглядом.

В разговор вступил мистер Теккерей: