Движущая сила - Фрэнсис Дик

– Они тебя засыплют вопросами.

– Они уже засыпали меня вопросами, – сказал я.

– Они захотят знать, кто имел зуб на Джоггера.

– Я и сам хотел бы это знать.

– Я знал старину Джоггера многие годы, – сказал Сэнди. – У него не было врагов.

– С ним могло случиться то же, что и со мной вечером во вторник, – заметил я как бы между прочим, – когда я неожиданно приехал на ферму. Может, нас обоих трахнули по голове, чтобы мы не увидели... что-то такое... только Джоггер умер, и его пришлось положить в смотровую яму, чтобы создать видимость несчастного случая.

Сэнди задумчиво смотрел на меня.

– Что же такое происходит здесь, на ферме? – спросил он.

– Не знаю. Я, черт бы все побрал, понятия не имею, и от этого можно свихнуться.

– А Джоггер знал, как по-твоему?

– Возможно, он что-то обнаружил. И потому умер, а я вовсе не хочу, чтобы так было. Я просто молился в душе, чтобы это был несчастный случай.

– И с самого начала ты подозревал, что это убийство. – Он рассеянно почесал шею. – Что такое Джоггер имел в виду, говоря о расческах под твоими фургонами? Мои коллеги сильно интересуются.

– Сейчас покажу, – сказал я. – Пойдем в гостиную.

Мы прошли в мою разрушенную гостиную, и я повел его туда, где я оставил коробку, которую Джоггер нашел под девятиместным фургоном неделю назад.

Я подвел Сэнди к этому месту, но коробки там не было.

– Странно, – сказал я. – Она тут и лежала, на газете.

– Что лежало?

Я описал ему ящик для денег: серый, металлический, ничем особо не пахнущий внутри, пустой, с круглым светлым пятном в том месте, где он держался на магните, а в остальном весь снаружи в грязи и смазке. Добавил, что Джоггер его открыл.

Мы с Сэнди поискали его среди общей разрухи в гостиной.

Никакого ящика мы не обнаружили.

– Когда ты его в последний раз видел? – спросил Сэнди.

– Во вторник, скорее всего. Я показывал его сестре. – Я нахмурился. – Когда тут поорудовали, я не догадался посмотреть, на месте ли он.

Он ответил, что это вполне понятно, и спросил, не пропало ли еще чего.

– Не думаю.

– Джоггер говорил “расчески”. Во множественном числе. Значит, должны быть еще.

– Он обнаружил контейнеры еще под двумя фургонами, но они, как и этот, были пусты.

– В прошлую субботу в кабаке все слышали, как он болтал об этом. Я что хочу сказать, не может быть, чтобы его убили, чтобы заставить молчать. Он уже успел все рассказать.

– Более того, – заметил я, – Дейв, Харв и Бретт тоже видели ящик в этой комнате, сразу как Джоггер снял его с фургона. Он стоял тогда на столе, на виду. На пол я его переставил позже.

– У тебя должна быть какая-то идея насчет того, для чего он, – сказал Сэнди, в котором полицейский начал брать верх, несмотря на то что мы находились с ним по одну сторону баррикады.

– Мы думали о наркотиках, ты об этом? Обсуждали это с Джоггером и Харвом. Но наркотики сами по себе не возникают. Кто-то должен их поставлять. Мы с Харвом не думаем, что кто-то из наших водителей занимается наркотиками. Я хочу сказать, что были бы какие-то признаки. Много денег, к примеру. Мы бы заметили.

– А почему ты мне об этом не рассказал в прошлый вторник? – Тон его все еще был подозрительным. – Я так понимаю, ты должен был сказать.

– Я хотел сам выяснить, что происходит. Я и сейчас хочу того же, но какие уж у меня шансы, если убийство расследуется. Признайся, стоит только твоим коллегам заинтересоваться контейнерами под фургонами, и – привет, никто к ним больше не прикоснется. Я же хотел, чтобы все осталось как было, молчать и ждать. Я умолял Джоггера держать язык за зубами, но против пива он устоять не мог. Боюсь, он сказал лишнее. Боюсь, он все разболтал и распугал всю рыбу, которую мы надеялись поймать. Я так надеялся, что он промолчит. Но твои коллеги вспугнут преступника раз и навсегда, и я так никогда и не узнаю... Вот почему я ничего не сказал тебе, ты ведь сначала полицейский, а потом уже друг, тебе совесть не позволила бы промолчать.

– Здесь ты прав, – медленно проговорил он.

– Сегодня пятница, – сказал я. – Как долго ты сможешь молчать насчет того, что я тебе сегодня рассказал?

– Фредди... – Вид у него был несчастный.

– До понедельника?

– О, черт. Что ты собираешься за это время сделать?

– Найти кое-какие ответы.

– Надо еще знать правильные вопросы, – заметил он.

Он не пообещал мне молчать хотя бы какое-то время, и я не стал нажимать на него. Он поступит так, как позволит ему его совесть.

Он застегнул китель на своей объемистой фигуре. Сказал, что, пожалуй, поедет. По дороге к двери он прихватил свою фуражку и надел ее, так что к машине он подошел при полном параде, настоящий неподкупный полицейский при исполнении своих обязанностей.

Я вылил остатки виски из его стакана в раковину и от души пожелал, чтобы наша дружба не исчезла так же легко.