Отравленная кровь - Лариса Павловна Соболева

подождет. Вместе с Вениамином сиди на хвосте медсестры, одному трудно этим заниматься. Все? Жаль, российская медицина пока молчит насчет обращения к ней человека неизвестного пола с укусом человеческих зубов.

— Не густо, — констатировал Феликс. — Но движемся вперед.

— Со скоростью пьяной черепахи, — дополнил Женя.

— Ишь, как привык к славе победителя, — ухмыльнулся Феликс. — Спешка, Сорняк, нужна при ловле блох.

— Или когда спишь с чужой женой, — парировал тот.

Хоть и старый прикол, а все рассмеялись, потому что слышать из уст Жени, по виду принца-меланхолика, про чужую жену, не имея своей, это правда смешно.

— Вам бы только ха-ха, — проворчал он с показной обидой.

Обиды кончились на волейболе, а начался он сразу после обсуждения насущных проблем, надо же чем-то занять остаток дня. Однако что ни говори, а отдых, особенно активный на природе, не заполненной посторонними людьми, хорошо освобождает мозг от ненужных наслоений, телу дает дополнительную энергию, душе — равновесие.

Наступил понедельник, Терехов с Феликсом…

…подъехали к особняку, точнее, к высоченной, сплошной, состоящей из железных листов ограде. Остановились на парковке, выложенной плиткой, почти уперлись носом в железо. Феликс, подавшись к лобовому стеклу, наклонил голову, а глаза поднял, чтобы увидеть край ограждения.

— Как тюрьма, — дал он оценку. — Метра два… нет, выше.

— Что ты, тюрьмы строят из камня, а здесь железо, — сказал Павел, точно так же глядя вверх, выпрямился он первым. — Я продумал, что говорить, начнем интересоваться Югой, только им, а там как карты лягут. Никаких намеков на то, что нам известно о самом Брониславе Нагорном, что он посещал специфический клуб.

— Знаешь, у кого мысли сходятся? — наконец выпрямился и Феликс.

— У дураков. Хочешь сказать, мы оба…

— Нет, что ты, мы оба умнейшие парни, поэтому додумались до одной и той же тактики. Выходим? Надеюсь, Броня не прикажет нас закопать за этим забором.

Павел поставил машину на сигнализацию, оба подошли к массивной кованой двери, правда, украшения из того же железа в форме неких знаков подпортило время. Однако нынче в моде винтажный стиль, поэтому ржавчину не маскировали, предпочли неряшливость. Позвонили.

— Вы к кому? — послышалось из переговорного устройства.

Голос мужской, хриплый, недружелюбный. Дабы убедить хрипуна, Терехов раскрыл удостоверение и вытянул руку вверх к глазку видеокамеры:

— Следственный комитет, следователь Павел Игоревич Терехов. Нам нужен Бронислав Максимович Нагорный, по нашим данным, он живет здесь.

— Ждите, — сказал хрипун, видимо, это охранник.

— Значит, дома, — обрадовался Феликс. — Повезло нам.

Прошло пять минут, это очень долго, когда ждешь, Павел с Феликсом начали злиться — так ведь безобразие, их не пущают! Собрались снова звонить, но щелкнул замок, дверь вздрогнула, хрипун разрешил войти. Двор, как и ожидалось, ухоженный, места много, дорожки, скамейки, ротонда — ничего нового, чего не видели бы два сыщика. В гостиной Павел про себя отметил, что описания Инги (со слов Майи) совпадают частично, интерьер изменился, но архитектурные приметы совпали. Встретила нежданных гостей высокая женщина лет сорока пяти, сухощавая, с аскетическими чертами лица, считай — неинтересными. Видимо, она гордится тонкой талией, потому платье на ней обтянуло все косточки, выступы и впадины. Встретила негостеприимно, не пригласив присесть:

— Чем обязана?

Павел снова представился, удостоверение показал и:

— Мы хотели бы видеть Нагорного Бронислава Максимовича.

— Надевайте бахилы и идите за мной.

Неизвестно, откуда взялась тетка с бахилами, пришлось надеть, затем последовали за дамой вверх по лестнице. Кто она — не соизволила сказать, на горничную не похожа. Пришли к двери, незнакомка ее открыла и показала рукой, мол, проходите. Вошли и остановились на пороге… На большой кровати на высоких подушках полулежал изможденный старик желтовато-белого цвета, похожий на высохшую мумию, которую достали из склепа и подумали, что она жива. Он не отреагировал на вошедших, смотрел прямо перед собой отсутствующим взглядом, мертвец мертвецом. Тем временем женщина наклонилась к старику и сказала:

— Папа, к тебе пришли. (Реакции никакой в ответ, дочь выпрямилась и повернулась к Павлу с Феликсом.) Как видите, он не может уделить вам времени, оно в его случае никакого значения не имеет.

— А что с ним? — поинтересовался Павел.

— Последствия инсульта. Идемте, здесь не имеет смысла стоять.

Спустились в гостиную, снимая бахилы, Павел, не имея надежды получить информацию, все же спросил:

— Может, вы нам поможете? Ваш отец знал человека по имени Юга, он известен вам?

— Впервые слышу, — сухо сказала она, так же сухо продолжила: — Я говорю правду. (Да, она прочла мысли Терехова, когда он выпрямился и уставился на нее, Павел действительно не поверил ей.) Я очень долго жила за границей, вернулась год назад, когда после инсульта папу парализовало. К сожалению, ему не смоли помочь, упустили время. Он долго пролежал один, охранники не решались войти к нему в комнату, зная, что папа этого не любит, а когда вошли, было уже поздно. Простите, но помочь вам ничем не могу.

Оба вернулись в машину и какое-то время сидели в молчании, впечатление осталось гнетущее после посещения Нагорного, Феликс даже поежился:

— Какой неуютный дом. Даже дышать тяжело там.

Павел о другом думал, однако кивнул, соглашаясь. Неудача обоих, конечно, расстроила, но тут ничего не попишешь, вывод напросился сам.

— Вот и не верь в волшебную силу бумеранга, — сказал Павел.

— Поздновато бумеранг долбанул его, — возразил Феликс. — Лучше б государственная машина раздавила деда. Он не заслужил лежать овощем на чистой постели в мягких подушках, только на нарах с тюремной похлебкой.

Странно, но Павел неожиданно ожил, повернулся к другу:

— Знаешь, о чем я подумал, когда ты эту ограду назвал тюрьмой?

— Естественно, нет, — бросил Феликс в его сторону.

— Почему мы не сделали запрос в колонии? По ударам ножа, которые описал довольно красочно Антоша, создалось впечатление… но это у меня, может, у тебя другое мнение… в общем, впечатление, что убийца знаток методов убийства, он расчетливо действовал. Мы упустили, что преступник мог сидеть в колонии, возможно, сидит и сейчас.

— Ничего удивительного, — нисколько не расстроился Феликс, в отличие от Павла, которому на этом деле не слишком везет. — Нам, Паша, попадались порядочные люди, мало того, не последние люди в городе, успешные, благополучные, счастливые, ни разу не сидевшие. Они других загоняли на скамью подсудимых, сами-то были с репутацией честнейших граждан. И кем оказались? Преступниками. Жестокими, коварными, подлыми, беспринципными. Мы привыкли иметь дело с такими, да и сейчас все дороги ведут к тем, кто преуспел в этой жизни, поэтому пропустили… Ладно, давай попробуем кинуть клич.

— И в женские колонии тоже, — сдавая назад, распорядился Павел.

— Будет сделано. Только дело это не быстрое.

— Ничего,