Летний детектив для отличного отдыха - Татьяна Витальевна Устинова

– «Навара».

– Ну, значит, «Навара». Они пили, и выпивки у них было много. Ты понял, что это судьба, и стал ждать. В сарае или, может, в беседке. Федор среди ночи уехал, а старик завалился спать. Он был пьяный и спал крепко. Ты зашел, шарахнул его по голове, удостоверился, что убил, и вернулся в сарай или в беседку ждать утра. Когда рассвело, ты лесочком дошел до автобусной остановки. Тут лес ухоженный, кругом тропинки да дорожки, на велосипеде в самый раз! На остановке ты со всеми поздоровался, все тебя там увидели, ты сел на велосипед, приехал в Остров и поднял шум.

– Нет, а чего это я-то?!

– Да некому больше, Виталий! Браконьеры – это глупость. Чужие здесь не ходят. Никакая посторонняя машина через кордоны не проезжала, это мне следователь сразу сказал. Машины нет только у тебя и у Нателлы Лордкипанидзе. Ты всегда на велосипеде приезжаешь, это всем известно. Между прочим, Валюшка считает, что машину ты так и не купил, чтобы тебя тесть по хозяйству не гонял. На велосипеде разве рубероид привезешь? – Тут Алексей Александрович улыбнулся. – А ты устроился отлично: погрузил велосипед в электричку, как заядлый турист, в Завидово вышел и покатил. Нателлу сюда привозят бывшие ученики ее мужа. Привозят и уезжают, никаких машин у ворот не стоит. Я, по крайней мере, ни разу не видел!.. Но Нателла и ее дочь вряд ли убили Николая Степановича. Они его очень любили, и мотивов у них никаких нет. Я думал, что у тебя тоже нет, а потом понял, что как раз есть. Мой дом разгромили сразу после того, как я спросил у тебя, не осталось ли от Прохора или Николая Степановича каких-нибудь бумаг. Ты стал уверять меня, что никаких бумаг не было, какие бумаги у деревенских дедов! Но ты же не мог не знать, что и Прохор, и егерь никакие не деревенские деды! Они всю жизнь в КГБ прослужили. Я это понял, когда мне Нателла рассказала про секретную службу, а потом когда о бюст Дзержинского в сарае споткнулся! Откуда у деревенского деда бюст Дзержинского?! А ты это знал всегда. Ты же на дочке Николая Степановича женат! Но я стал спрашивать про бумаги, и ты перепугался, что на самом деле могло что-то остаться, и полез в мой дом. Только ты мог знать, где ключи от стола Прохора Петровича – на общей связке! Только ты мог видеть, как в ту ночь мы с Федором толкали мотоцикл. Твой дом, то есть егеря, напротив! Ты видел, что мы уволокли мотоцикл, и полез сюда. Только ты мог знать, где искать – в столе. Только ты бывал здесь много раз. Ты аккуратно открыл ящики, забрал то, что там лежало. Я бы и не заметил ничего, я в них не полез бы еще много лет! Но ты еще устроил погром! Зачем? Вот этого я не понял.

Зять Виталий шевельнулся, но ничего не сказал, и Алексей Александрович продолжал, не дождавшись ответа:

– И трансформатор ты разбил. Ведь ты же, больше некому!.. А велосипед мой туда приволок, чтобы на меня подозрение навести и еще больше все запутать! И в этом направлении тоже, так сказать. Начали бы расспрашивать, коситься, и я бы быстренько укатил от всей этой ерунды в Москву. Тебе показалось подозрительным, что я про бумаги спрашивал. А тяпка, которая возле разбитого трансформатора валялась, твоя, я ее у тебя на участке видел. И кроссовки твои были мокрые и в репьях, я на следующий день заметил. Все время было сухо, значит, ты той ночью по репьям лазал.

Плетнев перевел дыхание.

– Все это я понял, но не знал – зачем. Вроде бы незачем, особенно если участок ты все равно не получишь, а получит какой-то там племянник!.. Ты зарился не на участок, а на квартиру. На мысль о квартире меня навела Валюшка, когда рассказала про елку. Николай Степанович им однажды елку привез в Москву и очень торопился домой. Значит, где-то в городе у него было жилье, хотя все местные говорили, что он постоянно жил в Острове и его дочка здесь в школу ходила!..

– Нету квартиры! – вдруг грозно и тихо сказал Виталий. – И Лены нету!..

– Есть, – устало возразил Плетнев. – И квартира есть, и Лена.

– Мать твою!..

– Ты напрасно со мной связался, – посочувствовал Алексей Александрович. – Совершенно напрасно. Когда ты… уничтожил мой дом, мое терпение лопнуло.

– Это Прохора дом, а не твой!

– Вот именно. Они вместе служили в охране Брежнева, Прохор Петрович и Николай Степанович. И вместе вышли в отставку. Их могущественное ведомство выделило им участки и помогло со строительством, тогда строиться было почти невозможно! Прохор Усачев был полковником, а Николай Степанович капитаном, всю жизнь у него в подчинении. Они и здесь так жили. Прохор – полковник, а егерь – капитан. В соответствии с табелью о рангах! У Прохора были деньги на вольготную жизнь, потому что свою московскую квартиру он продал, а Николай Степанович ничего не продавал, и Прохор ему за службу приплачивал. Квартира должна была остаться его дочери.

– Лена умерла!

– Эту мысль ты ему подбросил, да? Лена жива, но она же… недееспособна, да? Она в лечебнице, и уже давно. У нее тяжелое психическое заболевание. Мне написали, как оно называется, но я сейчас не вспомню. Ее отец – военный человек, кагэбэшник, – никак не мог смириться с тем, что дочь сумасшедшая. Ему было проще сказать соседям, что она умерла. Иначе пришлось бы объяснять, почему Лена никогда не приезжает, почему внуков нет!.. И ты понял, что между тобой и миллионами стоят две никому не нужные жизни – деревенского егеря и сумасшедшей. Если бы егерь умер, квартира перешла бы к дочери, но она недееспособна. Зато у нее есть вполне дееспособный муж. Даже деятельный, я бы сказал!.. Ты обдумывал, как бы тебе тестя убить, а тут вдруг такой случай! Дед пьяный, спит крепко, все двери открыты, тебя никто не видел. И ты убил.

– Убил, – согласился Виталий. – На что ему эта квартира, а? А я бы пожил как человек! Прямо сейчас пожил бы! Ты ведь богатый, как выяснилось, а я всю жизнь нищета последняя!.. Я Прохора ненавидел – старый хрен, а жирует!.. Дом у него каменный, с ванной да с лужайкой, а сам знай только газончик косит да сигары покуривает! Да кто он такой был?! Гнида кагэбэшная!.. Тесть мой покойничек, тот