Осеннее равноденствие - Влада Ольховская

– Не могу сказать, что я так уж хорошо понимаю этот ритуал, – признал Матвей.

– Понимать его ты и не должен – если бы тебе все стало ясно сразу, это вызвало бы определенные опасения. Но твоя задача как профайлера – предположить. Он взял головы этих людей. Что это может означать?

– Некоторые религиозные и философские учения допускали, что именно в голове находится душа…

– Согласен, – кивнул Форсов. – А еще голова – это лицо, это то, по чему мы узнаем человека. Это, можно сказать, суть человека. Убийца избавился от тел, мог бы избавиться и от голов – это куда проще, согласись. Но он намеренно не сделал этого. И он спрятал их не в каком-то своем схроне, а поместил рядом с ничего не подозревающими людьми. На что это может указывать?

– На контроль, – мгновенно определил его ученик. – Он контролировал жизнь своих жертв, он контролировал их смерть. Размещая их условное «посмертное существование» в чужих домах, он управлял и ими, и теми, кто вынужден был жить рядом с покойниками. Он либо подчинял этих людей, либо делал их своими невольными сообщниками, либо всё сразу. Но в любом случае для него очень важен был контроль над их жизнями.

– Именно так. И когда у вас будет список подозреваемых, уже сокращенный через другие параметры, посмотрите, кто больше склонен к контролю и почему.

Они составили неплохой план на ближайшие дни, теперь у его учеников было четкое задание. На таком этапе разговоры обычно заканчивались, Матвей сам завершал чат. Однако на этот раз ученик медлил, и Форсов, даже не зная причину, уже догадывался о ней.

– Спроси, – спокойно позволил он. – Не спросишь сейчас – изведешься вопросом.

– Я не совсем понимаю, что делать с ней… с Таисой. Первое время после нападения она была шокирована, и это объяснимо. Серьезных травм у нее нет, я ее осмотрел, ничего такого, что требовало бы визита в больницу. Но психологическое потрясение тоже нельзя игнорировать, и поначалу она просто восстанавливалась. Сейчас шок отступил, она заново осмысляет то, что случилось, в том числе и слова Ксаны. Она придет ко мне с вопросами.

– Несомненно.

– И я не знаю, как на них ответить. Возможно, стоит сказать ей правду?

– Ты бы хотел?

– Нет, – признал Матвей. – Я бы не хотел.

– Если ты не готов, то и не говори. Поддавшись внутренним сомнениям, ты скажешь не то и не так, сам ведь знаешь.

– А еще я знаю ее. Не получив правду от меня, она может отправиться искать ее в другом месте.

– Я поговорю с Таисой, – пообещал Форсов. – И попрошу ее подождать, не дергать тебя прямо сейчас, когда все вы в опасности.

– Думаете, так будет лучше?

– Думаю, да. Займитесь расследованием, остальное подождет.

Матвей поверил ему, Николай прекрасно это видел. И потому что хотел поверить, и потому что, при всем опыте, при всех покоренных вершинах, старший ученик все равно порой зависел от него эмоционально – но с учетом прошлого Матвея, иначе и быть не могло.

Так что Матвей покинул чат спокойным, для него буря если не миновала, то отступила, прошла пока стороной. А вот для Николая все только начиналось, потому что, закрыв ноутбук, он тут же наткнулся на возмущенный взгляд жены.

Другая женщина, может, сразу перешла бы к крикам, однако Вера так никогда не поступала. Ее голос, пусть и пронизанный упреком, звучал негромко.

– Коля, ну что ты творишь?

– Это было не спонтанное решение, я действительно считаю, что так лучше.

– Лучше ли? Ты постоянно говоришь, что твоим ученикам нужно доверие, только так они смогут всегда поддерживать друг друга. Но сам ты практикуешь то, что проповедуешь? Гарику ты сказал не все, и он уже напридумывал столько, что где-то три раза лопнул от зависти Стивен Кинг. Таисе ты не говоришь вообще ничего, ты будто намеренно уступаешь Ксане право влиять на нее!

– Не стоит недооценивать Таису. Принять неведение – это порой очень тяжело, но она справится.

– Почему ты так уверен в этом?

– Потому что она справляется уже давно. Она еще на первом совместном задании тогда, зимой, увидела шрамы Матвея – и предсказуемо заинтересовалась. Но ей было велено не касаться этой темы, и Таиса отступила. Да, она любопытна, она эмоциональна, однако она может сдерживаться. Ни тебе, ни Матвею не следует воспринимать ее как трехлетнюю девочку, которая погонится за первой же яркой бабочкой и рухнет в пропасть. Таиса – взрослая женщина, она профайлер, она знает, когда нужно отступить, когда – потерпеть.

– Все это замечательно, Коля, но раньше речь шла только о тебе, Таисе, Матвее… Теперь есть еще и Ксана. Ты прекрасно знаешь, на что она способна.

– И все равно я настаиваю: давайте делать ставку не на Ксану, а на Таису.

Прозвучало достаточно уверенно, и Вера успокоилась, он это сразу заметил. Жена привыкла доверять ему, она просто отпустила все сомнения. Таиса ей действительно нравилась, и Вера предпочла положиться на нее.

Жаль, что самому Николаю было далеко до той уверенности, которую он изображал. Он никогда не жалел о том, что выбрал Таису, и больше не сомневался, нужна ли ему была третья ученица. Но он признавал, что из-за болезни уделял маловато внимания ее подготовке, и Ксана со своими намеками и играми сознания может стать настоящей проблемой…

В какой-то момент Николаю отчаянно захотелось бросить все, купить первый же билет до Москвы, вернуться… Плевать на Любченко, пусть его ловит полиция! Это враг, который не повержен, но ослабел, он не полезет к Форсову и его ученикам, как какой-нибудь картонный киношный злодей, для них он больше не угроза.

Для них – но не для других людей. Николай прекрасно видел, чем сейчас занимается Любченко, чего может достигнуть. Полиция тут не справится, потому что не знает, с чем справляться.

Так что ученикам Форсова пока предстояло разбираться со всем самостоятельно.

Глава 11

Матвей просто отстранился от того, что случилось. Для этого потребовалось больше сил, чем обычно, и в какой-то момент ему даже показалось, что на сей раз он не справится. Но выкрутился как-то… пока. По крайней мере, при свете дня у него получалось остаться собранным и спокойным. Он не хотел даже думать, что произойдет, когда наступит ночь и он останется один.

Сейчас следовало разобраться с настоящим моментом, поэтому в его гостиной снова было людно. Гарик оставался собой: он уже знал, что случилось, но делал вид, что нет